Лилли переглянулась с Уиннифред.

— Я должна быть честна с вами, мисс Уорд. Мне не особенно нравится сэр Роберт.

— Нам не нравится сэр Роберт, — поправила ее Уиннифред.

— Мне кажется, он двуличный, — объяснила Лилли.

— Видишь? — вторила ей Изабелла. — Вот что думает разумный человек.

— Почему вы до сих пор ничего подобного не говорили? — поинтересовалась Аделаида.

Правда, она познакомилась с этими дамами всего несколько месяцев назад, но они подружились, так что за это время вполне можно было упомянуть о подозрениях по поводу этого поклонника.

— Я полагала, что у вас те же сомнения, — объяснила Лилли. — Но обстоятельства ваши таковы, что у вас не было другого выбора, кроме как идти намеченным путем. Я права?

— Права, — тихим голосом призналась Аделаида.

Да, сомнения у нее были.

Уиннифред кивнула:

— Но теперь у вас появилось альтернативное решение. У вас есть Коннор.

— Не уверена, что мистер Брайс мне нравится больше.

— Кажется, в саду он вам нравился достаточно, — заметила Уиннифред.

— Фредди! — возмутилась леди Энгели.

Аделаида покачала головой:

— Да, это правда. Он мне понравился. Пока не приложил все усилия, чтобы меня скомпрометировать.

Лилли какое-то мгновение всматривалась в ее лицо, затем спросила:

— А он объяснил, зачем это сделал?

— Ну, это же очевидно, — вмешалась Изабелла. — Должно быть, он в нее влюбился.

— Мы познакомились прошлой ночью.

— Прошлой ночью?!— хором воскликнули обе дамы.

Господи! Вот она и проболталась!

— В коридоре. Мимоходом, — неловко объяснила она и напряглась в страхе, что Изабелла упомянет маленькую гостиную, сад и виски.

Уиннифред заговорила первой:

— Он знал вас гораздо дольше. Он любил смотреть на вас, когда вы приводили племянника повидаться с отцом в тюрьме.

— В тюрьме, — повторила Аделаида. Коннор наблюдал за ней из окошка своей камеры. Она застонала и закрыла лицо ладонями.

— За что его посадили в тюрьму? — спросила Изабелла.

— Разбой на дорогах, — сообщила Уиннифред.

Аделаида уронила руки.

— Боже мой!

— В его невиновности не было никаких сомнений, — поспешила уверить ее Лилли. — Коннор, может быть, и справился бы с этим, но его люди... Уверяю вас, они просто к этому не пригодны.

— У него имеются свои люди?

Уиннифред кивнула:

— Грегори, которому — я готова поклясться — где-то под сто лет. И Майкл, который не садился на коня лет десять по крайней мере.

— Кто же выдвинул обвинение против них? — осведомилась Изабелла.

— Сэр Роберт, — ответила Уиннифред с нескрываемым отвращением, — который оказался старым другом магистрата.

— Откуда вы все это знаете? — спросила Аделаида.

Лилли была явно смущена этим вопросом.

— Ну-у... Мы с Фредди... иногда... в прошлом... имели причины посещать тюрьму. Мы... то есть...

— О, ради Бога, Лилли! — нетерпеливо оборвала ее Уиннифред. — Аделаида нас не осудит. Мы с Лилли зарабатывали на жизнь шитьем. Коннор был одним из тех узников, кто в состоянии заплатить за починку одежды. Я не обратила бы на него особого внимания, но он делил камеру с Грегори и Майклом, обаятельнейшими джентльменами, а Томас сидел в соседней камере. Коннор взял его под свое крыло.

— Томас Браун? Ваш воспитанник?

Аделаида покачала головой. Мальчик был слишком юн, чтобы сидеть в камере со взрослыми.

Уиннифред кивнула:

— После освобождения он поселился у нас. Но в тюрьме за ним присматривали Коннор и его люди. Мой муж взял на себя задачу вникнуть в их дело.

— И выяснил, что обвинил их сэр Роберт, — догадалась Изабелла.

— Да, и что затем имущество Коннора было изъято судом. Я попросила мужа вмешаться в это дело. В благодарность за доброту, проявленную им к Томасу. Получилось, что труды Гидеона увенчались успехом. — Она повернулась к Лилли. — Как ты думаешь, мужчины в кабинете закончили беседу? Нам нужно выяснить, что они узнали.

