Взглянула в окно, подозрительная машина все так же стояла во дворе. Как же мне сбежать? Все очень просто, Лина, в каждой женщине сидит актриса. Ты когда-то с блеском сыграла жертву насилия, десятки раз исполняла не свойственную твоей натуре роль соблазнительницы и почти каждодневно притворялась, что тебе приятно видеть Глеба Георгиевича. Так почему бы не сыграть еще одну маленькую роль? Допустим, женщины в летах. Теперь заметалась по квартире. Хорошо, что подружка и её родители разошлись по своим работам, кроме того, еще только два часа дня, значит, придут они нескоро. Так, мне нужна какая-нибудь длинная неказистая юбка и балахонистая кофта. Да что ж ты будешь делать! Варькина мама — довольно полноватая женщина, у неё в шкафу полно подходящих юбок, только вот таких, как я, в них целых три поместится. Ничего, Лина, подумаешь, проблему нашла, просто нужно найти булавку или иголку с ниткой. Пришлось снова шарить по чужим шкафам. В одной из шкатулок, которую я отыскала в комнате родителей подружки, лежали деньги. Они мне могут пригодиться. Взяла несколько тысяч. Совесть противно заныла, обкрадывать приютивших тебя людей бесчестно. Есть ли предел моему падению?!

— Варь, прости, я потом верну, обязательно верну, причем с троицей, — тихонько прошептала я в пустоту дома, словно стены могли передать эти слова подружке.

Булавки тоже нашлись, подколола ими слишком большую для себя юбку, сверху напялила широкий бабский свитер. Черт, всё равно видно, что я худенькая и стройненькая, просто одежду не по размеру надела. Ладно, попробуем исправить эту проблему. Намотала на своё туловище шарфы и тряпки, в лифчик наложила ваты. Пусть со стороны видится грузная грудастая тетка. Жарко. Ничего, Линочка, потерпишь. Потом зайдешь в туалет какого-нибудь заведения и сбросишь с себя этот милый капустный наряд. Теперь лицо. Старательно принялась выводить на своем лице уродующий макияж. Нарисовала широкие стрелки на верхнем и нижнем веке, нанесла густой слой слишком темного для моей кожи тонального крема, губы густо накрасила старомодной коричневой помадой. Отвратительно, но эффекта я, безусловно, добилась, узнать меня становилось все сложнее. А что же делать с волосами? Идеально, конечно, надеть платочек, так проще всего прикинуться пожилой женщиной. Но в наше время даже бабушки не носят платочков, особенно в середине мая. Где-то я видела в шкафу Нины Николаевны парик. Нашла. Нещадно надрала волосы парика буклями, соорудив из них замысловатую, придающую возраста прическу. Очки. Чтобы еще сильнее преобразиться, необходимо припрятать свои прекрасные голубые глазки. Черт, у меня нормальное зрение, а вот у Варькиного отца стекла очков с таким хорошим плюсом, что от них всё перед глазами двоится. Да что ж ты будешь делать! Ладно, без паники, Лина, других все равно нет. Как-нибудь выйдешь со двора… А там? Куда бежать дальше? Где искать Андрея?! Ты уверена, что он до сих пор живет в том доме, где держал тебя на цепи и так по-зверски любил? Это единственный адрес, который мне известен. Нужно попытаться, быть может, Евдокимов туда наведывается, вдруг он ждет возвращения своего Ангела. Глотнула воздуха, один раз, второй, третий. Не дрейфь, Ангел, не дрейфь! Взяла в руки старую неказистую, немного потертую сумочку Варькиной мамы, сунула туда деньги, футболку с джинсами, да приготовила себе парочку бутербродов. Андрей, пожалуйста, жди меня! Андрей, пожалуйста, позволь мне сделать тебя счастливым. Знаю, я смогу. Рожу тебе детей, стану преданной, любящей, нежной. Мы вместе раз за разом будем нырять в самую пучину страсти, а потом лежать, остывая на берегу, точнее, на кровати, ласково поглаживая друг друга пальчиками. Мы научимся заново смеяться и радоваться жизни. Андрей, Андрюшечка, я не такая плохая, как ты думаешь. Только поверь мне, только оттай. Млять, Ангел, эти слова ты должна была сказать намного раньше.

