— У меня была пища, но не по еде я изголодалась. Только по тебе.

При этих словах выдержка изменила Рейфу, он шагнул вперёд, схватил её за талию, оторвал от земли и прижал к себе, намереваясь больше никогда не отпускать от себя. Он крепко держал её, вознося хвалу, что снова чувствует её в своих объятиях, вдыхая родной запах, уткнувшись лицом в нежную шею.

Её руки обвили его, она повисла на нём, целуя его в макушку, в ухо, всюду, куда могла дотянуться, лаская его в порыве нежности.

Её тело медленно скользнуло вниз, и лица их оказались на одном уровне. Он страстно поцеловал её.

— Никогда больше не покидай меня, — приказал Рейф. Всё его тело сотрясала дрожь.

Аиша взяла в ладони его лицо и пристально и прямо уставилась на него:

— Ты уверен, Рейф? Я не хочу разрушить твою жизнь.

— Единственный путь разрушить её — покинуть меня навеки, — яростно произнёс он. — Ты нужна мне. В моих объятиях, в моей жизни.

Мгновение она пристально смотрела ему в глаза, потом легко и судорожно вздохнула. Крепче обняла его и прошептала:

— Тогда возьми меня сейчас, ибо ты нужен мне больше, чем я могу выразить.

Рейф пинком распахнул дверь и понёс её туда, где она перед камином расстелила тюфяк. Он уложил её на тюфяк, сел рядом и стянул сапоги.

Аиша тихо лежала, глядя снизу на него.

— Я так скучала по тебе, Рейф.

Рука её легко прошлась снизу вверх по его спине.

Он с таким же успехом мог быть обнажённым, поскольку ощутил её легчайшее прикосновение, несмотря на несколько слоев одежды.

Рейф поднялся, чтобы снять сюртук.

— Никогда не убегай от меня снова, — повторил он, стягивая рубашку.

— Ночью было хуже всего.

— Ну, да, ночи в Англии холодные.

Он начал расстёгивать бриджи.

— Не холод мне страшен. Я тут обнаружила эти восхитительные тёплые ночные одеяния.

Он издал смешок, когда понял, что она облачена в одну из огромных ночных рубашек миссис Нат.

— Ты носила…

Аиша провела рукой по его бедру, и он тут же забыл, что хотел сказать.

— Ты в самом деле скучал по мне, Рейф? — спросила она.

Он повернулся, бриджи его при этом наполовину были расстёгнуты, и взглянул на неё, словно не веря своим ушам:

— Скучал по тебе? Скучал?

Глаза его совершенно безумно засверкали, он застонал и опустился перед ней на колени.

— Да лучше руку отнять или ногу или лишится обоих глаз, чем снова тебя потерять. Я никогда не чувствовал такое… — Он помотал головой. — Сердце моё слишком переполнено чувствами, чтобы найти слова.

— Тогда покажи мне, — тихо промолвила она, притягивая его.

И Рейф показал ей, лаская каждый дюйм её тела с нежной основательностью, заставлявшей её слабеть и задыхаться, беззащитную от любви, и слёзы наворачивались на глазах — и она не могла понять, отчего эти слёзы.

Она принадлежала ему, соглашалась со всем, что он хотел, сейчас, по крайней мере. Между ними ничего не было решено, она только отчаянно скучала по нему, и он, очевидно, чувствовал то же самое. И сейчас хватало и этого.

Языки пламени плясали, золотя его кожу, лаская каждый великолепный мускул, каждый выступ и ровность, её драгоценного и таинственного мужчину. Снаружи шелестел листьями в кронах деревьев ветерок.

Крошечный домик идеально устраивал её, располагаясь между двух миров. С одной стороны стоял величественный особняк, принадлежавший ему, с другой — дикие лесные заросли. Не им ли она принадлежала?

Нет, она принадлежала ему, покоилась в его объятиях, думала она, пока его руки и рот медленно не вытеснили всякую связную мысль из её головы. Неважно, в каком мире они пребывали, пока она лежала в… его… объятиях…

А потом она услышала их, слова, ни разу им не сказанные, так хрипло и тихо произнесённые, что в первый момент она не поняла, уж не почудилось ли ей.

— Я люблю тебя, Аиша.

Глаза её распахнулись. Взгляды их встретились. Неимоверным усилием она попыталась собраться с мыслями.

Рейф повторил:

— Я люблю тебя, Аиша.

Его тело всё ещё двигалось внутри её, вытесняя все мысли, кроме одной.

— Я люблю тебя, Аиша.

