Первым ей улыбнулся однорукий седовласый воин.

– Не пить мне больше доброго английского эля, если я когда-то не знавал одну девицу, какая путешествовала с отважным рыцарем, стриженная под мальчишку! – воскликнул он. – Я говорю о вашей матушке, сэр Дэвид, которая отважно сбежала от недругов с вашим родителем, моим добрым господином Филиппом Майсгрейвом. Так что меня ряженые и стриженые девицы не удивляют, а только радуют.

Дэвид возблагодарил в душе старину Оливера за такое радушие, вслух же пояснил, что леди Герон погостит в Нейуорте, пока он не сообщит родне Мойры в Форде о ее приезде.

В этот миг курносый Эрик спросил Майсгрейва про их приятеля, рыжебородого Орсона. Дэвид сразу помрачнел и перекрестился.

– Надо будет заказать заупокойную службу о нем нашему капеллану Дерику. Как там этот святоша, еще правит в Нейуорте от имени леди Грейс?

Как заметила Мойра, Дэвид, проявлявший живой интерес к домочадцам, не спешил справиться о том, как поживает его супруга. Больше задавал вопросов о хозяйстве, о приплоде бычков и уж совсем повеселел, когда стал расспрашивать о своей дочери Тилли. И рассмеялся, узнав, что Тилли вдруг стала особо выделять юного стрелка Эдвина и частенько отправляется кататься с ним по округе верхом. По крайней мере, никого иного себе в провожатые девочка брать не желает, говорили ему смеющиеся нейуортцы.

Да, они были тут единым целым, и Мойра чувствовала себя так, будто случайно попала в это общество. И лишь когда они уже собрались в путь, Дэвид привычно подсадил ее на своего мерина и украдкой подмигнул. Но Мойра понимала – это все, что он теперь может позволить по отношению к ней.


Много позже, когда они прибыли в Нейуорт, Дэвид вообще словно забыл о ней. Они оказались в большом, заполненном людьми дворе, отовсюду слышались приветствия, причем Мойра отметила, что ее возлюбленного местные жители величали Бурым Орлом. Никакого Хата-Кота, а именно сэр Бурый Орел! Она и впрямь заметила знак расправившего крылья орла над аркой ворот, когда они въезжали в замок. Внушительный замок. Мойра, будучи женщиной известного вождя, смогла оценить размеры и неприступность Нейуорта, этой надежно укрепленной твердыни, и совсем иными глазами посмотрела на своего возлюбленного. Сэр Дэвид Майсгрейв – так теперь ей надлежало величать возлюбленного. Но о том, что он был ее возлюбленным, думать не стоило. Она стояла подле их гнедого и наблюдала из-под надвинутого монашеского капюшона, как Дэвида окружила многочисленная челядь, как он приветствует своих людей, как обнял и расцеловал худенькую темноволосую девочку с зелеными, как и у самого Дэвида, глазами. Его дочь Тилли – по пути он много рассказывал Мойре о своей любимице.

Мойра машинально поглаживала холку коня, ибо пока это было единственное знакомое ей существо среди чужаков. Правда, потом к ней подошел однорукий Оливер Симмел, сказав, что господин уже отдал распоряжение, где разместить гостью. Немного в стороне от остальных, но переодетой леди там будет удобно, уверял этот приветливый старый рыцарь. Мойра слушала его, пока не заметила, как через толпу к Дэвиду приблизился худой остроносый священник и после обычного благословения громко заявил, что леди Грейс Майсгрейв будет рада приветствовать вернувшегося супруга.

– Позже, – как-то сухо ответил Дэвид и больше не добавил ни слова.

Священник выглядел несколько озадаченным, потом обратил внимание на стоявшего в стороне возле лошади монаха-цистерцианца в светлом капюшоне и направился к нему.

– Рах vobiscum[46], – приветствовал он Мойру, приняв за священнослужителя.

– Et vobis pater reverendissime![47] – ответила ему Мойра, не поднимая головы.

Но ее выдал голос. Капеллан склонился, пытаясь рассмотреть ее, и, когда Мойра взглянула на него… Пусть ее лицо и обрамляла суровая ткань капюшона, но тонкие черты, сливочно-белая кожа, яркий красивый рот, большие глаза, опушенные темными стрельчатыми ресницами, не оставляли никаких сомнений…

– Силы небесные! Да это женщина! – всплеснул руками священник. – Какое неслыханное кощунство – облачить женщину в монашеское одеяние!

Но Дэвид тут же заслонил ее от капеллана, даже отвел его, сжав локоть опешившего отца Дерика.

– А ну потише, преподобный. Перед вами леди Мойра Герон, находящаяся под моим покровительством. Позже я все объясню, святой отец. А пока… Эй, Дженни, и вы, тетушка Эви, проводите гостью в западную башню. Ну а ты, моя Тилли, проследи, чтобы у леди Мойры было все, что нужно женщине после долгой дороги.

