– Ну разумеется, уверен. Сейчас, только возьму свою лошадь.

Двадцать минут спустя они въезжали в расположенный неподалеку Гайд-парк. Большой черный жеребец Кита, Марс, чинно вышагивал рядом с кобылой Элизы. Как и предсказывал Кит, парк был почти пуст, ибо для других завсегдатаев час был еще слишком ранний. Какой-то уличный торговец с небольшим бочонком чернил и корзиной с перьями быстро прошел мимо, опустив голову, видимо, спеша по своим делам.

Птицы скакали и порхали среди голых ветвей деревьев, веселым пением встречая новый солнечный день. Свежий, довольно прохладный ветерок дул в лицо, и Элиза порадовалась уютному теплу своей амазонки и перчаток. И тем не менее она не возражала против свежей погоды, слишком воодушевленная всем окружающим, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Кит вывел их к Серпантину, где скопились стаи уток и гусей и пара белых лебедей с величавым достоинством скользила по зеркальной поверхности озера.

– Как красиво! – Она повернула лицо к золотистым солнечным лучам. – Я рада, что позволила вам уговорить меня подняться так рано на наш урок верховой езды, хотя меня все еще удивляет, отчего вам этого захотелось.

Он бросил на нее шутливо-оскорбленный взгляд:

– Я не заядлый лежебока, каким вы меня, похоже, считаете. Вы бы удивились, узнав, как часто я поднимаюсь рано поутру, чтобы увидеть рассвет.

– Вы имеете в виду – приходя домой после ночи развлечений, – поддразнила она.

– Ого, мисс, да вам лучше последить за своим язычком. Как я вижу, он у вас, оказывается, может быть довольно острым.

Ее улыбка превратилась в усмешку, на которую он с готовностью ответил.

– Утро на самом деле единственное время, когда можно спокойно покататься в парке, – сказал Кит, возвращая их разговор к первоначальной теме. – Даже сейчас, когда сезон еще не начался, днем здесь такие толпы, что толком не прокатишься, разве что только шагом. Кроме того, если бы мы приехали сюда днем, нам пришлось бы останавливаться и болтать через каждые два-три шага, а я сомневаюсь, что вам бы это понравилось.

Она слегка поежилась от подобной перспективы.

– Определенно нет, и я благодарна вам за, заботу. Хотя могу сказать, что вы, видимо, спланировали заранее наш приезд в парк этим утром.

– Поскольку вы не свалились с Кассиопеи в конюшенном дворе, да, я подумал, что неплохо было бы уговорить вас прогуляться дальше. Что скажете на то, чтобы попробовать пройти рысью?

Она встретилась глазами с его нетерпеливым подбадривающим взглядом, и комок нервного напряжения угнездился, словно горсть теплых камешков, у нее под грудью. С резким выдохом она отбросила это чувство прочь и согласно кивнула. Дав несколько быстрых и эффективных указаний, Кит велел ей пустить свою послушную маленькую кобылку рысью и вскоре вынес вердикт: совсем неплохо для новичка.

Элиза только-только начала обретать уверенность, двигаясь легкой рысью, как Кит стал подстрекать ее увеличить скорость еще больше.

– Давайте, Элиза, – подбадривал он, улыбаясь ей с высоты своего внушительного черного рысака. Кит контролировал Марса без, малейших усилий, но сдерживаемое возбуждение лошади было почти осязаемым. Животное явно жаждало размять свои сильные ноги и насладиться хорошей скачкой. Кассиопея навострила уши, тоже почуяв такую возможность. В ту же секунду, как Кит даст Марсу волю, поняла Элиза, ее кобыла поскачет следом за жеребцом.

Маленький сгусток тревоги вновь поселился в ее груди.

– А если я упаду? – спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Не упадете. У вас хорошая посадка. Просто распределите свой вес, а все остальное предоставьте лошади.

Если она откажется, Кит, безусловно, примирится с ее решением и даже не станет бранить за робость. Но каким бы соблазнительным ни выглядел отказ, ей тем не менее не хотелось, идти на поводу у своей трусости. Разве не это она делала большую часть своей жизни? Сжималась в комок под тяжестью своих страхов? Пряталась в свою маленькую непроницаемую раковину, чтобы ничто больше не причиняло ей боли? Подумав об этом, она вздернула подбородок:

– Хорошо, давайте прокатимся галопом.

Кит расплылся в широкой улыбке и издал совершенно не джентльменский радостный вопль. От легкого щелчка поводьев Марс рванул вперед, застучав копытами по поросшей травой земле парка. Маленькая гнедая кобыла поскакала следом, и сердце Элизы подскочило к горлу, когда Кассиопея помчалась вперед, спеша нагнать своего собрата.

