Трейси Уоррен - Ловушка для мужа

Джанет действительно, несмотря на возражения домашних, добилась своего, доведя мать чуть ли не до истерики.

– Выходить замуж в июне слишком банально, – заявляла она. – Многие назначают свадьбы в этом месяце. Но только первая красавица Лондона может позволить себе перенести свадьбу на середину июля и заставить представителей аристократического общества задержаться в столице на две недели после закрытия великосветского сезона.

Джанет хотела, чтобы ее бракосочетание надолго запомнили и обсуждали так же горячо, как недавнюю свадьбу в королевской семье.

Подойдя к маленькому столику у стены, Адриан взял хрустальный графин с красным вином и налил два бокала.

– Вот возьмите, моя дорогая, – проговорил он, подавая один бокал Вайолет. – Думаю, вам это не помешает.

Вайолет молча взяла бокал.

– Как вы себя чувствуете? – Адриан не сводил с нее глаз.

– Почему вы спрашиваете об этом?

– Я видел, что вы во время церемонии несколько раз едва не упали в обморок.

– Я просто переволновалась. Мне пришлось сегодня встать очень рано и все утро провести в суете. У меня совсем не было аппетита, а прошлую ночь я почти не сомкнула глаз. Но сейчас мне уже лучше. – Вайолет выдавила улыбку.

– Рад слышать, что с вами все в порядке. Поджидая вас сегодня, я уже начал беспокоиться. Вы опоздали почти на час, и, честно говоря, я решил, что вы передумали выходить за меня замуж.

Вайолет пригубила бокал с вином, стараясь скрыть волнение. Неужели герцог догадался о том, что Джанет решила дать ему отставку? В отличие от сестры Вайолет считала Адриана проницательным человеком. Именно поэтому она и сомневалась в успешном осуществлении их плана.

– С чего вы взяли?.. – пробормотала она, пряча глаза.

– Тем не менее такие мысли приходили мне в голову. Мне показалось, что вы решили меня бросить.

Вайолет не знала, как продолжать этот разговор. Стараясь не поддаваться панике, она вдруг запрокинула голову и громко рассмеялась:

– Какой абсурд! Зачем мне отказываться от брака с вами? У меня не было для этого никаких причин!

Адриан молча потягивал вино. Ее слова, видимо, не убедили его.

– Я опоздала из-за прически, – набравшись наглости, солгала Вайолет.

– Из-за прически?

– Ну да! Джейкобс, горничная, никак не могла уложить мои волосы. Она промучилась с ними несколько часов. Не могла же я приехать в собор плохо причесанной в день собственной свадьбы!

Адриан долго смотрел в глаза Вайолет. Она затаила дыхание. Внезапно герцог улыбнулся, в его глазах вспыхнули озорные искорки.

– Я вас хорошо понимаю, – заявил он. – Что может быть важнее прически? И, надо признать, ваше упорство вознаграждено. Вы просто красавица, Джанет. – Подойдя к ней, Адриан взял руку жены и поднес ее к губам. – О такой прелестной жене можно только мечтать.

Он прижал губы к внутренней стороне ее запястья, к тому месту, где сквозь нежную кожу были хорошо видны голубые жилки. Вайолет снова затрепетала, но на этот раз ее дрожь была вызвана не волнением и страхом, а каким-то другим, сильным и незнакомым чувством.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел архиепископ в длинном церковном облачении, доходившем ему до лодыжек.

– Прошу прощения, что заставил вас ждать, – произнес он. – Но порядок есть порядок, нам необходимо соблюсти все формальности. В смежной комнате находится книга регистрации браков, в которой вы должны поставить свои подписи.

Вайолет на мгновение растерялась. Боже, она должна подделать подпись Джанет…

Первым в книге расписался Адриан. Когда пришла очередь Вайолет, она опустилась на стул. Запись о заключении брака, сделанная на большой пергаментной странице, расплывалась у нее перед глазами. С трудом разглядев подпись герцога, Вайолет поняла, что должна поставить свою на соседней строчке. Ей очень не хватало очков.

Приготовившись написать имя сестры, Вайолет вдруг нерешительно замерла с пером в руке. Она не была адвокатом и не знала, к каким последствиям может привести ее поступок. Не будет ли он означать, что замуж за Адриана вышла именно Джанет, хотя у алтаря с ним стояла она, Вайолет? Как все это сложно и запутанно! Ей стало горько и обидно при мысли, что законной женой герцога станет считаться Джанет, и она решила рискнуть. Пусть ей грозит разоблачение, но она поставит под записью о заключении брака собственную подпись, а не имя сестры.

