– Ваша мать могла не понять меня, я не виню ее. Но вы-то понимаете, что…

– Я понимаю, сэр. А пока…

Священник огляделся и увлек рыцаря в узкий боковой проход, так как по главной лестнице сверху спускались, громыхая доспехами, воины из окружения епископа Александра. Оданель шепнул, что эту башню отдали для ставки бастарда короля Якова, поскольку именно тут находится замковая часовня, но епископ почти не бывает в ней, а если проводит службу, то только в лагере при скоплении людей короля.

Дэвид и Оданель стояли в этом тесном, узком как щель проходе, проделанном в толще стены. Отсюда вела крутая лестница, о которой Майсгрейв, бывая ранее в Форде, не знал. Здесь было темно, и в какой-то миг Дэвид неосторожно задел стальным налокотником грубую кладку, и потому, когда опять стали спускаться люди епископа Александра, не мог и шевельнуться, опасаясь, что снова за что-то зацепится.

Когда голоса за стеной удалились, Оданель шепнул:

– Это старый проход, о нем мало кто знает, и мы сможем тут встречаться. Но, ради самого неба, что привело вас в Форд? Вы можете мне доверять, сэр.

Дэвид минуту размышлял, а потом спросил, что Оданель может сообщить о подземном ходе – ведь ходят же слухи, что из Форд-Касла некогда вел потайной туннель.

Оданель удивился.

– Такие слухи еще ходят? Странно, ибо подземным проходом не пользовались еще со времен нашего деда. Там произошел оползень, и если что-то и сохранилось, то лишь небольшой участок, ведущий из подвала под донжоном, но он заканчивается у колодца хозяйственного двора. Далее все заброшено и забито землей.

Дэвид какое-то время размышлял. Он надеялся на этот проход, но раз так…

– А вы могли бы незаметно привести сюда леди Мойру Герон? – спросил он Оданеля. – Мне надо срочно переговорить с ней.

Тот неожиданно улыбнулся.

– А я все ждал, спросите ли вы о ней. Ей непросто пришлось, поверьте. И она очень боится короля Якова… хотя по тому, как она держится, как кокетничает с ним и шутит, этого и не скажешь. Но она почти каждый вечер проходит по стене в часовню для молитвы. Да, думаю, вы можете дождаться ее на этой лестнице и…

Он не договорил, потому что Дэвид, развернувшись, опять ударился налокотником о стену. Они замерли, прислушиваясь, а потом священник сказал, что если Майсгрейву придется тут выжидать какое-то время, то уж не в полном воинском облачении. Здесь слишком тесно, а если кто-то услышит возню и обнаружит английского перебежчика…

– Скажу, что просто заблудился в переходах часовенной башни, – попробовал пошутить Майсгрейв, но священник его не понял и стал умолять пройти к нему и снять большую часть облачения.

Оданель привел Майсгрейва в свою комнатушку на втором этаже. Шум от веселящейся за стеной свиты Александра Стюарта долетал сюда из большого помещения башни, и под этот гомон Дэвид разоблачился с помощью Оданеля, оставшись в стеганом акитоне[64]. Сын леди Ависии, принявший духовный сан, довольно неплохо справился с обязанностями оруженосца и при этом даже упомянул, что некогда собирался стать рыцарем, но семья решила, что ему достойнее служить Церкви, и он смирился. Правда, воинственная кровь Геронов все же порой берет верх, и он пробовал себя с оружием, когда наезжал в родительскую вотчину.

– Оданель, когда вы сможете привести в часовню леди Мойру? – не выдержал Дэвид, слишком напряженный, чтобы выслушивать словоизлияния священника.

И тот понял, что Майсгрейва ничего так не волнует, как встреча с привезенной им родственницей Геронов.

– Я догадывался, что вы не зря приняли такое участие в судьбе нашей Мэри… то есть Мойры. Вы знаете, что она ждет ребенка? Думаю, знаете… Но сейчас это не столь важно. Что ж, идите в проход, поднимайтесь наверх и ждите у дверцы в часовню, пока Мойра не подаст вам знак.

Однако все вышло не так, как рассчитывал Дэвид. Ибо Мойра пришла в часовню с королем Яковом.

Дэвид тихо чертыхался за стеной, слушая, как его возлюбленная умоляет короля быть к ней снисходительнее. О да, она очарована своим венценосным гостем, говорила Мойра нежным, но напряженным голосом, при этом скромно уверяла, что пока у нее женские дни… Ах, она так смущена, что вынуждена говорить о подобном с мужчиной… тем более с королем. Таким очаровательным королем! Но он должен ее понять. И нет-нет, она больше не впустит его в свои покои… Сдерживать страсть и обходиться простыми объятиями так обременительно – и для его величества, и для нее самой. О, пусть Яков Стюарт смилостивится и будет терпеливым! А уж потом она будет принадлежать ему вся и полностью!

