Диана Эванс - Ловушка для Мегги

Джентльмены стали делиться своими впечатлениями. Отец и мать любезно прощались с гостями. Подойдя к дочери, сэр Келвин прошептал заговорщицким тоном:

– Мегги! Ты знаешь, что Алекс Стоктон настоящий английский граф? Подумать только! – в голосе отца звучали торжественные нотки, а во взгляде читался неприкрытый интерес. – Будь с ним повежливее. Думаю, мы сможем быть учтивыми, дав ему понять, что способны оценить благородного человека!

Краска залила лицо Мегги. Она не смогла сказать и слова. Девушка бросила взгляд в сторону матери, та подбадривающе улыбалась. Стоически выдержав этот натиск, взволнованная Мегги не знала, как себя вести дальше. Ей так захотелось улизнуть из зала. Но вдруг, лицо отца преобразилось – к ним приближался граф. Келвин, предупреждая поведение Мегги, обхватил ее за талию, заставляя остаться. У девушки не было выбора. Она приняла безразличный вид, низко опустила голову и уставилась на свои перчатки.

Келвин Феррингтон, слегка поклонился, приглашая графа к разговору. Щеки Мегги пылали. Она заметила, что не ушедшие еще гости прислушиваются к разговору, слегка повернув головы в их сторону.

– Дорогой сэр Стоктон, – отец вновь склонил голову, – боюсь, что на нашем вечере мы недостаточно уделили вам внимания.

Граф молчал, переводя взгляд то на отца, то на дочь, лицо которой пылало огнем. Отец ничего не замечал и продолжал:

– Приглашаем вас отобедать с нами в следующий четверг!

Граф учтиво поклонился и ответил:

– Ну что же, я принимаю ваше приглашение и, если дела мне не помешают, буду рад встретиться с вами. – Он многозначительно посмотрел на Мегги и добавил: – Я вам дам знать.

«Ну, с меня хватит!» – подумала Мегги. Постоянно чувствуя на себе любопытные взгляды, она действительно чувствовала усталость. Прижав холодные пальчики к вискам, прошептала, не посмотрев больше ни на кого:

– Извините, кажется, после затянувшегося веселья мне и впрямь надо отдохнуть.

Девушка почти бегом бросилась в свою комнату.

Ворвавшись к себе, Мегги испытала облегчение. В комнате тускло горели свечи. Вошла служанка Элизабет и обняла девушку. Она ободряющее улыбнулась, пытаясь расположить юную леди к себе.

– Вы быстро привыкните, – сказала старушка и попыталась расчесать ее волосы.

– Нет! Я сама! – запротестовала Мегги и отстранилась. – Помогите только расстегнуть корсаж.

Она не могла привыкнуть к помощи служанок: в пансионе все приходилось делать самой. Элизабет, выполнив ее просьбу, некоторое время постояла, ожидая новых распоряжений, а потом спросила:

– Мисс Мегги, что еще прикажете?

– Последние дни моя комната больше походит на пошивочную мастерскую, нежели на спальню. Завтра проследите, чтобы комната была убрана, а все бархатные платья были обернуты бумагой до того, как вы их повесите в шкаф. Сегодняшнее платье тоже надо привести в порядок, – несколько раздраженно ответила Мегги. Ее не столько злило присутствие служанки, сколько поскорее хотелось уединиться.

Элизабет вышла, пожелав ей спокойной ночи, и наконец Мегги осталась одна. Она высвободила руки, и шелковое платье скользнуло на пол. Девушка бережно подняла его и стала рассматривать с большим удовольствием. Теперь, при тусклом свете, оно приобрело оттенок цвета чайных листьев с искрящимися прожилками. Пальцы ласково коснулись глубокого выреза, отороченного кружевом, высокого корсажа с вышитыми шелком виноградными листьями и украшенного крошечными жемчужинами. Раньше у нее никогда не было таких роскошных нарядов. Закрыв глаза, она представила себя вновь в этом платье во время танца. Пребывая в забытьи, Мегги вдруг почувствовала, что продрогла, быстро облачилась в панталоны с кружевами, уютную шелковую ночную рубашку, тщательно расчесала вьющиеся кудри, умылась и протерла лицо розовой водой. Затем забралась на высокую кровать, накрылась одеялом до самого подбородка. Это подействовало успокаивающе.

Она дома, в уютной постели, после долгих пяти лет, она проведенных под строгим контролем классной дамы. Мегги стремилась постичь многое. Ей хотелось, чтобы семья гордилась ею, чтобы все увидели, что она выросла и стала настоящей леди.