Она хотела откликнуться, но у неё не нашлось ни слов, ни желания. Она рассыпалась вокруг него, его слова отдавались в её ушах, как бившийся в них ритм:

— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.

После Аиша лежала в его объятиях, наблюдая, как мерцает и пляшет огонь. Спустя какое-то время она вздохнула и села.

— Мне не следовало давать этому волю. Я не буду твоей любовницей. Я… — начала она.

— Ш-ш, — остановил её Рейф, целуя. — Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты стала моей женой.

Глаза её наполнились слезами, когда она поняла, что значит каждое его слово.

— О, Рейф, и я тебя очень, очень сильно люблю. И всегда любила, — призналась она. — Даже в Каире, хотя старалась не думать об этом. Но если ты станешь графом… Моя бабушка, леди Клив, сказала, что я разрушу твою жизнь.

— Не волнуйся. Мне не важно, что думают другие. Ты значишь для меня больше, чем кто-то или что-то. Я люблю тебя, ты мне нужна, и я собираюсь жениться на тебе.

— Я не отдам детей, — предупредила она.

— И я тоже, хотя это не предмет спора.

Он рассказал ей, что узнал, как его милая несчастная невестка чуть не украла ребёнка. И как его брату пришлось пойти на сделку, которая взбесила Рейфа.

— Бедная несчастная леди, — прошептала Аиша. — Мы должны что-то сделать, Рейф. Мы должны найти ей малыша, чтобы она любила его.

Рейф взглянул на неё с неописуемым выражением.

— Аиша Клив Махабели, если бы я уже не сходил по тебе с ума, то влюбился бы в тебя снова, прямо сейчас, — произнёс он охрипшим голосом.

О, как его слова согрели её. Аиша ничего не могла с собой поделать, и, следующее, что она осознала: они снова принялись любить друг друга. А гораздо позже он её спросил:

— Почему ты уехала в Фокскотт?

— Это единственное знакомое мне место, — ответила она. — Я чуть не пропустила его. Было очень поздно, шёл дождь, и я потерялась в темноте, следуя вдоль стены и думая, что должна же она где-то кончиться. А потом я на ощупь нашла окно. А затем дверь. Тогда я постучала, но никто не ответил. Я тронула дверь, она открылась…

Аиша нашла дрова и трутницу, и вскоре уже горел камин. Это оказалось посланное небесами убежище для неё и Клео.

— Потом я узнала, что это Фокскотт, когда пошла в деревню. Ты говорил, что не был здесь с детства, тогда я решила, что это последнее место, где ты подумаешь искать меня. Ты ведь не поехал сюда в поисках меня, верно?

— Нет, не в Фокскотт. Я приехал к своему доверенному лицу дать указания сдать в аренду это место. Он угостил меня одним из твоих пирожков…

Рейф поцеловал её снова, а потом сказал:

— Пора одеваться. Я хочу вернуться в Кливден засветло.

— Мы должны вернуться?

Аише не хотелось возвращаться к презиравшей её бабушке.

— Не волнуйся. Думаю, ты найдёшь большие перемены с тех пор, как сбежала.

— Что же изменилось? Расскажи мне.

Но Рейф не собирался вдаваться в объяснения. Он поцеловал её в кончик носа.

— Поверь мне. Давай одевайся, поедем, и ты сама всё увидишь.

Поняв, что спорить бесполезно, она оделась, сложила пожитки и приготовилась в обратное путешествие в Кливден.

— Возможно, тут я смогла бы обрести счастье, — промолвила она, окидывая взглядам крошечный домик.

— Счастье?

— Одиноко, но всего довольно, — поправилась она. — Такой милый маленький дом. И сельские окрестности красивые. А знаешь? Я посадила огород.

Рейф кинул на неё удивлённый взгляд:

— Я думал, ты не любишь сельскую жизнь.

Аиша помотала головой:

— На самом деле не так. Я никогда не жила в деревне, но здесь замечательно. Мне здесь понравилось.

Она положила ладонь на его руку.

— Но если это место будит болезненные воспоминания у тебя, то нам оно не нужно.

Рейф улыбнулся:

— Нет, я похоронил своих мертвецов. Я не мог даже видеть это место без своей бабушки, зная, что она умерла здесь в одиночестве. Но я любил это место само по себе и люблю сейчас, особенно с того момента, как оно вернуло мне тебя. Бабуля была бы счастлива, если бы мы жили здесь. Решено: когда поженимся, то будем жить в Фокскотте. И сохраним этот домик лично для тебя, — добавил он.

* * *

— Моя дорогая Аиша, — к ним спускалась по лестнице леди Клив. — Я должна извиниться… — она замолчала. — Святые небеса, словно смотрюсь в зеркало пятьдесят лет назад.