Девочка тут же взяла переодетую монахом Мойру за руку. Они поднялись по винтовой лестнице и оказались в небольшой комнате с узким, как бойница, окном, выходившим во двор. Стены в башне были очень толстыми, так что ниша окна представляла собой небольшую комнатку, где на пристенной каменной скамье можно было присесть, чтобы не мешать слугам, спешно убиравшим покой. Похоже, тут давно никто не останавливался, в воздухе ощущался запах стылости и пыли, который, правда, начал понемногу отступать, когда из камина выгребли старую золу и развели огонь.

– Обычно летом мы не топим тут, – беспечно сказала гостье молоденькая миловидная служанка с румяным личиком и веселыми карими глазами. – Это малышка Тилли велела нагреть вам воды для купания. Сейчас Роб и Дикон притащат сюда лохань и кувшины, а из колодца принесут воды. В нашем замке есть самая настоящая купальня с большим камином и сливом для воды, однако сегодня там идет стирка, ну и запах щелока, и все остальное…

– Меньше болтай, Дженни, – сурово одернула девушку сухопарая служанка в белом головном покрывале. – Скоро я закончу мыть полы, а ты отправь парней за свежим тростником, чтобы притрусить пол и скрыть щербины и трещины в плитах. Не дело гостье студить ножки на этих стылых камнях.

Да, слуги тут справлялись бойко. Вскоре мужчины принесли разборную кровать и стали собирать ее. Они то и дело не попадали в деревянные пазы стоек и добродушно посмеивались. Мойра отвернулась, чтобы не ощущать на себе их любопытные взгляды. Уставившись в узкое окошко, она осмотрела внутренний двор и пришла к выводу, что, хотя замок был весьма солидным, хозяйство тут велось из рук вон плохо. Каменная резьба на арках, украшавших окна и вход в башню-донжон, заметно раскрошилась, под деревянными галереями, проходящими вдоль стен, была свалена какая-то рухлядь – сломанная мебель, старые корзины, мешки. Мойра вспомнила, что жена Дэвида – калека, а сенешаль, этот славный старый рыцарь Оливер, явно больше внимания уделял обороноспособности Нейуорта, а не его уюту. Ибо стены и зубцы на башнях были в хорошем состоянии, стражники ходили в добротных доспехах, их оружие было в надлежащем виде. Заметила Мойра и то, что слуги были одеты куда богаче, чем одевались жители горной Шотландии: никаких длинных туник, у большинства одежда городского кроя, женщины в платьях со шнуровкой, мужчины в узких штанах и высоких сапогах, не лишенных своеобразной элегантности. Это была Англия, всегда казавшаяся северянам богатой страной, и даже в этом приграничном замке чувствовалось, что тут совсем другие возможности и традиции.

Мойра понимала, что Дэвид специально поселил ее в отдельной башне, дабы она не встречалась с его супругой, суровой покалеченной женщиной, – наверное, он не хотел давать жене лишнего повода для ревности.

«Тем более что подобных поводов более чем достаточно», – подумала Мойра, невольно усмехнувшись. Она не испытывала расположения или сострадания к жене Майсгрейва. Властная дама, как говорил о ней Дэвид и при этом сразу мрачнел. И Мойра внутренне собралась, готовая отражать нападки хозяйки Нейуорта. Однако тут, совсем рядом, была эта забавная девчушка Тилли Майсгрейв, отдававшая распоряжения слугам, а смущать или огорчать ее Мойра не стала бы ни за что на свете. Ведь это была его дочь! И Мойра ощутила нечто похожее на нежность к этой худенькой зеленоглазой девочке с растрепанными темными косичками.

Тилли заметила, что странная гостья поглядывает на нее, и сказала:

– Эти овчины на постели совсем недавно проветривали, они чистые и свежие. Вам будет удобно на них почивать. А вот здесь, в углу, расположится старая Эви, к которой вы можете обращаться, если что-то понадобится.

– Благодарю вас за заботу, юная леди, – склонила голову Мойра.

Тилли важно кивнула и вдруг, приблизившись, быстро прошептала:

– Скажите, а вам удобно с такими короткими волосами? Наверное, это чудесно, когда вас не чешут каждый день и не заплетают косы. – И она со вздохом провела ладонями по своим растрепанным волосам.

Мойра чуть улыбнулась:

– Да, в пути мне было достаточно лишь несколько раз провести пальцами по волосам, чтобы они ложились как надо и я не выглядела растрепанной, – согласилась она. И добавила: – Однако не проходило и дня, чтобы я не пожалела о своих обрезанных длинных волосах.

– Почему?

– Видишь ли, дитя, ничто так не красит женщину, как волосы. А у меня они были диво как хороши. И я сочту себя по-настоящему уверенной, лишь когда вновь смогу заплетать и укладывать их.