Различие в их первых именах заключалось в одной единственной букве. «Джанет» звучало изысканно, на французский манер, а «Дженет» – простовато и навевало скуку. И Вайолет решила схитрить – нечетко написать третью букву первого имени и опустить второе. Однако этот замысел ей было сложно осуществить без очков, буквы и строчки сливались перед глазами. Как жаль, что она не была неграмотной и не могла просто поставить крестик!

Пауза затягивалась, и, чтобы не вызвать подозрения, Вайолет склонилась над книгой и быстро, размашисто вывела на странице свое имя: «Дженет Брентфорд». Возможно, она последний раз в жизни писала его.

– Вы закончили, ваша светлость? – учтиво спросил архиепископ.

Вайолет вздрогнула, словно ее застали врасплох за неблаговидным занятием.

– Да, – ответила она, стараясь скрыть испуг.

Сердце Вайолет готово было выскочить из груди. Она с ужасом наблюдала, как архиепископ внимательно разглядывал поставленные подписи. Неужели он ничего не заметит? Однако почтенный священнослужитель спокойно присыпал страницу мелким песком, смел песчинки кисточкой и закрыл книгу.

– Позвольте мне в числе первых поздравить вас, ваша светлость, со вступлением в законный брак и пожелать счастья в семейной жизни, – с улыбкой изрек он, пожимая Вайолет руки. – Да благословит вас Бог, ваша светлость.

Несколько раз повторенное им обращение «ваша светлость» звучало странно и пугающе. Вайолет ничего не знала о том, как живут герцогини. Справится ли она со своей новой ролью? Она опять стала ругать себя зато, что согласилась на сумасбродный план Джанет. Их обман мог в конце концов привести к настоящей беде.

Взглянув на Адриана, поджидавшего ее у двери, Вайолет почувствовала, как у нее сжалось сердце, и сразу же вспомнила, ради чего отважилась на этот отчаянный шаг. Она любила герцога больше жизни. И сейчас ей было все равно, узнает он, кто она на самом деле, или нет.

Остаток дня Вайолет провела как в тумане. Время то тянулось бесконечно, то вдруг успевало промелькнуть незаметно. Она пожимала десятки рук, улыбалась, обменивалась любезностями. Но в глубине души затаился страх. Она боялась, что ее вот-вот разоблачат. Однако никто не замечал очевидного. И постепенно она начала вживаться в новую роль.

В детстве Джанет и Вайолет часто выдавали себя друг задруга. Несмотря на разницу в характерах и темпераментах, им легко удавалось водить окружающих за нос. Осмелев от безнаказанности, они обманывали подружек, гувернанток, слуг и даже родителей. Напроказив, девочки садились в детской на пол и, смеясь, обсуждали свои шалости.

И теперь Вайолет мысленно возвращалась в то полузабытое счастливое время, чтобы возродить старые навыки и внушить себе уверенность, что у нее и на этот раз все получится, хотя с годами они с сестрой становились совершенно разными людьми.

Вайолет притворялась веселой и оживленной. Она смеялась, шутила, болтала, обменивалась поцелуями и комплиментами с гостями, – одним словом, вела себя так, как в подобной ситуации, по ее мнению, должна была поступать ее общительная элегантная сестра.

К счастью, ей не нужно было подолгу оставаться на одном месте. Она, словно роскошная бабочка, порхая, перелетала от одной группы гостей к другой, нигде не задерживаясь. Но когда к ней подошла лучшая подруга Джанет, Кристабел Морган, Вайолет не на шутку испугалась. Мисс Морган хотела с глазу на глаз поздравить «милую Джанет» и отвела Вайолет в сторону.

Кокетливая лощеная Кристабел была любимицей великосветского общества. Она славилась остроумием, ее язычок был подобен шпаге. Эта юная леди могла проявлять великодушие, доброту и любезность, но лишь с теми, кого она считала достойными этого. К сожалению, Кристабел не нравились девушки, стремившиеся получить образование и расширить кругозор, поэтому она с пренебрежением относилась к Вайолет. Мисс Морган полагала, что наука и искусство – удел мужчин. Считая себя истинной леди, она интересовалась прежде всего балами, модой и любовными приключениями.

И вот по иронии судьбы Вайолет вынуждена была вести задушевную беседу со знаменитой мисс Морган. Если бы Кристабел знала, кто в действительности находится перед ней!

– О! – радостно воскликнула Кристабел, когда они спрятались от остальных гостей за высокую пальму в горшке, и сжала руки Вайолет. – Как я тебе завидую! Ты, наверное, без ума от счастья. Теперь ты жена самого красивого мужчины Англии, да к тому же еще и герцогиня. Сегодня ты просто очаровательна. Теперь, наверное, я должна обращаться к тебе «ваша светлость»? Как это забавно!