Лилли кивнула, не сводя глаз с Аделаиды.

— Вы подумаете как следует? Не станете торопиться или принимать решение со злости?

Изабелла решила поддержать сестру и встала рядом с ней.

— Моя сестра обладает здравым смыслом... почти всегда. Она примет правильное решение.

Аделаида подняла руку и сжала положенную ей на плечо ладонь сестры.

— Тогда я не буду волноваться из-за этого.

Лилли поцеловала Аделаиду в щеку и махнула рукой Уиннифред. Подруги рука об руку покинули комнату.

Мысли вихрем клубились в голове, в животе трепетали бабочки. Аделаида утратила равновесие, растерялась, словно выпила виски, только без того ощущения свободы, которое оно дает. Ее переполняли гнев, страх и полное смятение духа.

Почему Коннор так поступил? Ведь не только чтобы позлить брата. Существует множество способов досадить родственнику. Причем большинство из них не требует уничтожения репутации ни в чем не повинной девушки. Невозможно, чтобы он был таким бессердечным и хладнокровно жестоким. Должно быть, существует другое объяснение происшедшему.

А если его нет, то должно быть возмездие.

Полная решимости, Аделаида пересекла комнату, распахнула шкаф и выхватила оттуда плащ с капюшоном.

Изабелла вскочила на ноги.

— Куда ты идешь?

— Поговорить с мистером Брайсом.

— Что? Но ты...

— Я хочу получить объяснение. Без объяснения я не могу решить, что мне делать дальше.

— Но ты не можешь!.. — настаивала Изабелла. — Нельзя встречаться с джентльменом без пристойного сопровождения.

— Неужели? — Аделаида застегнула на шее пряжку плаща и, подняв брови, посмотрела на сестру. — Почему?

— Потому что это... Ты будешь... — На лице Изабеллы заиграла странная смесь смущения и сочувственного веселья. — Впрочем, полагаю, теперь ты можешь поступать как хочешь.

«И ты тоже», — подумала Аделаида.

Свет часто распространял позор одной падшей женщины на всех членов ее семьи.

— Он ответит за это!


Глава 8

Выяснение того, где пребывает Коннор, не заняло много времени. Весь штат слуг взбудоражено жужжал, обсуждая разразившийся скандал. По словам горничной, к которой Аделаида обратилась с расспросами, один из слуг, Джеффри, случайно подслушал, как лорд Гидеон упомянул при жене коттедж вдовы Данбар. Слуга доложил об этом экономке, и еще через двадцать минут об этом знали все.

Аделаида могла себе представить, что новости о связанном с ней скандале разошлись за половину этого времени.

Не желая наткнуться по пути на кого-нибудь из гостей, Аделаида выскользнула из дома через заднюю дверь и направилась в сторону города.

Путь к коттеджу занимал едва больше мили — легкодоступное расстояние для человека, привыкшего к ходьбе. Однако в спешке она забыла сменить обувь, и теперь вместо полусапожек на ней были легкие туфельки, которые не защищали ее ступни от покрывавшей дорогу щебенки. Не прошла она и половины дороги, как ее подошвы стали гореть.

Это неудобство лишь увеличило ее раздражение. К тому времени, как Аделаида достигла цели своего путешествия — двухэтажного коттеджа на окраине города, с зелеными ставнями и ухоженным маленьким садиком, она готова была всех поубивать от злости.

Решительными шагами подойдя к двери, она резко постучала три раза и стала ждать, пока ответит экономка или служанка.

Но на ее вызов ответил Коннор, выйдя ей навстречу в брюках и рубашке. На лице его отразилось легкое недоумение.

Бросив взгляд через ее плечо, он поинтересовался:

— Аделаида, вы пришли сюда одна?

— Да, — ответила она, задрав подбородок, но старательно отводя глаза от его голой шеи в широко распахнутом вороте рубашки. — Позволите мне войти или мы станем беседовать на улице?

Коннор слегка нахмурился, но сделал шаг назад, позволяя ей войти внутрь.

Она прошла мимо него в маленькую переднюю, за которой располагалась скромная гостиная, казавшаяся еще меньше из-за огромного дивана и двух мягких кресел.

— Лорд Энгели знает, что вы направились сюда? — спросил Коннор.

Аделаида расстегнула застежку плаща и сбросила его с плеч.

— Лорд Энгели мне не опекун.