Осторожно вышла из квартиры… От страха меня всю потряхивало, словно припадочную, а неподходящие очки размывали непонятными тридешными фигурами окружающие предметы. Осторожно держась за перила, спустилась вниз. Перед подъездной дверью замерла. Один глоток воздуха, второй, третий. Нажала кнопку домофона, осторожно открыла дверь, и, немного пошатываясь, сделала насколько шагов вперед. Черт! Зачем я нацепила эти дурацкие очки, в них ничегошеньки не видно. Однако из вызывающей опасения машины никто не выскакивал, чтобы меня схватить. Правда, на лавочке возле песочницы сидел какой-то подозрительный парень, высматривая что-то в своем телефоне, но моя персона, кажется, совсем не привлекла его внимание. Вот видишь, Линочка, ничего страшного. Дыши, дыши, трусишка маленькая.

Один шаг, второй, третий. Уже вышла со двора. Вздохнула чуть свободней. А потом увидела серый джип, заворачивающий к нам на улицу. Млять, млять, млять! Да что же это такое! Кажется, всё против меня. Почему именно сейчас? Едет проверить своих ребятишек? Парень на лавочке наверняка пялился в телефон не просто так. Сердце заколотилось огромной неприкаянной погремушкой в груди. Железной, того гляди, ребра проломит, и все услышат её лязгающий страхом звук. Спокойно, Лина, спокойно. Невольно замерла, не решаясь идти дальше, боясь выдать себя жестами или походкой. Машина проехала мимо. Выдохнула застрявший в лёгких углекислый газ. Дыши, дыши, Ангел. Ступила вперед, один, шажок, второй, третий, а потом нога подвернулась. Черт, черт, да что же это такое! Удержать равновесие в стареньких растоптанных туфлях Варькиной мамы не получилось, упала на асфальт.

— Ахм! — невольно взвыла от боли.

Молчи, молчи, дура! Подумаешь, о тротуарную плитку ладошки разбила в кровь. Если Литвинов тебя заметит, может вовсе шкуру живьем содрать.

— Вам помочь?! — услышала я за спиной голос Владика.

Черт, Владик, с каких это пор ты решил стать джентльменом?!

Сильная рука потянула меня за локоток, помогая встать. А к ступням, превращая ноги в тяжелые железобетонные столбы, хлынула холодящая волна страха.

— Спасибо, — буркнула себе под нос я и, опустив низко голову, стараясь не смотреть в сторону так не вовремя появившегося моргуновского амбала, сделала шаг вперед.

Только рука на локте не пустила.

— Блядь, Лина!

Всё пропало! Владик рывком развернул меня в свою сторону. Из глаз, превращая и так искаженный от ненужных мне очков мир в тошнотворную голубовато-серую пелену, побежали слезы. Затем сильные пальцы нещадно сжали подбородок, вынуждая посмотреть в лицо здоровенного плечистого бугая. Серые глаза стали внимательно рассматривать мой сегодняшний камуфляжный образ.

— Владик, прошу тебя, отпусти, — с мольбой в подрагивающем голосе прошипела я.

Он снял дурацкие очки с моего носа. Но мир в глазах всё равно продолжал расплываться серо-черной пеленой полной обреченности в глазах.

— К чему этот маскарад, Лина!

Сглотнула вставший в горле ком.

— Ты разве не понимаешь, Владик, я не могу так больше! Я хочу нормальной жизни, как у всех, ходить каждодневно на работу, чувствовать себя нужной, выйти замуж, родить детей. Я задыхаюсь от этой вечной грязи, меня постоянно внутренне мутит.

Вадик, задумался. Редкие извилины в его большой голове пришли в движение. Впрочем, я зря иронизирую, Литвинов вполне сообразительный и цепкий парень, не зря же Глеб Георгиевич сделал его своей правой рукой. В серых глазах почудилось какое-то чувство. Сожаление, жалость, боль, нежность? Это точно Владик передо мной сейчас?

— Лина, садись в машину, — процедил он сквозь зубы.

Почудилось. Какие чувства могут быть у этого тупого мордоворота. Стальная рука потянула к серому джипу. Что, Ангел, опять попалась? Послушно села в машину. Всё равно от такого сбежать не получится. Вадик снова начал пристально рассматривать моё лицо, а в мужских глазах застыла прямо-таки вселенская грусть-тоска.

— Лина, в самом деле, давай сбежим от Глеба, поедем к моей бабке в Белоруссию, а там… еще куда-нибудь. Поженимся. Лин, поверь, я стану тебе хорошим мужем, преданным и верным, как пес. Нарожаем кучу детишек. Я на руках тебя постоянно носить буду.

— Ха-ха-ха, — вырвался неконтролируемый истеричный смех из моего горла.

Млять, влюбленный придурок! Это было бы смешно, если б не было так грустно.