Вайолет хотелось вырвать руки из цепких пальцев подруги Джанет. Но она удержала чувства в узде.

– Естественно, ты должна обращаться ко мне «ваша светлость», но лишь при посторонних и в официальных случаях. – Вайолет вскинула голову и приподняла бровь так, как это обычно делала Джанет.

Она улыбнулась, чтобы немного смягчить впечатление от столь высокомерного заявления. На губах Кристабел тоже заиграла улыбка. По-видимому, она не ожидала от подруги другого ответа.

– Посмотри-ка вон на того чудака. – Кристабел кивнула в сторону высокого, бледного и худого как щепка человека.

Вайолет даже без очков сразу узнала его. Это был Ферди Миклстоун, мужской портной, печально известный тем, что постоянно попадал в аварии и неприятные ситуации. Он ввел в моду очень высокие стоячие воротнички и настаивал на том, что их концы должны достигать висков. Воротничок его собственной рубашки был высотой не менее восьми дюймов, и в нем Ферди походил на скаковую лошадь в шорах.

– Представляешь, он пролил пунш на лорда Чамли, – продолжала Кристабел, – и испортил ему одежду.

Ферди, покраснев от смущения, подошел к лорду Чамли и попытался потереть носовым платком пятно на его белоснежной рубашке. Лорд Чамли, пожилой человек, уважаемый член парламента, оттолкнул его и, сделав резкое замечание, удалился. Лицо Ферди стало пунцовым. Понурив голову, он отошел в уголок.

– Какой неловкий человек, – усмехнулась Кристабел. – Ему следовало бы пришить к лацкану кусочек ткани с надписью «Источник опасности», чтобы все от него шарахались. Ты согласна?

Вайолет захихикала: именно такой реакции ждала от нее подруга сестры. Но ей было жаль неуклюжего портного. Она по собственному опыту знала, как неприятно быть всеобщим посмешищем, как трудно жить белой вороне, интересы которой не разделяют в обществе.

Кристабел без умолку болтала, рассказывая последние городские сплетни. Внезапно она замолчала и, усмехнувшись, кивнула в сторону стоявших в отдалении девушек.

– Ты только посмотри на свою сестру и этот синий чулок, Элизу Хаммонд, – прошептала она. – Не понимаю, что Вайолет нашла в этой безвкусно одетой скучной девице? Светские девушки не должны дружить с такими людьми. Я запретила бы сестре общаться с ней. Такие знакомства могут плохо отразиться на твоей репутации.

Вайолет едва сдержалась, чтобы не броситься на защиту подруги. Но она знала, что, к сожалению, ее сестра-близнец согласилась бы с Кристабел. Их мать и Джанет не раз пытались уговорить Вайолет прекратить дружбу с Элизой, которую в обществе считали занудой. Вайолет часто предупреждали о том, что общение с девушкой, интересующейся только книгами, может отпугнуть ухажеров. Но она любила Элизу, и ей было безразлично, что о той думали в свете.

– О Боже, глазам своим не верю, – изумилась Кристабел. – Вайолет игнорирует эту ужасную мисс Хаммонд. Посмотри, она воротит от нее нос! Не взялась ли твоя сестра за ум, увидев, как удачно ты вышла замуж?

«Ну уж нет, – подумала Вайолет, – я никогда не уподоблюсь тебе и Джанет». Тем не менее ей было больно наблюдать за тем, как ее сестра, смерив Элизу высокомерным взглядом, отошла от нее. На лице Элизы застыло выражение удивления и обиды.

Вайолет хотелось броситься к мисс Хаммонд и утешить ее. Она была готова признаться во всем Элизе и объяснить, что ее подруга разговаривала не с ней, а с Джанет. Но Вайолет не тронулась с места. Такой поступок мог привести к беде. Она не смела открыть правду даже такому верному и надежному человеку, как Элиза. Одно неосторожное движение – и карточный домик, который возвели сестры, мог рассыпаться, погребя их под собой.

Вайолет поклялась себе, что когда-нибудь расскажет обо всем Элизе и найдет способ загладить свою вину перед ней.

– Какое убожество эта мисс Хаммонд, не правда ли? – вздохнув, проронила Кристабел.

Вайолет понимала, что должна поддакивать ей и высмеивать тех, кто казался Кристабел нелепым и убогим, но не могла себя заставить даже кивнуть. Ей было неприятно притворяться. Вайолет долго молча смотрела в голубые прозрачные глаза Кристабел.