Телефонный звонок раздался громом среди ясного неба – Сергею почти удалось наладить с Машей разговор, начав его сакраментальной фразой: «Может, помиримся?» Маша решила продолжить дерзить в том же духе: «А с чего вы взяли, что мы ссорились?» Он бы ей ответил: «А, так у вас это такой стиль общения?» Она бы ему сказала: «Да уж, какой есть!» Он бы ей ответил…

Задумчивость Маши Сергей списал на согласие примириться.

– Не будем поднимать трубку, – предложил он.

– А если это Тамара? – возразила она. – Может, она волнуется за ребенка!

– Вероятно, – усмехнулся Сергей, делая в сторону телефона шаг. – Но если бы она волновалась за ребенка, то сидела бы здесь! Да! Слушаю. Кто? Неля? Черт, я не посмотрел на определитель номера…

Маша пожала плечами. Почему он, собственно, перед ней оправдывается? Она ему не невеста, невеста вон телефонный провод обрывает, все боится, что жениха уведут.

– Неля, здравствуй, – решительно сказал Сергей, собираясь популярно (в который раз!) объяснить подруге, что они серьезно поговорят обо всем случившемся завтра утром. Или после обеда. Лучше вечером. Или еще лучше – через день…

– Привет, милый. Как дела? – проворковала Неля, и Сергей улыбнулся, понимая, что она не собирается с ним ругаться.

«Еще улыбается, гад!» – подумала Маша, не сводя настороженного взгляда с Сергея. Действует сразу на два фронта, полководец несчастный. Она ему в плен карих глаз не сдастся, пусть на скорую победу не рассчитывает. «Ах, Неля, ах, Неля». Тьфу. Противно.

– Я не посмотрел на определитель, – зажав рукой трубку, повторил Сергей, обращаясь к Маше.

– Мне-то какое дело?

– Неля, я сейчас не могу говорить…

– И не надо, дорогой. Окрой дверь, я у тебя на пороге!

Сергей кинул трубку и протер ладонями лицо.

– Этого не может быть. Откуда она узнала, где я нахожусь?

– Узнать адрес легко, – пожала плечами Маша, – если есть номер домашнего телефона.

– Да? А я никогда не пробовал.

И тут раздалась еще одна трель. На сей раз уже в дверь.

– Она что, – испугалась Маша, – действительно сюда приехала?

– Ага, – обрадовался Сергей ее замешательству. – Сейчас ворвется и начнет выяснять, с кем я провожу ночь! Драться умеешь? Насколько я знаю, сначала нужно вцепиться в волосы, а потом укусить за локоть.

– Спасибо за совет, воспользуюсь им при случае. Только она сюда не зайдет!

– Отчего же?

– Оттого, что мы сами заперты!

– Черт! Я и забыл. Можешь считать, Снегурочка, что тебе очень повезло.

Звонок настойчиво повторился еще несколько раз.

– Идите, – кивнула Маша в сторону коридора. – Выкручивайтесь! Рассказывайте сказки про то, как вас случайно, ах, совершенно случайно, закрыли в одной квартире с молодой особой и вынудили с ней… провести ночь.

– И пойду! – заявил Сергей. – Неля – умная девушка и все поймет.

– Что?! – донеслось до Маши. – Что значит «тебя закрыли»? С кем?

Неля ничего не поняла. Или не хотела понимать. Она орала на лестничной площадке, перебивая монотонный голос своего несостоявшегося, как надеялась Маша, жениха, словно из ее рук вырывали сумочку с паспортом и зарплатой за последний год. Ну, для Маши была бы такая причина весьма убедительной, чтобы так орать.

Впрочем, в новогоднюю ночь орали многие, и никто не возмущался.

– Бедняжка, – вздохнула Маша и уличила себя еще в одном постыдном деянии.

Мало того, что она подслушивала, Маше нестерпимо захотелось досадить сопернице, подав голос, и она двинулась в коридор.

– Неля, золотце, успокойся и перестань визжать, – урезонивал Сергей громогласную подругу. – Я тебе говорю, что все случилось внезапно, и никто специально здесь не закрывался!

– Неля, успокойтесь, между мной с вашим Сергеем ничего нет, – произнесла Маша.

Неля заорала, как безумная:

– Ты вдвоем с ней? Открывайте сейчас же, иначе я дверь разнесу в щепки!

– Неля, не кричите так! – рассердилась Маша. – Ребенка разбудите!

– Ах, тут уже и ребенок есть? Нечего сказать, хороша штучка, подсуетилась быстро, с богатого мужика алименты пристроилась драть? Открой, стерва!

– Вы что, олигарх? Вот не повезло-то, – устало вздохнула Маша, присаживаясь на тумбочку. – Может, ватные тампоны принести? Как долго она обычно визжит?