После этих слов стало тихо, и Дэвид лишь кусал губы, представляя, как они целуются. Наконец Яков решил оставить свою прекрасную даму, позволив ей помолиться.

Какое-то время было тихо, а потом шорох юбок Мойры раздался уже у самой дверцы на узкую лестницу. Дэвид не выдержал, открыл и сразу же заключил Мойру в объятия.

Это было несколько минут оглушительного счастья. Забывшись, они упоенно целовались. Но потом Мойра зарыдала.

– Я так боялась, что ты перестанешь меня уважать!.. Так боялась, что ты поверишь, будто я…

Она просто задыхалась в его объятиях, а он ее успокаивал:

– Тсс, моя фея! Не волнуйся, моя хорошая, моя самая лучшая.

Эта гордая, умеющая постоять за себя женщина сейчас напоминала маленькую беспомощную девочку, которой надо было пожаловаться, выказать свою обиду. О, Яков не отходит от нее, он так настойчив!.. А еще Суррей написал в письме, что она поступит, как должно поступить верноподданной, если сможет своими женскими чарами удерживать Стюарта, пока английская армия не будет полностью собрана и не займет подходящие для наступления позиции.

– Так Суррей все же попросил тебя стать любовницей Якова и удерживать его тут?

Расслышала ли Мойра, что он сказал, или все еще не могла успокоиться, но она не ответила, а только твердила, чтобы Дэвид не верил, что она поддалась домогательствам Якова. Ведь она носит дитя Дэвида, ей невыносимо даже представить, что ей в ее положении придется отдаться этому чванливому, настойчивому Стюарту! Это словно осквернить ту маленькую жизнь, ту душу, что она хранит под сердцем.

Дэвиду нужно было заставить ее собраться, и он с легкой насмешкой произнес:

– А еще моя фейри никогда не позволит влюбленному в нее мужчине увидеть свои коротко обрезанные волосы. Что тогда подумает король Шотландии о предмете своих воздыханий?

Это подействовало. Мойра удивленно взглянула на него.

– Что? О, Дэйв, ты не понимаешь!.. Яков уже неоднократно спрашивал, какие у меня волосы. Я их прячу, так как опасаюсь, что он может узнать меня без этих уборов и гейбла, без румян и помады! Однажды он сказал, что я похожа на ангела, и замер при этом, пристально глядя на меня. Я была на грани обморока!..

– Тебе надо бежать, – прервал ее Дэвид.

Мойра застыла, не сводя с него глаз – блестящих, еще не просохших от слез, но уже внимательных и настороженных.

– Я сделаю все, что ты скажешь.

Что он мог сказать? У него не было никакого плана. И он лишь заметил, что она должна быть готова к внезапному бегству. Пусть ей раздобудут одежду, в которую она могла бы переодеться, избавиться от своих нарядов, чтобы быть неузнанной. Желательно мужскую, потому что со своей короткой стрижкой Мойра сможет выдать себя за отрока и избежать приставаний заполонивших замок солдат. А еще ей надо настоять, чтобы леди Ависия и Оданель тоже нашли способ покинуть замок.

– Они ни за что не оставят меня, – поникла Мойра. – Они – моя семья. Они поддерживали и помогали мне все это время. Если бы не их безграничное влияние на слуг, кто-то из челяди непременно проболтался бы, что я самозванка.

Дэвид понимал, что все будет непросто. Он еще не добился того, зачем прибыл в Форд, то есть не переговорил с Яковом, а уже был сосредоточен на планах спасения любимой женщины. И, прощаясь с Мойрой, он только и сказал, что она должна ждать его указаний. Знать бы только, какие это будут указания!..

И все же, укладываясь тем вечером спать в маленькой комнатушке отца Оданеля, он чувствовал облегчение: Мойра хранила ему верность даже там, где это казалось невозможным. Такая женщина стоила того, чтобы за нее бороться.

– Чему вы улыбаетесь? – спросил Дэвида Оданель перед тем, как задуть свечу.

– Забавляет мысль, что мне еще не приходилось спать со священником, – ответил Майсгрейв, отодвигаясь, чтобы Оданель смог пристроиться на освобожденной для него части ложа.

– Вольготно же вам шутить в такой ситуации! – буркнул тот, хотя и сам усмехнулся. – Признаюсь, мне тоже никогда не доводилось ночевать с воином, да еще лазутчиком. – Но потом он стал серьезен: – В любом случае, что бы нас ни ждало, нам должно уповать на милость Всевышнего.

– Аминь, – отозвался Майсгрейв, уже засыпая.


Если вечером Яков и его свита пировали, то с утра и король, и его лорды были собраны и говорили только по существу. Яков сам приказал позвать Дэвида Майсгрейва.

