Трейси Уоррен - Ловушка для влюбленных

Ее горничная всегда с большим почтением относилась к ее бумагам и вещам. Да и к книгам девушка не питала никакого интереса и вечно качала головой, когда думала, что ее не видят, ворча по поводу того, что их здесь слишком много и что они разбросаны по всем углам комнаты. Так что, если бы горничная даже и наткнулась на маленькую зеленую книжку, то ничего бы не подумала и ей бы даже и в голову не пришло в нее заглядывать.

Кит же, напротив, наделен неуемным любопытством и любит повсюду совать свой нос.

Чувствуя легкую дурноту, но твердо намереваясь выполнить во что бы то ни стало свое обещание полечить ушиб Кита, Элиза заставила себя спуститься в кухню. Возможно, занявшись смешиванием и кипячением травяного отвара, она отвлечется и хоть ненадолго забудет о своем унижении.

Кит же, сидя в спальне Элизы, не мог не размышлять над тем, что только что произошло.

Кто бы мог представить, что у такой прежде робкой, застенчивой и сдержанной Элизы Хэммонд бродят внутри такого рода тайные желания? Кто бы мог подумать, что она не придет в ужас, увидев такую недвусмысленную сексуальную книгу? Но очевидно, у нее достало любопытства взять книжку и спрятать ее здесь, в своей спальне, чтобы внимательно рассмотреть сладострастные картинки на досуге.

Он почувствовал шевеление в паху, когда вспомнил их урок поцелуев, восхитительную пылкость ее неумелых прикосновений и ласк. Да, она страстная. Или, во всяком случае, будет с должным руководством.

Какое было бы удовольствие, размышлял он, преподать ей еще уроки любви! Но нет, он не должен позволять себе так думать. Разве он уже не предостерегал себя от того, чтобы впутываться в такие опасные дела? Но с другой стороны, если ее терзает любопытство исследовать эту сторону жизни, не обратится ли она к кому-то другому?

Перед мысленным взором Кита промелькнуло воспоминание о том, как она целует Бреварда. Рука тут же сжалась в кулак, губы презрительно скривились. Может, она надеется, что Бревард станет обучать ее искусству любви? И возможно, виконт согласится оказать ей эту услугу, даже если его намерения так благородны, как он утверждает? Если будет хоть немного поощрения с ее стороны, с чего бы ему отказываться? Она ведь уже не юное создание, только что вступившее на порог взрослой жизни. В свои двадцать три Элиза представляет собой гораздо более соблазнительную добычу, даже если она все еще незамужняя, неопытная девушка.

Такие противоречивые мысли бродили у него в голове, когда он услышал ее шаги в коридоре.

Элиза вошла в комнату с простой голубой чашкой в руках и полотенцем, переброшенным через руку. Он заметил, что она старательно отводила от него глаза и когда подходила, и когда выкладывала все необходимое для его лечения на тумбочку.

– Отклони голову назад, пожалуйста, – пробормотала она.

Он без звука подчинился, удобно положив голову на мягкую спинку вертящегося кресла.

Расторопная и умелая, как сиделка, она разложила полотенце у него под подбородком и на плече на случай, если будет капать, затем достала припарку из миски.

– Сначала может быть немного горячо, но тепло облегчит боль и немного снимет напряжение. Я распорядилась отправить в твою комнату кусок свежей говядины, которая поможет кровоподтеку скорее рассосаться и уменьшит отечность. Я хочу, чтобы ты подержал мясо на лице полчаса как минимум.

– Я бы предпочел, чтобы его приготовили и подали с доброй порцией портвейна, – пошутил он.

– В желудке оно не принесет никакой пользы твоим ранам. Теперь закрой глаза.

Он так и сделал, но секундой позже резко втянул воздух, когда она приложила тканевый мешочек к его побитому лицу. По коже растеклось горячее, слегка покалывающее ощущение, в ноздри ударил резкий запах трав.

– Что здесь? – спросил он.

– Немного семян горчицы и толченая крапива среди прочего. Вайолет всегда держит целый шкаф разных трав как раз для таких случаев.

Поворчав, он немного расслабился, а когда первые болезненные ощущения прошли, приятное тепло растеклось по коже и просочилось глубже в мышцы.

– Лучше? – спросила она голосом нежным, как птичье пение.

– Гм-м… да.

– Я принесла немного марли, чтобы закрепить припарку. Если ты подержишь ее, я сейчас вернусь.