Дом ей снился часто. Она видела роскошный сад, клумбы с цветами, которые выращивал под руководством мамы садовник. Ощущала прохладу разнообразных растений в летний день. Ее родимый дом… Он такой огромный, уютный и великолепный. В нем все продумано до мелочей. Возможно, у нее самой будет такой же дом. Вдруг ее сердце взволнованно забилось: но… как скоро ее выдадут замуж и навсегда изгонят из родного гнезда! В глазах заблестели слезы. Мегги попыталась сдержать плач, но слезы уже катились по ее щекам. Она вспомнила миссис Морланд, хозяйку пансиона, которая воспитывала в девушках чувство долга. Теперь она должна постараться оправдать надежды родителей, должна занять место рядом с мужем, когда выберет его, и продолжить род Феррингтонов.

Промокнув глаза кружевным платочком, Мегги наконец успокоилась, подтянула колени к подбородку и, свернувшись клубочком, стала погружаться в сон…

Утром она проснулась со смешанными чувствами. Многое, что беспокоило ее вчера, отошло на второй план. Вставать не хотелось. Потянувшись под ласковым одеялом, она решила расслабить узелок панталон. Протянув под одеялом руку, дернула за шнурок, легким движением закатила шелк выше колена. Легкая ткань ласкала девушку, и она, подчиняясь странному желанию, подняла тонкими пальчиками ночную сорочку, стала рассматривать свои колени, лодыжки, маленькие ступни.

И вдруг она устыдилась, быстрым взглядом окинула комнату, как будто сомневалась, что она здесь одна. Никого нет – ни подруг по пансиону, ни классной дамы, никто не сделает ей замечание, что это неприлично.

Мегги опять подняла свою обнаженную ногу, покрутила ею в воздухе. Ножка ей нравилась все больше: изящный изгиб, нежная гладкая кожа, красивое округлое колено, маленькая ступня. Затем она притронулась через шелк рубашки к бедрам, проверила их изгиб, ощущая рукой по тонкой талии и, приподняв голову, посмотрела на грудь, которая отчетливо выступала двумя холмиками. Мегги не почувствовала ничего постыдного в том, что рассматривала себя. Она сделала приятное открытие, что нравится себе.

Не успела девушка одеться, как в дверь постучал и тут же вошел виновато улыбающийся Адам. Мегги заметила, что брат все еще навеселе. Он произнес нараспев мелодичным голосом:

– Мегги, дорогая, наша маленькая девочка… Твой брат пришел тебя разбудить, как в старые добрые времена.

– Адам! Уже утро, а ты, по-моему, не ложился спать! – вскричала девушка.

– Во-первых, ты ошибаешься, – возразил тот, – а во-вторых, я хотел тебе сказать, что ты вчера была великолепна! Ты выдержала экзамен – была «настоящей леди»! Да, я выпил немного лишнего…

Внезапно он увидел искреннее разочарование на лице Мегги и осекся:

– Мегги… Я не… не сердись на меня. Я хотел тебя обрадовать…

– Адам! Тебе нужно хорошо выспаться, а сейчас уходи.

Утро было испорчено… Открытие, что ее тело прекрасно, что она может увлечь мужчину, не доставило ей удовольствия. Казалось, что отец, который ее очень любил и не жалел средств на образование, в чем-то был неискренен. Мать почти не имеет собственного мнения, слушает, что скажет отец. Братья, особенно Адам, словно ждут от нее чего-то. И слова «ты настоящая леди» казались ей теперь несколько издевательскими. Она научилась не только писать и читать, научилась музицировать, многое знает об искусстве, прекрасно вышивает, любит природу. Она знает несколько иностранных языков, сумеет постоять за себя, проявить характер. Ей не понравилось поведение отца на вечере. Его нашептывания и рассуждения заставили ее по-другому посмотреть на него. Отец просто раболепствует перед подданными английского короля, и подруги, видимо, правы. Она поняла его планы относительно обожаемой дочери. Стоит только вспомнить, как он ждал появления графа Алекса Стоктона. Он наверняка думал, что она очарует графа – ведь он не только богат, но и не женат…

«Я унаследовала красоту матери, но не ее кроткий нрав!» – подумала Мегги и нервно заходила из угла в угол. Подумать только: отец собирается поскорее выгодно отдать ее замуж! И Адам туда же! Ну, нет!

– Я тоже могу показать свой характер, – она сердито стукнула кулачком по подушке.

