Оданель порой подходил к женщинам и сообщал новости. Он считал, что появление в английских владениях Хоума с его головорезами было скорее набегом, чем началом военных действий. По крайней мере, лорд Хоум не нападал на укрепленные цитадели, а в основном грабил селения и угонял с пастбищ скот. А потом пришла и благая весть: английские защитники, присланные новым Хранителем границы Дакром, напали на разбойников Хоума и так потрепали их, что те унеслись к себе за границу, потеряв немало павших, все захваченное добро и оставив в плену десятки своих людей.

По поводу разгрома набежчиков Хоума в Форд-Касле было всеобщее ликование. Оданель велел открыть бочонок, и всех, даже укрывшихся в замке беженцев-крестьян, угощали сладкой мальвазией в честь победы английского Святого Георгия над шотландским покровителем Эндрю[56]. Недоброе для шотландцев начало кампании! Может, они одумаются и поймут, что англичане не уступят им и пяди своей земли? За это пили все. Причем Мойра пила вместе со всеми. Силы небесные, она уже чувствовала себя англичанкой!

Но потом стали приходить отнюдь не радостные вести: сильная шотландская армия взяла в осаду приграничный замок Норхем. Этот замок считался неприступным, его недавно внушительно укрепили, и все надеялись, что подобный «орешек» будет не по зубам северянам и они надолго там застрянут, пока не подоспеет подмога. Но все оказалось куда хуже, чем англичане смели надеяться. Норхем был обстрелян из огромных пушек, какие прибыли вместе с королем Яковом, и после продолжавшегося шесть дней штурма его башни рухнули и замок был взят. Шотландская армия перешла через Твид и двинулась по английской земле!

Говорили, что силы короля Якова огромны – многотысячное войско, мощная артиллерия, конники, пехота, дикие орды прибывших с Нагорья катеранов.

– Я не верю, что этот любитель турниров Стюарт сумел собрать такую огромную армию! – заявила леди Ависия. – У страха глаза велики. Я подожду, какие вести придут от нашего Бастарда. Он не будет зря пугать нас, он скажет все как есть!

Но от Джона Бастарда не было известий. Мойра втайне надеялась, что в такой ситуации получит весточку из Мидл-Марчез от Дэвида. Не мог же он не знать о происходящем? Или она ему теперь не нужна, он спокоен за нее, зная, что она с родней в укрепленном Форде? Мойра старалась гнать подобные мысли. Дэвид – воин, он сейчас заботится о своем замке, своих владениях и своих людях. Но ведь и она ему не чужая… Мойра страшилась спросить о Дэвиде у Геронов, но часто прислушивалась к тому, что говорили прибывшие в Форд беженцы. Они были явно напуганы, хотя и полны решимости обороняться. Леди Ависия рассказывала, как когда-то давно Форд был разрушен королем Робертом Брюсом, а его гарнизон вырезан. И Мойра начала страшиться шотландцев, а имя прославленного шотландского героя уже не вызывало в ней воодушевленного трепета. Она знала, что округа опустела, крестьяне угнали свой скот в леса и на болота, женщины и дети спешили со своими пожитками под защиту Форда. И все молились, ища защиты у небес, ибо понимали, что король Генрих с войсками в другой стране, а у лорда Дакра нет сил, чтобы остановить продвижение шотландской армии.

Однажды Оданель сказал, что поедет в Йорк с сообщением о приближении захватчиков. Мать резко осадила его:

– Ты думаешь, там не ведают, что мы в опасности? Или ты, как и наша вертихвостка Элизабет, спешишь укрыться за стенами Йорка? Но если Яков привел такую армию, то он и до Йорка дойдет, не сбавляя прыти.

Оданель так покраснел от ее слов, что оспины на его лице потемнели.

– Я отправил гонца на болота в надежде, что к нам примкнет Бастард со своими парнями.

– Зря, – сухо сказала леди Герон. – Если мы в глазах Якова почтенная семья, то Джонни он казнит не задумываясь. Думаешь, шотландцы забыли, что он убил знатного Керра? Ну ничего, у Джонни больше ума, чем у тебя, он не попадет в ловушку.

– Порой мне кажется, матушка, что Джон для вас дороже нас с Уильямом, – резко ответил Оданель.

С матерью он более не общался, но и уезжать не стал. Он занялся укреплением замка, принимал беженцев, выдавал им припасы, хотя сам же и говорил, что с таким количеством лишних ртов они вряд ли выдержат долгую осаду. После ссоры Оданель, казалось, избегал старую леди, но неожиданно сблизился с Мойрой. Именно она помогала ему рассчитывать припасы, заботилась о постое пришлых, отдавала распоряжения на кухне и вместе с ним молилась в замковой часовне.

