В первый миг молодая женщина и слова не могла вымолвить. Отец Годвин не сразу заметил бывшую ученицу и поспешил сначала к коленопреклоненной леди Фионе. Потом он повернулся к ее спутникам и уже вскинул руку для благословения, как вдруг застыл с двумя поднятыми перстами, изумленно глядя на скинувшую с головы плед Мойру.

– О Боже Всемилостивейший! Мойра, дитя мое… Ты ли это, во имя самого Неба?

Мойра поспешила преклонить перед ним колени, чувствуя на себе множество удивленных взглядов.

– Aproba mei, Pater![20] – негромко произнесла она на латыни. – Nobi enuotiare mei![21]

Отец Годвин только стоял и смотрел на нее, не зная, что и сказать.

И тут же рядом оказался Иан Райвак:

– Вы знаете эту женщину, святой отец?

Возникла напряженная пауза, все молчали, и стало слышно, как пронзительно кричат чайки над морем.

Отец Годвин выглядел растерянным.

– Да, я знал это дитя ранее, когда еще служил священником на Оркнейских островах. Но я не видел ее с тех самых пор, как…

– С тех пор, как несколько лет назад я покинула остров Хой, – поспешила подсказать Мойра. – Я уехала в Шотландию, но теперь судьба привела меня в эти края, причем не одну, а с моим супругом Хатом Маклейном, – торопливо говорила она, умоляюще глядя на своего учителя.

Настоятель Годвин быстро заморгал. Он понимал, что его воспитанницу что-то волнует, но успокоил ее мягкой улыбкой.

– Я рад, что твоя участь сложилась лучше, чем я предполагал, Мойра с Хоя.

После этого он повернулся к ее спутникам, пригласив проследовать в ворота обители.

Лишь много позже, когда закончилась служба и леди Фиона с сопровождающими отправились отдыхать в отдельные покои, Мойра смогла переговорить с отцом Годвином. Настоятель пригласил ее на обращенную к морю галерею, где их не могли потревожить. Мойра сразу сказала:

– Вы погубите меня и моего супруга, если поведаете Маккеям, что некогда я была женщиной Гектора Роя.

Отец Годвин сдержанно произнес:

– Я не буду лгать, если кто-то из властвующих тут Маккеев начнет расспрашивать о тебе. Но я не хочу порочить тебя в их глазах, поведав, с какой охотой ты некогда согласилась стать наложницей старого Маккензи. Надеюсь, мое нынешнее положение позволит мне избежать подобных вопросов или ограничиться молчанием. Я многим обязан Маккеям, я живу под их покровительством с тех пор, как три года назад было принято решение назначить меня настоятелем в эту обитель, дабы возвысить за долгую службу на Оркнейских островах. И если они не упомянут того, кто купил тебя на Хое, я не стану говорить им о твоем прошлом.

Мойра испустила вздох облегчения. Они стояли рядом, глядя на раскинувшееся впереди серое море. Был нежаркий летний день, солнечные лучи, как это часто бывает на севере, рассеивались, и в воздухе стояла легкая серебристая дымка. Благодаря этому полупрозрачному свечению все вокруг приобретало особую мягкость, резкое противостояние света и теней стиралось, придавая дневному освещению скромное очарование вечерних сумерек.

– Здесь все, как на нашем Хое, – спустя немного времени произнесла Мойра. – Тот же свет, запах океана, крики морских птиц. Все эти годы я не получала вестей с Хоя, но знаю, что Маккензи не оставлял мою родню без помощи. И в то же время я ничего не знаю о них. Гектор Рой не любил вспоминать, откуда привез меня, считая, что для его чести будет позорным, если узнают, в каком отдаленном уголке христианского мира он приобрел себе любовницу. Поэтому и со мной он не говорил о моей родне.

И Мойра почти умоляюще взглянула на своего былого наставника, словно прося поведать о тех, о ком ничего не знала столько лет.

Лицо отца Годвина было печально.

Оказалось, что пару лет назад ее мать умерла, не оправившись после очередных родов. Потом и отчим Мойры попал со старшими сыновьями в шторм и не вернулся. А ведь у них была хорошая лодка, приобретенная стараниями присланных от Маккензи даров. В последнее время получаемый доход перечислялся на слабоумную сестренку Мойры, которую удалось пристроить в монастырском приюте на соседнем острове. Кроме того, немало перепадает брату Мойры Манго. Парень даже смог посвататься к дочери местного юдаллера. Правда, он не любит говорить, что своим благосостоянием обязан сестре, которую все еще считает шлюхой. Ну а родившиеся после отъезда Мойры дети Норы… они умерли, закончил Годвин с грустью в голосе.

Мойра заплакала. Ее прошлое исчезло, как и уплывшие за горизонт облака.

– У меня теперь совсем иная жизнь, отче, – произнесла она через время, вытирая глаза кончиком пледа. – Но мне жаль мою мать, так и не познавшую счастья и искренне уповавшую на то, что, продав меня Маккензи, она делает для дочери благо.