А как же другие слова, Владик, захотелось кричать мне. «Запомни, детка, если будешь вести себя не так, как умные люди велят, из тебя сделают дворовую шлюху, все подряд будут с тобой трахаться. Во все дыры ебать. По одному и группой. А на близлежащих заборах будет красоваться надпись: «Ангелина дает в жопу, обращаться в 107 квартиру». Они до сих пор звучат в ушах. А как же ребеночек, что вы убили? Вечный мальчик-с-пальчик, которого мне даже не суждено было узнать.

— Лина, ты же наверняка догадываешься, что я тобой давно восхищаюсь и люблю. Поехали со мной. На руках тебя носить буду всю оставшуюся жизнь.

— Ха-ха-ха! — продолжала истерично то ли плакать, то ли смеяться я.

Владик удивленно смотрел на меня хохочущую, а симпатичное, даже одухотворенное после такой пламенно речи, лицо, на глазах мрачнело.

— Владик, если любишь, отпусти. Прошу тебя! — попросила я, вытянув моляще руки.

Похоже, мои слова не укладывались у Вадика Литвинова в мозгу. Он, видно, ожидал совсем другой реакции. Мне полагалось быть безумной благодарной и радостно верещать от перспективы прожить свою жизнь с человеком, чей вид вызывал во мне что-то очень близкое к омерзению.

— Линочка!

Мужские пальцы легонько, даже любяще, коснулись моих густо загримированных тональных кремом щек.

— Я не смогу тебя полюбить, Владик, и простить тоже. Кроме того…

Замолчала и дальше продолжила про себя. Кроме того, я уже люблю другого человека, и мне очень хотелось сделать его счастливым, ведь я перед ним так ужасно виновата, да вот ты, Владик, опять попался на моем пути… Видно, счастье для нас невозможно. Прости меня, Андрей, прости.

Лицо моргуновского амбала еще сильнее помрачнело.

— Ах, какие мы нежные штучки-дрючки! Не можешь меня простить! А Глебу член насасывать, да ложиться под всяких богатых ублюдков, это мы можем! Это всегда, пожалуйста!

Я его ударила, пощечину отвесила, будь здоров. Владик потрясенно схватился за щеку, а я замерла, испуганно хлопая глазами. Ведь Литвинов одним движением руки может за секунду переломить мою шею.

— Ты прекрасно знаешь, что мне приходилось это делать, — вырвался всхлип из моего горла. — Потому что Глеб Георгиевич держал меня в страхе!

— Давай уедем, Лина! Я на руках тебя буду носить!

Вот же заладил, влюбленный осел!

— Как ты не поймешь, Владик, я тебя не люблю, сердцу ведь не прикажешь. Прошу, отпусти…

Лицо Владика мрачнело с каждой секундой. А серые глаза мстительно блеснули.

— Ты сделала свой выбор, я звоню Глебу.

Что-то из серии «так не доставайся ж ты никому».

Выбор… Смешно. Никто на самом деле за все пять лет ловушки не предоставлял мне такого простого права — определять самой свою жизнь. Лишь говорили, как я должна поступить, с кем и где раздвинуть ножки. Слезы с новой силой покатились из глаз.

Литвинов достал телефон, и начал набирать номер.

— Знаешь, Вадик, такие, как ты, не умеют любить, — тихонько произнесла я, но Литвинов услышал, серые глаза хищно сузились.

— Алло, Глеб, я нашел Лину.

* * *

Как же сложно ничего не делать, просто сидеть и практически беспрестанно наблюдать за пустым домом напротив.

Вчера Моргунов приезжал сюда сразу с двумя дамами, однако, совсем не для любовных утех. Они долго ходили по комнатам второго этажа, о чем-то разговаривая между собой. Скорее всего, дизайнеры или что-то в этом роде. На втором этаже не висело занавесок, и Моргунов был как на ладони передо мной. Жаль, что я не умею хорошо стрелять, да и снайперскую винтовку не смог раздобыть. Так хотелось нажать на курок, наблюдая, как на мужском лбу появляется маленькая аккуратненькая дырочка, означающая — капец тебе, великий сказочник. Отправляйся прямиком в ад, логово чертей, с ангелами тебе не по пути. Ангел теперь будет со мной! Я обязательно её найду… и создам для Лины другую сказку, счастливую.

Сегодня пятница. Надеюсь, Моргунова потянет на природу, ведь тут так хорошо, речка, лесок. Чудесное место, пожалуй, здесь приятно будет встретить свою смерть.

— Алло, Дмитрий Константинович, подскажите, есть новости об Ангелине?

— Нет, увы, обнаружить её не удалось.

Да что же это такое, Ангел, где ты летаешь? Как тебя отыскать?!

— Андрей Тимурович, вы оказались правы, пасем девушку не только мы. Парни заметили других ребятишек, которые частенько тусуются во дворе подруги Вари, та же самая история и у брата Нестеровой.