– Знаете, милая племянница, вы прекрасная хозяйка, – однажды заметил ей Оданель. – И если все обойдется, матушка обязательно позаботится, чтобы однажды вы нашли себе достойного супруга.

Мойру эта мысль позабавила, но и смутила. Здесь, в Англии, все было иначе, не так, как в Шотландии, где она могла сама решать, с кем остаться. Выйти однажды замуж? Она подумала о Дэвиде. Невозможно… И от него по-прежнему нет вестей.

Однако вскоре пришло известие, что пал еще один английский замок – Уарк. А еще через пару дней сдался на милость победителя следующий – Итал, цитадель врагов Геронов. И хотя Героны враждовали с семьей из Итала, после некоторого злословия по этому поводу жители Форда начали молиться за владельцев Итала. Все же они были подданными одного государства, и всем было горько, что соотечественники стали добычей победителей.

Замок Итал был расположен всего в двух милях к северо-западу от Форда. Но отсветы пламени и густой дым, этих предвестников войны и разбоя, в Форде увидели в тот же вечер. А уже на рассвете следующего дня в окрестностях замка показались передовые отряды шотландцев. За ними двигалась основная армия Стюарта. Защитники Форда со стен наблюдали, как она, словно стальная змея, ползущая по дороге, неумолимо приближается к их замку, как в тусклом свете ветреного дня появляются все новые колонны пехотинцев, развеваются разноцветные вымпелы на флагах предводителей отрядов, едут увлекаемые сильными волами телеги, на которых покоятся огромные пушки. Вся эта стальная вооруженная масса окружила стены Форд-Касла, взяла в кольцо, отчего еще вчера казавшийся таким мощным и надежным укрытием замок вдруг стал походить на загнанного сворой волков оленя – великолепного, но полностью беспомощного.

Защитники, потрясенные происходящим, безмолвно наблюдали со стен за шотландцами. Они видели отряды рыцарей в пластинчатых доспехах, которых сопровождали оруженосцы, латники и слуги; видели длинные вереницы пехотинцев в стальных касках и с длинными пиками на плече – их было так много, что издали они казались зарослями высокого тростника. Следом шли оружейники, лучники, конюхи, были среди них и простые воины-ополченцы с топорами. Пестрой толпой шли отряды горцев, уже сейчас обремененные добычей и гнавшие перед собой скот. Но потом в какой-то момент к воротам замка подъехал герольд и, протрубив в рог, приказал сдаваться.

– Что будем делать, мужи? – обратилась леди Ависия к капитанам своего отряда и стоявшему неподалеку Оданелю.

Воины не отвечали, мрачные и подавленные. Тогда леди Ависия напомнила, что некогда большая армия так же окружила замок Нейуорт на скале, но он продержался до подхода подмоги.

– Но смеем ли мы нынче надеяться на помощь? – спросил Оданель.

Леди Ависия не нашлась, что ответить. Наконец один из капитанов угрюмо сказал, что помощь к ним не придет, надежды противостоять таким силам у них нет, поэтому единственным разумным решением будет попытка выторговать приемлемые условия сдачи.

Ничего не ответив, старая леди пошла прочь. Двигалась она медленно, словно богатое темное одеяние стало непосильной ношей для ее щуплой, поникшей фигуры.

– Вот так эти северяне без боя и дойдут до самого Йорка, а там и дальше проникнут, – глухо сказала она.

Леди Ависия не заметила, что ее внучка еще раньше ушла со стен и сейчас стояла в нише окна, бледная, дрожащая, в отчаянии заламывающая руки. Старая леди посмотрела на нее с осуждением. Еще недавно ей нравилось, как достойно держится дочь ее Элеоноры, как спокойно общается с людьми в Форде, быстро добившись их расположения и симпатии. Но сейчас, похоже, она была в истерике. Казалось, что молодая женщина вот-вот разразится рыданиями, а то и рухнет в обморок.

– Возьмите себя в руки, миледи, – сурово произнесла леди Ависия. – Быть трусами не к лицу Геронам! Или вы не дочь моей храброй Элен? В конце концов, вы можете сообщить завоевателям, что вы шотландка, и рассчитывать на их снисхождение.

Мойра как-то странно посмотрела на бабушку. Глаза ее казались огромными на побледневшем лице.

– Если король Яков увидит меня и узнает, мне уже не придется рассчитывать на его снисхождение. Ибо я… Я так подло и бездумно подшутила над ним, что это может стоить мне жизни!..

И, сдерживая слезы, она поведала опешившей бабушке, как, будучи под личиной монаха, пыталась напугать Якова Стюарта в пустом соборе, предрекая ему неудачу и беды, если тот выступит на Англию.