– Но это все уже в прошлом, дитя мое. Я молился о тебе и теперь вижу, что мои молитвы были услышаны и ты избежала позорной участи наложницы. Однако позволь узнать, освящен ли Церковью твой брак с человеком, которого ты нынче называешь супругом?

Ах, неужели это все, что его интересует? Молодую женщину вопрос священника почему-то расстроил. И Мойра ответила несколько резче, чем хотела: мол, она живет с любящим мужчиной, носит под сердцем его дитя и уверена, что человек, которому она доверилась, обязательно обвенчается с ней, когда она его об этом попросит.

Годвин какое-то время смотрел на нее, а потом сказал:

– Знаешь, Мойра, я долго тосковал по тебе, когда ты уехала. Ты была мне как родное дитя… И я никогда не сделаю тебе зла, что бы ты ни думала обо мне и моих воззрениях. Ты можешь рассчитывать на меня, о чем бы ни попросила, – клянусь в том своей христианской верой и спасением души! – почти торжественно добавил он. Но потом как-то смущенно улыбнулся. – Но, увы, через три дня я отбываю с группой юных послушников в Сент-Эндюсское епископство. Так что меня не будет рядом. Но и волноваться, что я открою твое прошлое Маккеям, тебе тоже не придется.

То, что отец Годвин остался ее другом, Мойра поняла, когда заметила, как долго тем вечером Иан Райвак беседовал с настоятелем. А когда на следующее утро они отбывали, Годвин успел сказать своей бывшей воспитаннице:

– Machinatur astutiam aliguam[22]. И я тревожусь за тебя, дитя мое. Поэтому не забудь, что я говорил ранее: я твой друг и, пока я тут, всегда помогу. Можешь на меня рассчитывать.

Мойра несколько рассеянно поблагодарила отца Годвина. Он предлагал свою помощь, но что он мог? Конечно, аббат – влиятельная фигура в этом краю, однако во многом зависящая от своих покровителей Маккеев. Да и отбывает он скоро. А еще Мойре не нравилась перемена в поведении Райвака. Он то и дело улыбался чему-то, а когда смотрел на молодую женщину, в глазах его появлялся торжествующий блеск.


Еще до отбытия Мойры в Балнакейское аббатство Дэвид начал вставать и даже прогуливаться по побережью вдоль серебристых вод кайла.

Приливы и отливы обычно шли с востока на запад, и там, где возвышались скалы, они промыли в известняке гроты и пещеры с образовавшимися под действием воды арками и колоннами. Об этих пещерах ходило множество легенд, поговаривали, что древние Маккеи даже жили в них до того, как возвели на мысу замок Бхайрак. И вот однажды, обследуя одну из них, Дэвид услышал, как кто-то спускается по склону к входу в пещеру – можно было различить, как сыплются камешки из-под ног идущего. Пожалуй, это мог быть Эррол – романтичный бард часто сопровождал Дэвида во время прогулок. Однако когда Дэвид вышел из грота и на него упала тень, он, вскинув голову, увидел стоявшего на выступе утеса Иана Райвака.

– Славный нынче денек! – дружелюбно сказал ему Дэвид. – Судя по всему, вы уже вернулись из аббатства?

После скандала с нападением на него Свейна Молотобойца Дэвид ни разу не общался с Райваком, но чувствовал постоянное внимание к себе брата вождя. Дэвид слегка прищурился и постарался улыбнуться Райваку одной из своих обаятельных улыбок. Во взгляде его зеленых, чуть раскосых глаз светился особый интерес.

Тот стоял, широко расставив свои длинные мускулистые ноги в щегольских сапогах, ветер колыхал складки его килта в синюю с черным клетку, на берете развевалось длинное орлиное перо. Видя, что еще прихрамывающему Хату трудно подниматься по выступам, Райвак шагнул навстречу и протянул руку, помогая взобраться на выступ.

– Нам надо поговорить, Хат, – обратился он к Дэвиду на чистом гэльском, чтобы не очень хорошо владевший местным говором гость смог его понять.

По сути Дэвиду и самому было о чем поговорить с братом вождя. После того как он получил ранение и уже не мог заниматься обучением местных клансменов, Дэвид решил распрощаться с Маккеями и уехать. И сейчас, когда молчание теребившего поясную пряжку Райвака затянулось, Дэвид сам завел разговор об этом. Причем Иан с готовностью его поддержал.

– Да, да, видит Бог, тебе и впрямь лучше уехать, Хат. Я уже сам понял, что пригласить тебя обучать наших парней было не самой удачной затеей. Но сейчас я должен кое в чем сознаться. Во-первых, я не натравливал на тебя Свейна нан-Орда с его секирой. Это было решение самого Свейна – избавиться от тебя, чтобы я мог получить твою женщину. Видишь ли, Свейн понял, что я потерял голову и сердце, когда увидел мистрис Мойру. Вот он и задумал таким образом подсобить мне и убрать соперника. Однако я клянусь честью рода Маккеев, своей честью и спасением души, что, как бы ни была мне мила твоя Мойра, приказа зарубить тебя своему лейхтаху я не давал!