Элиза заставила себя не смотреть вниз, на землю, мелькающую слишком быстро. А они ведь скачут всего лишь легким галопом. «Каким же тогда должен быть быстрый галоп?» – со страхом подумала она. И все-таки она сумела удерживать равновесие и предоставила лошади выполнять основную работу, как и советовал Кит.

Пролетали ярды за ярдами, а вместе с ними развеивались и ее страхи, улетая прочь, словно завихрения свежего ветра, бьющего по щекам и треплющего волосы.

Она засмеялась и, повернув голову, посмотрела на Кита.

– Нравится? – крикнул он.

– О да.

– Готовы к галопу? – бросил он вызов. Она снова рассмеялась и покачала головой:

– Нет-нет, этой скорости для меня вполне достаточно.

Он уступил, и они продолжали скакать с прежней скоростью. Они ехали по лошадиным тропам, вспугивая птиц с гнезд, и время от времени останавливались, чтобы посмотреть на белку, как она повисает на стволе, уцепившись своими крошечными коготками, прежде чем ускакать прочь.

Кит позволил своей лошади бежать чуть быстрее, словно испытывая смелость Элизы. Она тоже увеличила скорость, ничуть не отставая.

Внезапно ветер сорвал с нее шляпу, и та улетела в кусты. Кит натянул поводья. Элиза сделала то же самое, хотя Кассиопея уже перешла на шаг, беря пример с другой лошади.

Твердая рука, держащая поводья, не позволила гнедой кобыле последовать за Марсом, которого Кит развернул, чтобы скакать за потерянной шляпой. Он быстро вернулся, стряхивая пыль со страусовых перьев.

– Ваша беглянка, мисс Хэммонд. – Размашистым жестом он протянул ей шляпу.

– Благодарю вас, милорд, – отозвалась Элиза, принимая ее. Дотронувшись рукой до волос, она поняла, почему шляпа слетела. – Кажется, я потеряла шляпную булавку.

– Значит, на обратном пути нам придется довольствоваться шагом, чтобы ваша шляпа снова не улетела.

Они вдвоем развернули лошадей, и те не спеша потрусили обратно через парк на весьма умеренной скорости.

– Это большое упущение, что вы не ездили верхом, – сказал Кит. – У вас явные способности к этому. Держу пари, что к этой осени вы уже будете готовы присоединиться к охоте.

– О нет, только не к охоте. Мне ни за что не освоить прыжки. Кроме того, мне всегда жалко бедняжку лису. Уж лучше бы она сбежала.

– В самом деле? Главному загонщику это бы явно не понравилось. – Улыбка Кита сникла, когда он наклонился вперед. – Говоря по правде, мне тоже ужасно жаль этих бедных созданий. Люди называют их вредными хищниками, но, на мой взгляд, они просто пытаются выжить. Яйца и куры для них тот же обед. Они ничем не хуже людей, разве что не могут заплатить звонкой монетой за свою еду.

Приятное тепло разлилось внутри ее, и отнюдь не от недавней быстрой езды. Мало кто из тех людей, которых она знала, способен был проявить хотя бы крупицу сочувствия к кому-то, не ходящему на двух ногах.

– И тем не менее, – задумчиво пробормотал Кит, – я могу понять трудное положение фермера, когда яйца и куры – единственное, что не дает его семье умереть с голоду. Если б в нашей стране было меньше бедности, возможно, тогда было бы больше сочувствия к Божьим тварям вроде лисы.

– Если бы наши политики были хотя бы вполовину такими вдумчивыми.

Он цинично хохотнул: – Это было бы и в самом деле чудо, Но большинство из них жалкие людишки, слишком пекущиеся о собственных интересах, чтобы думать об интересах тех, кого они якобы представляют.

– Тогда, возможно, вам следует это изменить. Он взглянул на нее с насмешливым изумлением.

– Вы могли бы баллотироваться в парламент. Из вас получился бы прекрасный член палаты общин.

– Я? В палате общин? – Он раскатисто расхохотался. – А вы оказывается, остроумны, мой маленький воробышек. Я и не подозревал.

Она нахмурилась:

– Я говорила совершенно серьезно.

Кит снова усмехнулся, встретив твердый взгляд Элизы, и постарался стереть улыбку с лица.

– Да, теперь я это вижу. Что ж, спасибо за вотум доверия, но, думаю, я оставлю такое важное дело, как политика, тем, кто любит совать нос в чужие дела.