Аиша с Рейфом переглянулись.

— С вами всё в порядке, мэм? Вы выглядите немного бледной, — выказала беспокойство девушка.

Леди Клив выпрямилась:

— Со мной всё хорошо, дорогая, спасибо. Гляжу на тебя, на твоё личико, и не нарадуюсь, хотя это напоминает, какой дурочкой я была. Пойдём со мной.

И она повела их в гостиную и показала на висевший на стене портрет.

— Вот, — произнесла она. — Это я, как раз перед тем, как вышла замуж за твоего дедушку. Если я когда и сомневалась в тебе, сомневалась в мудрости того, что ты приехала сюда, то эта картина свидетельство тому, как важно для меня, что ты здесь. Ты моя плоть и кровь, и ничего больше не имеет значения.

Леди Клив протянула руки Аише, и та крепко обняла её.

Позже, за чаем с кексами, они разговорились.

— Я видела твоё письмо к Рейфу, дорогая. Он не рассчитывал, что я прочту это письмо, — присовокупила к словам страдальческий взгляд леди Клив, — но я это сделала. И прочитанное показало мне, как несправедлива я была к тебе. Но я не могу целиком возложить вину на миссис Уиттакер, ибо моё собственное суждение сделало меня жестокосердной. Я хочу объяснить, почему так сказала… про Сент-Джонс Вуд.

Аиша застыла. Эта боль ещё не отлегла.

— На самом-то деле, я не имела это в виду. Мне… горько от мысли о любовницах, вот и всё.

Леди Клив повертела платочек в старых высохших пальцах и начала:

— Видишь ли, мой муж содержал любовницу всё время, пока мы жили в Индии — местную женщину, подальше от моих глаз, — но, к моему стыду, я ужасно ревновала. Она не только имела моего мужа, видишь ли, она была способна выносить его детей. Их было четверо.

Она понизила голос:

— В индийском климате я потеряла пятерых младенцев. Генри был единственным ребёнком, пережившем младенчество, но когда ему исполнилось семь лет, муж отослал его учиться в Англию. — По лицу леди Клив пробежала судорога. — Он был ещё маленьким мальчиком. Я умоляла мужа оставить сына со мной ещё несколько лет, или позволить поехать с ним в Англию, но муж заявил, что мальчику вредно задыхаться от материнской опеки, а мое место рядом с ним, мужем. И отослал моего маленького мальчика прочь.

На лице старой леди отражалось, как она старается сдержать чувства и не дать им одержать верх. Аиша выскользнула из кресла и опустилась на колени перед бабушкой.

Костлявые пальцы крепко вцепились в платок:

— Каждый день я вынуждена была смотреть, как эта женщина проходит по улице мимо нашего дома со всеми своими здоровыми, сияющими, счастливыми детьми — детьми, подаренными ей моим мужем. С тех пор я осталась одна… А горечь… Когда я вновь увидела своего Генри, он был уже весь такой взрослый, вежливый и похож на незнакомца.

На последнем слове голос старой женщины сорвался.

Она вытерла глаза, несколько раз глубоко и судорожно вздохнула, затем посмотрела на Аишу:

— Я вывалила всю эту боль и гнев на тебя, дорогая, и не могу в полной мере выразить, как глубоко мне жаль…

— Ш-ш, неважно, — произнесла Аиша, поглаживая узловатую руку старушки. — Папа несправедливо поступал со своей женой, в точности, как его отец с вами.

Она поколебалась, но потом добавила:

— Моя подруга Лейла говорит, что мы должны оставить прошлое в прошлом, потому что, если брать его с собой, оно только отравит будущее.

— Твоя подруга мудрая женщина.

Тут раздался стук в дверь, и вошёл дворецкий:

— Мистер Пилкингтон, ваш адвокат, миледи.

Леди Клив оживилась:

— Пришли его сюда, Адамс.

Рейф и Аиша встали.

— Мы оставим вас наедине, — объявил Рейф.

Леди Клив повелительно махнула им:

— Нет, останьтесь. На прошлой неделе я послала за Пилкингтоном, чтобы внести изменения в своё завещание. — Она бросила на Рейфа вызывающий взгляд. — Убрать имя Алисии Клив и заменить его на Аишу Махабели, единственную дочь Кати Махабели и сэра Генри Клива, баронета, мою внучку.

Вошёл адвокат. Леди Клив представила всех присутствующих друг другу, но когда она дошла до Аиши и произнесла «моя внучка, Аиша Махабели», адвокат поправил её.