– Так зачем же вы их остригли? – спросила слышавшая их разговор служанка Дженни.

Мойра помедлила с ответом, но потом решила, что откровенность может расположить к ней дочь Майсгрейва и этих женщин, и доверительно сказала:

– У меня был непростой путь на юг. Мне даже пришлось некоторое время плыть на судне в компании монахов, за одного из которых я себя выдавала. Вот я и решила, что обрезать волосы будет правильным решением.

– На корабле? Но простите… Как же тогда вы… – подбирала слова Тилли, а горничная Дженни и даже старая Эви приблизились, пораженные столь необычными событиями в жизни незнакомки. – Как же тогда вы могли справлять нужду, если находились среди мужчин, да еще и на судне?

Ох и любопытная дочь у Дэвида! Тем не менее ее расспросы лишь забавляли Мойру. Она поведала, что на корабле у нее был друг и покровитель, который следил, чтобы она могла уединяться на корме за парусом, когда другие были заняты делами.

– О, как забавно! – всплеснула руками Тилли. – Вы прибыли издалека, у вас было столько приключений! А я даже редко покидаю нашу долину. Но вы ведь мне все расскажете, правда?

Дочь Майсгрейва уже была готова подружиться с Мойрой. Но тут явились слуги, принесшие лохань и кувшины с водой, а также ширму, за которой гостья могла укрыться от посторонних глаз во время купания, так что все расспросы пришлось отложить. К тому же один из слуг сказал, что юную Тилли зовет мать. Девочка сразу вышла, но теперь вопросы стала задавать молоденькая Дженни. Откуда прибыла гостья? Где ранее жила? На самом севере Шотландии! О Пречистая Дева, как это далеко! А как же она познакомилась с сэром Дэвидом?

Тут Мойра предпочла отвечать односложно, но, к ее облегчению, старая Эви шикнула на любопытную служанку, приказав подыскать для леди Мойры подходящую одежду. Возможно, миледи Грейс будет так щедра, что выделит гостье кое-что из своего гардероба. Ведь у хозяйки столько нарядов! Несмотря на то что она нигде не бывает, наряжаться для нее так же важно, как самой Эви читать молитву по утрам.

По-видимому, упования Эви на щедроты госпожи были напрасны. Мойра сидела после купания, завернувшись в чистое полотно, и расчесывала свои короткие кудряшки, когда вернулась расстроенная Дженни.

– Я даже не посмела спрашивать миледи, настолько она сегодня не в духе. А ее камеристка Одри просто выгнала меня, когда я заговорила об одежде для гостьи. Что себе позволяет эта Одри! Если она в милости у госпожи, это еще не повод, чтобы сталкивать меня с лестницы и шипеть подобно кошке.

– Да, наша Одри зазналась, – согласно кивнула Эви. – И есть отчего, ведь она помолвлена и этой осенью станет миссис Перси-Гусь.

И обе женщины стали наперебой рассказывать о том, что в их замок порой наезжает некий капитан Найджел, приходящийся дальним родственником самому графу Нортумберленду Генри Элджернону Перси.

– Но родство у них столь дальнее, что, кроме родового прозвища, Перси Найджел ничего не имеет. По сути, он просто наемник, прозванный Гусем из-за своей длиннющей шеи. Вот этот парень и положил глаз на камеристку миледи. Та ведь хорошенькая, беленькая такая, сдобная, да еще и рядится в старые платья миледи Грейс, которые уже ни к чему нашей хозяйке. Облачившись в пышные юбки и бархатный корсаж, Одри принялась крутиться перед Найджелом. А он, простая душа, взял да и посватался к ней. И камеристка миледи теперь вообще возгордилась, спасу с ней нет. Решила, что если она станет одной из Перси, то мы все должны ей в пояс кланяться.

– А ведь какая раньше славная девушка была, – вздохнула старая Эви. – И как была влюблена в нашего рыжего красавчика Орсона. Я тогда думала, что из них чудесная пара получится… Но Орсон уехал с сэром Дэвидом этой весной и, похоже, сгинул где-то на чужбине. Мир его праху, – перекрестилась женщина.

Мойра припомнила рыжего спутника Дэвида, с которым тот некогда прибыл в Эйлин-Донан, и просто сказала, что упомянутый женщинами Орсон утонул в проливе близ берегов Шотландии во время шторма. Обе женщины запричитали, стали вспоминать хорошего парня, обещали, что обязательно поставят по свечке за упокой его души. Дженни сказала, что когда Одри узнала, что Орсон не вернулся, то даже слезинки не проронила по бывшему ухажеру. Словно это не она целовалась с рыжебородым под лестницей в главной башне. Ну да как же! Теперь она только и похваляется, что станет миссис Перси.