– Вы говорили вчера, что имеете сведения для меня. Я готов вас выслушать, и немедленно!

«Вчера мое известие не казалось вам таким уж важным и срочным», – подумал Дэвид, вспомнив, что прошлым вечером король мог смотреть только на ту, которую принимал за хозяйку замка.

Но, несмотря на свои ревнивые мысли, Дэвид теперь выглядел как человек, которому во что бы то ни стало надо выслужиться. И он спешно принялся выкладывать их с Суррем план.

– Что?! – воскликнул король, когда Дэвид сообщил, что английская армия нынче обходит шотландские позиции у Флодденского холма и, минуя Вулер, спешно движется на север. – С какой стати старина Суррей решился на такой маневр? Ха, вы что-то путаете, сэр. Или вводите меня в заблуждение, – подозрительно прищурил глаза Яков. – Майсгрейв, вы думаете, нам не известно, что у англичан плохо со снабжением? А в окрестностях Вулера уже побывали мои парни и подобрали все, чем можно поживиться. Суррей, естественно, об этом знает и понимает, что его солдаты будут обречены там на голод. Эта округа полностью разграблена!

– Но командующий и не рассчитывает пополнить запасы близ Вулера. Он намерен пройти в шотландские земли, какие вы оставили, и обеспечить своих солдат провиантом. Ведь там сейчас нет воинских отрядов, кои выдвинулись с вами, и шотландское Пограничье не охраняется. Поэтому я и поспешил к вам с донесением – войска Суррея движутся в Шотландию!

Последние слова он почти выкрикнул, чтобы перекрыть поднявшийся вокруг гул. Кричали все – и обычно спокойный Босуэлл, и грозный Аргайл, и такой любезный всегда Хоум. Да и сам Яков вдруг выругался, как лодочник, а не венценосная особа. Они все были возмущены: какое неслыханное коварство! Напасть на их родные земли… когда они сами завоевывают английские. Но завоеванную местность люди Стюарта уже считали своей. А вот обходный маневр Суррея им представлялся верхом вероломства.

– Ваше величество, мы не можем позволить жадным до добычи южанам разграбить шотландские земли! – воскликнул лорд Хоум. – Мы должны немедленно сделать все, чтобы поставить англичан на место, и дать им бой!

– Вы предлагаете сниматься с выгодных позиций? – заметил командир горцев граф Хантли. – Ваше величество, я отвечаю, что мои горцы выполнят все, что им прикажут, и готовы действовать в любых условиях. Но ваши рыцари, ваши пушки, ваши конники… Как вы намерены сражаться с англичанами по бездорожью?

– Хантли, вы предлагаете остаться на Флодденском холме? – спросил король.

Неожиданно возникла пауза и стало слышно, как кто-то произнес, что, мол, король не против бы остаться на месте, учитывая тот соблазнительный трофей, какой он получил в Форде.

– Кто это сказал? – вскинулся Яков. – Пусть выйдет сюда!

Шотландские лорды не лебезили перед своим монархом, и, к удивлению Дэвида, вперед выступил обычно восхищавшийся Стюартом лорд Хоум. Он пригладил свои длинные волосы и сказал с улыбкой:

– Ваше величество, граф Ангус был в чем-то прав, когда уверял, что наше пребывание в Форде несколько затянулось. Ради прекрасных глаз леди Элизабет и этого уютного замка…

– Если вас это устроит, сэр Александр, я разрушу Форд-Касл! – неожиданно тонким от напряжения голосом выкрикнул король.

– И что это даст? – вмешался всегда мрачный Босуэлл. – Если англичане так хитры, что обойдут нас с Севера… Может, стоит с ними договориться? Мы выполнили обещание, данное французам, начали военные действия, но, возможно, теперь пришло время говорить о перемирии?

Находившиеся тут же представители короля Людовика Ла Мотт и д’Асси стали шумно возмущаться. Шотландцы хмуро смотрели на них, но обстановку разрядил король:

– Милорды, ради бога, сейчас не время препираться. И лучшее, что мы можем сделать, – это отправить лазутчиков, которые убедятся, что донесения рыцаря Майсгрейва верны.

«Как они сразу до этого не додумались?» – мысленно усмехнулся Дэвид. Он чувствовал на себе множество взглядов, но держался невозмутимо. У него все было обговорено с Сурреем, он знал, куда и как проведет английскую армию Бастард Герон, знал, что весть о движении войск Суррея в сторону шотландской границы подтвердят, и если что-то и волновало его, так это высказанная Яковом угроза насчет разрушения Форда. И чем скорее он уведет отсюда Мойру и ее родных, тем лучше. Но пока у него не было ни единой возможности заняться этим. Яков велел английскому перебежчику следовать за собой и поднялся с ним на смотровую площадку донжона.