Она чуть-чуть шевельнулась, ногой слегка задев его бедро. Он, как было велено, накрыл ее руку там, где она лежала поверх припарки, поймав ладонь. Но вместо того чтобы отпустить, удержал ее, обхватив пальцами за запястье.

Кит открыл глаза и поймал ее взгляд своим.

– Ты все еще испытываешь неловкость из-за книги, а не стоит.

Вздрогнув, она отвела глаза.

– Я в порядке.

– Ты смущена, – констатировал он, – но тебе не нужно смущаться. Любопытство – часть человеческой натуры, как и желание, и вожделение. Все это совершенно нормально и естественно, даже для леди.

Ее взгляд метнулся к нему, затем снова в сторону.

– Давай забудем об этом.

– Мы можем попытаться, но легче просто быть честными и открытыми. Мы ведь с тобой хорошие друзья, верно?

– Да, но…

– Никаких «но» и никакого утаивания.

– Мне надо взять марлю.

– Через минуту. Вначале я хочу кое-что узнать. Тебе понравилось целовать Бреварда в саду прошлым вечером?

Элиза подпрыгнула, будто он ткнул ее вилкой в бок. – Что?!

– Я видел вас. Ну, как оно было?

Она попыталась вырвать у него руку, но он лишь крепче сжал ее.

– Как это было, тебя не касается, – ответила она.

– Лучше, чем мои поцелуи? Или хуже? Я полагаю, ты проводила эксперимент, в точности как и намеревалась.

– Кит, – укорила она.

– Элиза. – Он улыбнулся ей одной стороной рта.

– Это было… было… да, я позволила ему поцеловать меня. И да, я хотела знать, как это будет. Тут нет никакого преступления.

– Я и не говорил, что есть. Итак? Как оно было?

Она довольно долго молчала, решая, сказать правду или не говорить.

– Было хорошо.

– Хорошо? Звучит не слишком захватывающе.

– Было очень хорошо. Просто замечательно.

– Замечательно, гм-м?

Кит не знал, нравится ли ему, как звучит слово «замечательно», понимая, что оно может означать все, что угодно, от банального до возвышенного.

Не отпуская ее запястье, он медленным круговым движением провел по внутренней стороне ее ладони. Его дух воспрянул, откликаясь на ее ответный трепет, и она, чуть приоткрыв губы, непроизвольно вздохнула. Его взгляд прошелся по контурам ее рта, отмечая их розовый цвет, и шелковистость, и соблазнительную сочность, словно летние розы в полном цвету.

Не задумываясь над своими действиями, он положил ладонь на ее бедро и поиграл с нежной, округлой плотью, которую обнаружил там.

– А мои поцелуи тоже были замечательными? Ее глаза потемнели, став серебристыми.

– Они были… – Да?

– Другими.

– Другими?

– Не такими, как его. Я не могу описать, в чем именно.

– Тогда, быть может, тебе требуется еще один поцелуй, чтобы освежить память. Тогда ты сможешь судить вернее.

Скользнув ладонью вниз, он обхватил упругую полноту ее попки, легонько сжав податливую женскую плоть. Секунду спустя он привлек ее ближе и притянул голову вниз, чтобы завладеть губами.

Даже с прижатой к щеке припаркой он оказался достаточно искусен, чтобы справиться с задачей, смакуя ее рот с нежной, спокойной тщательностью, которая быстро исторгла тихий стон из ее горла. Притянув ее ближе, он отдался наслаждению. Ее пьянящий аромат туманил сознание, ее прикосновение было как волшебство, которое заставило его напрочь забыть о боли в лице и сосредоточиться на той, что растекалась внизу живота. Понимая, что играет с огнем, который в мгновение ока может из искры превратиться в бушующее пламя, он позволил себе сорвать еще один пылкий поцелуй и мягко отстранил ее от себя.

Элиза покачнулась и протянула руку, чтобы опереться.

– Божественно.

– Абсолютно согласен, – сняв припарку с лица, он отложил ее в сторону.

– Тебе надо еще подержать ее, – запротестовала она. – Думаю, что теперь обойдусь без нее. Большое тебе спасибо, поскольку мне и вправду гораздо лучше, хотя, полагаю, это скорее благодаря поцелую, чем компрессу, – добавил он с улыбкой.

Ее и без того пылающее лицо порозовело еще больше. Когда он стал вставать, она отступила назад. Кит поднялся:

– Я, пожалуй, пойду. Боюсь, я и так задержался в твоей комнате гораздо дольше, чем следовало, особенно учитывая то, что произошло.

Она кивнула. Слабый отблеск желания все еще мерцал в ее глазах.