– Обычно она не визжит, – обиделся за подругу Сергей. – И ты сама виновата, не надо было влезать в наш разговор.

– Я не хотела. Нет, хотела. Но это ничего не меняет. Мне было интересно, как она отреагирует. Знаете, Сергей, чувства людей обычно проверяются в экстремальных ситуациях. Находясь на грани между жизнью и смертью, человек совершает искренние поступки. Нашу ситуацию можно считать экстремальной. Ревность – одно из самых сильных чувств человека.

– Откуда ты все это знаешь? – усмехнулся он.

Неля от угроз перешла к плачу. Судя по всему, решила разжалобить.

– А я умная, не замечал? – тихо промолвила Маша.

– Заметил, что ты необыкновенная. – Сергей подошел к ней, намереваясь поговорить.

– Не надо! – предупредила Маша, отталкивая его руку. – Это как при трупе целоваться!

– А-а-а-а-а, – выла за дверью Неля. – Я такая несчастная, а-а-а-а-а…

– По-моему, она слишком много выпила, – нахмурился Сергей, обернувшись к двери.

– Обычно она не пьет?

– Нет. Сейчас я решу эту проблему.

Он позвонил в соседнюю квартиру и позвал к телефону Спицына. Тот не смог отказать шефу и согласился предоставить помощь девице, рвущей, не жалея дорогостоящего маникюра, обивку на двери Тамариной квартиры. В соседней квартире тоже послышался недовольный женский визг. Но стих быстрее, чем на лестничной клетке. Там послышалась возня и отборная ругань. Маша обомлела – Неля ругалась, как портовый грузчик. Разумеется, Маша не слышала, как именно они ругаются, но полагала, что хуже нельзя. Она ошиблась! Когда Спицын потащил Нелю в соседнюю квартиру, у окружающих завяли уши.

– Я же говорила, – прошептала Маша, – люди в экстремальных ситуациях ведут себя естественно… Со всем этим нужно что-то делать, Сергей!

– Нет уж, уволь! Я не полезу туда!

– Может, каким-то другим образом… Она так несчастна.

– О! Какое человеколюбие вдруг в тебе открылось. С чего бы?

– С того самого! – рассердилась Маша. – Все мы люди! И бросать нас плохо.

– Ее никто не бросал!

– Так, значит, – покачала головой Маша, – она остается вашей невестой? Замечательно. А ведь мы чуть не поцеловались еще раз! Бабник! – Она гордо выпрямилась и вернулась в комнату.

Сергей расхохотался. Он никогда не видел так сильно ревнующих женщин. Так его никогда не ревновали.


Борис звонил Тамаре, продолжая мотаться по городу. И поражался количеству прогуливающихся в новогоднюю ночь людей. Он останавливал машину, чтобы разглядеть в толпе родное лицо, и натыкался на знакомых. Борис не представлял, что руководитель серьезной экономической структуры города может запросто вышагивать по хрустящему снегу с женой и внучкой. А надменная бизнес-леди, которая выпила из Бориса ведро крови, когда они занимались совместным проектом, запускала возле своего дома фейерверк в компании вопящих от радости друзей и родственников. Заместитель главы города! Сам Горячев выгуливал молодую супругу и огромного белоснежного пуделя, и на его довольной физиономии было такое блаженство, что Борис поразился.

В обычное время все эти люди и шага не делали, их везде дожидался автомобиль с личным водителем. Мир перевернулся с ног на голову? Получается, что Борис не один потерял загранпаспорт и остался на праздники в родной глубинке? Сливки города, по которым горючими слезами плакал Куршавель, тоже решили провести новогоднюю ночь дома?

Но чему удивляться, ведь Новый год – семейный праздник. И у него тоже есть семья. Сейчас он найдет Тамару, и они вернутся к Олеське. Не может такого быть, чтобы она променяла его на чужого мужика. Да, он гад, он сволочь, но он родная ей сволочь! Он исправится, начнет жизнь заново, с чистого листа. Пусть только отыщется Тамара.

Куда же она могла деться? Борис прикинул, куда бы он сам отправился. В таком мерзком случае его свинской неблагодарности и примитивного мужского эгоизма. Думать пришлось недолго. Борис вспомнил время, когда они с Тамарой встречались на лавочках в парках и назначали встречи возле памятников. Он вспомнил и скамейку в Тихом сквере, где они первый раз поцеловались. Память услужливо выдавала ему подробности, связанные с любимой женщиной. Она в тот раз была необыкновенно красивой! Она и сейчас необыкновенно красивая.

Борис нажал на газ и понесся к Тихому скверу.