– Как по мне, так ты даже славно поступила, – неожиданно заметила леди Ависия. – Но ты сама говоришь, что в соборе было темно. Думаешь, он тебя узнает?

– Я страшусь этого.

Они оставались стоять у окна и видели, как со скрипом стал опускаться тяжелый мост надо рвом, как король Яков отъехал, предоставив своим парламентерам вести переговоры с вышедшими им навстречу капитанам и понуро сидевшему на лошади Оданелю в темном облачении священника. Чем закончатся эти переговоры, было и так ясно – замок сдадут. Но позже, когда Оданель вернулся, они узнали и другое: Яков решил устроить в стенах Форд-Касла свою штаб-квартиру и приказал выделить ему лучшие покои.

Мойра дрожала, когда леди Ависия вдруг сильно сжала ей руку:

– Послушай, девочка, Яков вряд ли узнает тебя, если мы скажем, что ты моя невестка Элизабет Герон. Что он там мог рассмотреть в полумраке собора? А ты сейчас выглядишь просто великолепно. Элизабет слывет в округе красавицей, вот ты и назовешься ее именем. Мои люди не выдадут тебя, им самим выгоднее, если Яков сочтет, что в замке есть госпожа, которая будет просить завоевателя о снисхождении к обитателям Форда. По крайней мере, им будет не так стыдно, что их настоящая хозяйка сбежала, бросив их на произвол судьбы. Надеюсь, что и сам Яков не захочет беспокоить женщину, чей муж по его милости вот уже несколько лет томится в застенках.

Леди Ависия объяснила все Оданелю, велев поддержать ее план и заявив, что она сама выйдет навстречу его величеству.

Так она и стояла на крыльце, когда во двор стали въезжать шотландцы, а все обитатели замка опустились на колени, моля о снисхождении.

Яков был великодушен и заверил, что если они будут ему покорны, то им ничего не грозит. Он же расположится в замке, чтобы провести тут совет и передохнуть перед дальнейшим выступлением. Затем он обратился к старой леди, спросив, где ее невестка. Он осведомлен о ней, так как ее супруг содержится в замке Фасткасл в Шотландии, как и осведомлен и о том, что леди Герон очаровательная дама. Она окажет им честь своим появлением?

– Моя невестка нынче хворает, и я бы просила не тревожить ее, – склонившись перед королем, ответила Ависия Герон. – Вам же будет предоставлено все необходимое, а мы сами потеснимся, чтобы вы и ваши спутники могли занять лучшие покои.

– Хорошо, миледи. Но я не настолько суров, чтобы заставить уступить нам опочивальню больной леди Герон. Думаю, мы и так сможем удобно устроиться в вашем замке.

Говоря это, он обошел большой зал, разглядывая охотничьи трофеи на стенах, затем устроился в хозяйском кресле на возвышении и с безмятежным видом вытянул ноги в стальных поножах. Через время, чувствуя себя в Форде в безопасности, Яков кликнул оруженосца, велев освободить себя от доспехов. Какое облегчение избавиться от тяжелого шлема, думал он, тряхнув своими длинными и густыми, как грива лошади, волосами, темно-рыжими, как и его тонкие брови и щетина на щеках. Яков потер подбородок и велел немедленно позвать своего брадобрея. Пусть он в походе, но обязан выглядеть как знатный человек, а не простой латник из тех, что нынче расположились лагерем вокруг замка и забивали свиней, чтобы к вечеру иметь жаркое.

Король и его приближенные тоже потребовали себе угощение, решив устроить небольшой пир. Они все были здесь – и незаконнорожденный сын Якова молодой епископ Александр Стюарт, и суровый старый Ангус Кошачий Колокольчик с двумя старшими сыновьями, и лорды Монтроз и Аргайл, а также владетель Хайленда граф Хантли и лорд Линдсей, худой, хмурый воин, державшийся несколько в стороне от остальных. По залу с веселой улыбкой расхаживал лорд Александр Хоум, еще недавно потерпевший поражение от отрядов Уилла Балмера, но сейчас уже оправившийся от перенесенного унижения и гордо возвещавший, что скоро и другие английские замки будут падать к ногам его величества, как спелые яблоки.

Король упомянул о предстоявшем совете, но пока ни он, ни его лорды не спешили говорить о делах. Они просто были рады сделать передышку впервые за несколько дней похода. И вечером, когда они сидели за пиршественным столом и поглощали припасы Форда, даже появление гонца, сообщившего, что с юга к ним направляется английская армия под командованием графа Суррея, не испортило Якову настроения.