Губы Коннора изогнулись, но понять, позабавило его ее утверждение или ему просто было приятно, она не смогла. В любом случае это вызвало у нее раздражение, так что когда он протянул руку, чтобы принять ее плащ, она со злорадным удовольствием лишь тряхнула головой и без приглашения прошествовала мимо него в гостиную.

Коннор осторожно пробрался по узкому проходу за диваном и извлек из встроенного буфета графин и бокал.

— Приношу вам свои извинения за обстановку, — непринужденно произнес он. — Трудно снять жилье, если это требуется срочно.

Аделаида смотрела на его профиль, когда он наполнял бокал. По дороге сюда она размышляла о том, как ей лучше начать разговор. Идеально было бы, если бы Коннор сначала попросил у нее прощения, но делать это он явно не собирался.

Ничто в его поведении не указывало на то, что он испытывает хоть каплю сожаления. Была некая дерзость в том, как он на нее смотрел, да и в тоне обращения с ней звучала некоторая непочтительность. Теперь он казался совсем не тем человеком, которого она повстречала в саду.

Аделаида вскользь подумала, что стоит использовать план Б, который заключался в том, чтобы душить Коннора, пока тот не пожалеет о случившемся. Очень пожалеет. Однако в конце концов она решилась на приведение в действие плана В.

— Почему? — буквально рявкнула она. — Почему вы так поступили?

— Чтобы помешать вам попасть в когти сэра Роберта. — Он поднял бокал. — Хотите выпить?

— Что? Нет!

— Тогда присядьте.

— Я постою.

— Вы ведь пришли за объяснением. Не так ли? — Коннор подождал ее кивка. — Тогда садитесь. Это длинная история, и мне не хотелось бы стоять во время ее изложения. — Он улыбнулся, обходя диван. — У меня сегодня был тяжелый день.

Аделаиде снова захотелось вернуться к плану Б, но, подумав, она все же отбросила эту мысль.

— Как черство с моей стороны, — сказала она, усаживаясь в кресло.

Коннор уселся напротив и откинулся на подушки дивана.

— Вам удобно?

В ответ Аделаида лишь чуть прищурилась.

— Отлично! — Он вытянул перед собой свои длинные ноги. — Мой отец, как вы, наверное, догадались, жил на два дома. Один дом был с законной женой и наследником, а другой, в шестидесяти милях от него, — с любовницей и сыном. Такое положение ни для кого не являлось секретом. Я был признан им при рождении и воспитывался, как любимый сын богатого барона. Моя мать и я... мы ни в чем не нуждались. Ни в деньгах, ни в образовании, ни во внимании моего отца и в том времени, которое он проводил с нами. Всего было в изобилии. В нашей деревушке мы даже наслаждались некоторой респектабельностью. Отец позаботился об этом.

Коннор замолчал, отхлебнул вина, а Аделаида чуть не заполнила создавшуюся паузу восклицанием, что барон был хорошим человеком, но в ту же секунду сообразила, что баронесса могла придерживаться совершенно другого мнения.

Коннор слегка усмехнулся:

— Вам понятна сложность ситуации? Я не могу отвечать за то, как обращался отец со своей женой и сэром Робертом. Я знал его только как человека, который заставлял мою мать смеяться, учил меня ездить верхом и охотиться на дичь. — Он машинально постукивал пальцем по подлокотнику дивана. — Мы были счастливы.

— А сэр Роберт не был? — предположила она.

— Его мать точно не была. И кто может ее в этом винить? Открытая неверность мужа являлась для нее постоянным источником унижения. Она покончила с собой, когда мне было тринадцать лет.

— Нет же, она утонула, — возразила Аделаида. Всего три недели назад сэр Роберт рассказал ей историю смерти его матери. — Она пошла прогуляться по берегу озера в их поместье, поскользнулась и ударилась головой о камень...

— Она пошла. В озеро. И единственные камни, которые там были, — это те, что она положила в карманы передника, который обвязала вокруг талии.

Ужасная история...

— Вы не можете знать этого.

— Нет. Но сэр Роберт мог. Это он ее нашел.

Еще хуже.

— Он рассказал вам об этом?

— Именно. Два года спустя после этого события и за секунды до того, как ударил меня по голове рукояткой пистолета и передал в руки флотских вербовщиков.

Коннор говорил все это таким обыденным тоном, словно рассказывал чью-то чужую историю. Аделаиде захотелось, чтобы это оказалось именно так... Иначе это было невообразимо чудовищно.