– Но почему? – поинтересовалась она с явным воодушевлением. – У вас есть голова на плечах, несмотря на беззаботную маску, которую вы старательно демонстрируете в свете.

Он посерьезнел:

– А с чего вы взяли, что я ношу маску? Ее пальцы стиснули поводья.

– Не знаю. Просто, ну, словом, я чувствую, что вы не всегда довольны своим положением. Простите меня, если я ошибаюсь.

Он долго молчал.

– Нет, вы не ошибаетесь. Не то чтобы я несчастен, поймите меня правильно, – поспешно добавил он. – Мне нравится моя жизнь и доставляют радость всевозможные развлечения, в которых я принимаю участие. Моя жизнь полна приятных удовольствий и наслаждений, и все же, как вы заметили, порой я…

– Да? Кит воззрился на нее, заглянул в ее серые бесхитростные глаза, недоумевая, почему рассказывает ей все это. Он никогда не говорил о таких вещах ни с друзьями, ни с родными, ни даже, по большому счету, с собой.

– Порой мне становится немного скучно, – закончил он, хотя и не собирался.

– Вы хотите от своей жизни большего.

– Да, наверное. Хотя что оно, это большее? Как младший сын я имею ограниченный выбор. – Он заметил выражение ее лица, увидел, как зашевелились ее губы, и инстинктивно понял, что именно собирается она сказать. – И нет, я не хочу баллотироваться в парламент. Правда, политика и я – вещи совершенно несовместимые.

Она немного поерзала на седле, затем задумчиво сжала зубами краешек нижней губы.

– А как насчет заграничной службы? Я слышала, как вы рассказывали о своих путешествиях, и могу сказать, что это доставило вам огромное удовольствие.

– Да, но я не понимаю, как любовь к путешествиям можно использовать в заграничной службе.

– Но это же очевидно. У вас пытливый ум, открытый для новых людей и новых мест. Вы прекрасно умеете ладить со всеми, кого встречаете, с кем знакомитесь. Уверена, вы могли бы использовать эти способности с большой пользой. Да вы могли бы даже послом стать со временем.

Кит ухмыльнулся:

– О, теперь я посол, да? Да вы мечтательница. Не могу представить, чтобы его королевское высочество доверил мне вести какие-нибудь важные, ответственные переговоры или заключать выгодные торговые договоры.

Он засмеялся, ожидая, что она засмеется с ним вместе, но лицо девушки осталось серьезным.

– А я могу. В сущности, если бы вы бросили все свои силы на достижение какой-то цели, то подозреваю, могли бы добиться всего, чего пожелали.

Пока они проезжали через ворота на въезде в парк, Кит воспользовался моментом, чтобы привести в порядок мысли. Она удивила его, разглядев в нем глубины, способности и амбиции, которых другие не видели. Нельзя сказать, чтобы друзья считали его несерьезным, просто несколько беспечным. Не лучше и не хуже многих других, равных ему по положению.

Он поморщился. Быть может, Элиза права и ему стоит подумать о том, чтобы преследовать какие-то более высокие цели, чем размышления над тем, что съесть на завтрак, почки или лосося, и какого цвета сюртук лучше надеть на скачки.

Дьявол, это звучит так бессмысленно! Бессмысленно и глупо.

Он стиснул зубы в несвойственном ему раздражении, когда они направлялись к конюшенному двору Рейберн-Хауса. Неужели со стороны он кажется никчемным прожигателем жизни, ведущим бесцельное, эгоистическое существование?

Ну и что, что он не любит читать по-латыни? Что с того? Разве это умаляет его достоинства как мужчины? И неужели это так ужасно, что он предпочитает провести день на аукционе «Таттерсоллз», чем сидеть дома и читать книгу?

А в Элизе он как раз ценит ее любовь к книгам – это никогда не вызывало у него неприязни, как у многих других мужчин, прозвавших ее «синим чулком».

И все-таки что же она? Неужели порицает его за выбранный им образ жизни? Думала бы она о нем лучше, если бы он не оставался во власти собственных прихотей и страстей? И потом… почему ее мнение внезапно стало иметь для него такое значение?

Бок о бок они въехали на конский двор. Лошадиные копыта застучали по камням, а в ноздри ударила витающая в воздухе смесь запахов соломы, конского навоза и сладкого сена. Мальчик-конюх вышел из одного из строений и увел Марса, чтобы остудить, обмыть и накормить. Кит подошел к Элизе, чтобы ссадить ее с лошади.

Она посмотрела на него сверху серьезными глазами:

– Кит, что-то случилось? Вы так внезапно замолчали. Я…. я сказала что-то не то?