Припарковать машину удалось сразу. Отважных подвыпивших граждан, рискнувших вступить в прения с сотрудниками правопорядка на дорогах, было немного. Правда, и самих сотрудников поблизости не наблюдалось. Борис вышел из автомобиля и поспешил в сквер, где гулял народ. На скамейке он заметил одинокий темный женский силуэт. Сердце защемило. Какой же он был дурак!

– Тамара! Томка моя!

Он подбежал к скамейке, схватил в охапку женщину и прижал к груди.

– Извините, – раздался тонкий голосок, – я не ваша Тамара. Я вообще не Тамара.

Борис отстранился. Действительно, это не она. Чудес не бывает.

– Что ты здесь сидишь? – разозлился Борис на дрожащую девчонку с красным носом. – Замерзнуть хочешь?

– А хоть бы и замерзнуть! – дерзко ответила она, вздергивая курносый нос. – Вам какое дело? Кто вы такой, чтобы на меня кричать?

– Кто я? Никто, просто человек. Проходил мимо…

– Вот и проходите! – Девчонка всхлипнула и едва не разревелась. – Я никому тут не мешаю.

– Он не пришел? – догадался Борис.

– А я и не ждала! – продолжала дерзко отвечать девчонка сквозь слезы. – Очень надо. Этот несчастный трус сразу сбежал, как только про ребенка услышал.

– Так ты беременная, – изумился Борис. – Только этого мне не хватало!

– А с какой стати вы меня к себе причисляете? Я вполне самостоятельная личность и могу сама о себе позаботиться.

– Так, значит! Давай-ка, самостоятельная личность, шагай самостоятельно в мою машину, я тебя к родителям отвезу! Или понесу, черт подери, но замерзнуть из-за одного идиота тебе не позволю.

– Долго везти придется, мои предки в Кандалакше живут.

– Где это? – озадачился Борис, но схватил девчонку за руку и потащил к машине.

– В Карелии, на севере, очень далеко. А вы что, хотите сегодня выступить в роли Деда Мороза? Можете не стараться, я в них не верю. И в институтскую общагу не поеду, все равно оттуда через пару месяцев, когда заметно станет, выгонят.

– Матери сообщила? – спросил Борис, усаживая девчонку на заднее сиденье.

– А ей по фигу, у нее новый молодой муж.

– Что собираешься делать?

– Повешусь или утоплюсь.

– Я тебя сам убью за такие слова!

– Не угрожайте, я пошутила. Не знаю, что делать, – неожиданно призналась девчонка и громко разревелась, причитая и всхлипывая на свою несчастную женскую долю.

Борис внезапно почувствовал за нее ответственность, решив, что судьба подкинула ему этот горемычный комок нервов для того, чтобы он исправил допущенную когда-то ошибку.

– Не веришь, значит, – пробурчал он. – Тогда сиди и убеждайся, что чудеса случаются! Для тебя я Дед Мороз. Есть хочешь?

Борис завернул в ресторан, где его знали и ценили как архиважного клиента. Для него чудом (опять же повезло девчонке) нашелся незанятый в новогоднюю ночь столик, за которым они устроились. Девчонка больше не плакала, сияла красным носом и пугала окружающих скромным видом – джинсами и облезлой кофтенкой. М-да… Не с такими девахами Борис Кузнецов проводил новогодние ночи. Как жизнь, однако, круто переменилась. Но он рад этому! Чертовски рад.

– Давай, Володь, – сказал он официанту, – как обычно и в двойном размере. Только вместо коньяка сок принеси.

– Если можно, яблочный, – произнесла девчонка.

– Мороженого хочешь? – поинтересовался Борис.

Она кивнула.

– И мороженого этому ребенку, – добавил он.

Парень кивнул и ушел.

– Не напоминайте мне про ребенка, – шмыгнула носом она. – Я аборт сделаю.

– Я тебе задам такой аборт, – прошипел Борис ей через стол. – Мало не покажется! Заруби себе на носу – я твой Дед Мороз.

– Ролевые игры предпочитаете?

– Отыгрался уже, – махнул рукой Борис. – Как твой, идиотом был, да опомнился вовремя, надеюсь.

Она ела с таким аппетитом, словно соревновалась с голодающим населением Африки в сезон сильнейшей засухи. Девчонка не заметила, как он осторожно подсунул ей свою тарелку с нежнейшей телячьей отбивной, украшенной зеленым горошком и воздушной массой картофельного пюре. Это было любимым блюдом Бориса, он терпеть не мог новомодные суши.

– Давай, подкрепляйся, – сказал он, глядя, как она активно вымазывает почти уже пустую тарелку кусочком хлеба, собираясь отправить его в рот. – Сейчас еще чего-нибудь закажу.