– Да, не забудь. Приложи к ушибу сырое мясо. Это должно помочь скорейшему заживлению.

– Еще раз прими мою благодарность за твою заботу, маленький воробышек. Твои желания для меня закон. – Он сделал шаг в сторону двери, затем приостановился. – Элиза.

– Да?

– И вот еще что. Если твое любопытство будет требовать удовлетворения и у тебя возникнет соблазн поэкспериментировать дальше, не ходи к Бреварду или кому-то другому из своих поклонников. Мы с тобой, возможно, больше и не проводим ежедневных уроков, но я по-прежнему твой наставник. – Протянув руку, он костяшкой пальца погладил изящный изгиб ее щеки. – Если захочешь и дальше учиться искусству любви, только скажи. Я научу тебя всему, что ты захочешь знать.

Ее губы приоткрылись, серые глаза расширились в неподдельном изумлении.

Улыбнувшись в последний раз, Кит развернулся на пятках и зашагал к двери, оставив Элизу неподвижно стоять посреди комнаты.

Прекрасный голос оперной певицы парил над залом, словно экзотическая бабочка, порхающая в нежном бризе.

Однако Элиза почти не слышала прекрасных, совершенных звуков, не видела элегантно одетых леди и джентльменов, сидящих вокруг нее в бальном зале Фитцмарионов.

Душа ее была далеко отсюда, сейчас она могла думать только о Ките.

Слова Кита. Поцелуй Кита. Вызывающе дерзкое и неоспоримо соблазнительное предложение Кита. Даже сейчас, спустя несколько часов, ее сердце все еще трепетало от удивления и потрясения. Неужели он говорил серьезно? Неужели он действительно хочет «поэкспериментировать» с ней? Обучать ее – как он назвал это? – искусству любви?

Судя по пылкости его поцелуев там, в ее спальне, она склонялась к мысли, что он все же не шутил. Она просто не могла поверить, что неотразимый, блестящий лорд Кристофер Уинтер мог на самом деле желать ее.

После стольких лет невнимания и несбыточных грез подобная мысль никак не укладывалась в ее сознании. Она твердила себе, что, должно быть, все это ей почудилось. Но какими бы немыслимыми ни выглядели обстоятельства, она понимала, что их встреча ей не привиделась, и сине-фиолетовый синяк на щеке и подбородке Кита – достаточное тому доказательство.

Ну и что ей теперь делать?

Промолчать и сделать вид, что ничего не было?

Или согласиться на его соблазнительное предложение?

При этой мысли по телу ее пробежала легкая покалывающая дрожь, и не только от нервозности, но и от чего-то еще, чего-то непонятного, темного, от тех смутных побуждений, что и привели ее на этот путь. Но какой же это восхитительный путь, если он означает ее согласие делить интимные удовольствия с Китом.

Как далеко он может зайти на этом восхитительном пути? Как далеко она позволит ему зайти? Насколько осмелится? И если это правда, что он испытывает к ней желание, такое же, какое проявлял к другим своим возлюбленным, тогда чего ей ожидать?

Ограничатся ли их тайные встречи всего лишь легким флиртом? Несколькими поцелуями и ласками в укромном уголке, игривыми и поспешными, не идущими дальше мимолетного заигрывания?

Или, быть может, его новый интерес к ней приведет к чему-то большему? Возможно ли, что, с небольшим поощрением с ее стороны, он полюбит ее? Она ему уже нравится, в этом она уверена, но сможет ли он полюбить ее? Если она как следует постарается, сможет ли пробудить в нем потребность в ней настолько сильную, что влюбиться было бы для него самым естественным, самым логичным следующим шагом?

А что же замужество? Семья? Она по-прежнему горячо этого хочет. Стоит ли ей гнаться за Китом в надежде поймать его, или же продолжать действовать по первоначально разработанному Вайолет плану – добиться заключения матримониального союза?

Страх неудачи заставил кровь застыть в жилах. Но как бы сильно ни пугала ее мысль пойти на этот риск, она знала, что не упустит шанса. Точно так же, как она решила отбросить все свои страхи и робость в этом сезоне, она понимала, что должна ухватиться за возможность продолжить уроки любви с Китом.

Несмотря на все эти размышления, она выдержала остаток вечера с достоинством и самообладанием, которые скрыли от света драматическую раздвоенность ее душевного состояния. Очутившись снова дома, она сняла накидку и подала ее ожидавшему лакею, пробормотав слова благодарности.

Услышав, что они приехали из оперы, Кит появился из салона, где он развлекал себя, как сам говорил, дьявольски скучной игрой в одиночество.