Он говорил с такой пылкостью, что Дэвид изумленно взглянул на этого обычно бесстрастного и скрытного парня.

– Признаюсь, я несколько удивлен, Иан, что ты не заявил об этом ранее. Тогда бы на тебя не пало подозрение в бесчестье.

– Мне бы не поверили, – мрачно изрек Райвак. – Мне даже мой собственный брат не поверил! Что уж говорить о наших клансменах. А ведь я столько сделал для клана! Я вытребовал очень выгодные условия для нашего присоединения к войскам Стюарта, мы получили такую плату… Но всем на это плевать. Все они ловят каждое слово Ая Роя, а меня считаю эльфийским подменышем, которого лишь с натяжкой можно называть Маккеем.

В его голосе прозвучало такое отчаяние, что Дэвиду стало жаль парня.

– Ладно, допустим, я тебе поверил, Иан. Что дальше? Тебе ведь что-то нужно, раз ты разыскал меня здесь. Кстати, когда вы прибыли? И где моя жена?

– С ней все в порядке, – каким-то странным тоном ответил Райвак. – Мойра сейчас отдыхает в замке с леди Фионой и ее женщинами. Она справилась о тебе, как только мы прибыли, и этот сладкоголосый Эррол Мак-Ихе сказал, куда ты пошел. Но я попросил не звать тебя к Мойре, пока мы не переговорим.

Дэвид откинулся, упершись локтями в зеленый мох. Теперь он смотрел в спину сидевшего рядом Райвака. Тому это не понравилось, и он встал. Возвышался над Дэвидом, жилистый и сильный, по-своему красивый, но напряженный, как тетива.

– Я пришел к тебе заключить сделку. Хочу, чтобы ты отдал мне Мойру. Вы ведь не обвенчаны с ней перед алтарем, и, значит, ваш союз можно легко расторгнуть. Ты уедешь, оставив ее в нашем замке, где все к ней хорошо относятся, а я… Поверь, Хат, я искал такую, как Мойра, всю свою жизнь. Я многое могу предложить ей: сделаю ее леди Маккей, она будет жить в роскоши, ни в чем не зная нужды, ее положение будет славным и высоким. Она станет моей венчанной женой и…

– Эй, Иан Райвак, опомнись! Или ты забыл, что Мойра носит моего ребенка?

Райвак судорожно сглотнул. Потом снова опустился рядом, в его желтых глазах едва не блестели слезы.

– Я знаю, Хат. Однако это не умаляет ни моей любви, ни желания взять ее за себя. Да, я готов взять ее даже с ребенком от другого, готов назвать его своим и сделать одним из Маккеев. Конечно, вскоре я уйду в поход, а она останется в Бхайраке на попечении моей родни. Когда же я вернусь… У нее еще будут дети. От меня. Я сделаю все, чтобы она не жалела о тебе, чтобы ни в чем не знала нужды и бедствий. И однажды она забудет тебя, Хат. Я так сильно ее люблю, что она не сможет не ответить на мое чувство.

– Иан, я ведь тоже люблю Мойру, – странным тихим голосом произнес Дэвид.

Райвак как-то болезненно улыбнулся.

– Я это понял. И ты любишь ее настолько, что не побоялся выкрасть ее у столь влиятельного лорда, как барон Кинтайла Гектор Рой Маккензи. Знаешь, чем тебе это грозит, Хат, если попадешься?

Произнеся это, он даже немного отошел от Дэвида – настолько злое и хищное выражение появилось на лице чужака. Казалось, он готов прямо сейчас напасть на Райвака и убить. Но этого не произошло. Дэвид просто ждал, что еще скажет молодой Маккей.

И тот заговорил, теперь даже с каким-то превосходством. Дескать, он не сразу понял, кто спутница Хата, хотя и до них в Стратневер доходили вести, что Гектор Маккензи назначил немалую награду тому, кто разыщет и вернет ему пропавшую женщину. Но после поездки в Балнакейское аббатство, где Мойра встретила отца Годвина… Священник сразу узнал ее. А он ранее служил на острове Хой. До Маккеев доходили слухи, что некогда барон Гектор Рой нашел и увез с острова дивно красивую местную девушку, какую сделал своей невенчанной женой. Ее звали Мойра. Много ли красавиц на Хое с таким именем? Многих ли воспитывал отец Годвин? И хотя при разговоре с Райваком священник не ответил утвердительно ни на один из поставленных вопросов, он тем не менее ничего не отрицал. И Райвак понял – его догадка, что увезенная с Хоя Мойра и разыскиваемая Гектором Роем прекрасная беглянка Мойра – одно и то же лицо.