К завтраку Мегги спустилась не в очень хорошем настроении, но уютная столовая, стол, убранный в солнечного цвета скатерть со свежими цветами в вазе сделали свое дело. Она вновь повеселела и с досадой подумала, что, наверное, многое неправильно понимает. Все были очень вежливы, весело шутили и смеялись. Только отец, показалось Мегги, был чем-то обеспокоен. Мама молча поглядывала на него.

Так прошла целая неделя. Мама хлопотала по дому, давая распоряжения. Мегги увлеченно занималась музыкой, вышиванием. Отец и братья редко бывали дома. В последнее время отец был постоянно чем-то раздражен, с братьями он часто говорил о соседях, как поняла Мегги по обрывкам фраз. Что может его так волновать? И вот как-то вечером он рассказал, что между двумя почтенными джентльменами произошла ссора и один из них при этом сильно пострадал. Девушке не хотелось вникать в эти разговоры. Она была слишком далека от такого рода проблем.

В полдень накануне званого обеда на пороге дома Мегги услышала громкие голоса. К миссис Синтии вбежал дворецкий Джарвис и доложил, что сэра Адама доставили домой какие-то знатные господа. Келвин Феррингтон еще не вернулся. Поднялась суматоха, сбежались слуги, спустилась со второго этажа из своей комнаты мама. Когда Мегги вошла в гостиную, ее поразила чрезвычайно неприличная картина: граф Алекс и еще один хорошо одетый джентльмен вводили в дом почти бесчувственного Адама. Брат вел себя буйно, выкрикивая какие-то угрозы. Костюм его был помят, на рукаве запеклась кровь, галстук почти развязан, на лице красовался синяк, один глаз заплыл, а другой зло выглядывал из-под всклокоченных волос.

– Сэр Алекс! Что случилось? Почему он в таком виде? – охрипшим от волнения голосом тревожно спросила миссис Синтия. Она подбежала к сыну, но тот только замахал руками. – Что же все-таки произошло, почему у него такой непристойный вид? Эта кровь на рукаве… – Джарвис, пригласите врача, – на ходу приказала она.

Алекс только пожал плечами, она не давала вставить ему и слова. Адам, заняв весь дверной проем, стоял как вкопанный, очень прочно уцепившись за дверной косяк, и двое здоровых мужчин не могли его оторвать. Покачиваясь, он криво усмехался, бросая на всех злые взгляды. Вдруг посмотрел на Мегги.

– Мегги, маленькая крошка… – пробормотал он.

– Адам! Ты опять пьян! – вскрикнула девушка.

– Нет, я просто приятно наполнен. Я показал кое-кому, как со мною спорить! – кричал он, размахивая руками.

– Адам! Как ты можешь так себя вести? – в голосе сестры слышалось разочарование.

– Вот видите, нет повода для беспокойства, он жив и весел. Доктора тоже вызывать не надо, ран серьезных нет, – наконец смог вставить граф несколько слов. – Он выпил в трактире, затем, насколько я понял, произошла драка с одним из ваших соседей. Ему изрядно досталось…

Алекс выразительно посмотрел на мать и дочь.

– Мы вовремя оказались там, поэтому он избежал более тяжелых увечий…

Госпожа Синтия Феррингтон была готова провалиться сквозь землю. Мегги тоже испытывала чувство стыда. «Ну почему в присутствии Алекса я всегда попадаю в неловкое положение?» – думала она.

Словно протрезвев на несколько минут, Адам, запинающимся голосом заговорил:

– Мегги! Я не… не сердись на меня… – Он раскачивался на длинных ногах. – Я не… не мог не отстаивать свою точку зрения на происходящие события…

– Адам! – Мегги сделала несколько шагов вперед, судорожно сжимая и разжимая изящные пальчики, но остановилась, так как он опять начал размахивать руками. – Тебе нужно лечь в постель, понимаешь? Это лучшее, что ты можешь сделать сейчас.

Адам словно собрался сделать шаг вперед, но снова только покачнулся. Мегги хотела броситься к нему на помощь. Однако граф, подойдя к девушке очень близко, легким прикосновением рук отстранил ее.

– Мегги, мы сами уложим его в постель, – сказал он. Девушка чувствовала себя так будто совершила необдуманный поступок.

Джентльмены попытались взять Адама под руки, но тот громко кричал:

– Алекс! Я не могу никак отпустить этот чертов дверной проем!

– Адам! Как ты себя ведешь? – дрожащим голосом спросила Мегги, низко опустив глаза.