гда не отменялись без действительно серьезных и уважительных на то причин. Я не думаю, что эта

безобразная сцена, произошедшая час назад, была достаточным мотивом для того, чтобы изменились

наши обычаи.

- То, что произошло – абсурд, нелепость, извращение!.. У Вирхинии была причина бояться Ве-

роники!..

- Да… она боится… И, тем не менее, задирает ее, бросает ей вызов.

- Ты думаешь, то, что сказала Вероника – правда?.. И полагаешь, Вирхиния способна?..

- Теперь уж я и не знаю, кто на что способен, сын мой родной. Жизнь предоставила мне един-

ственную мысль – как горьки сюрпризы…

- Да, папа, но…

- Молчи. Сюда идет твоя мать.

- У Вирхинии случился еще один приступ… сейчас ей стало лучше, и я оставила ее с горнич-

ной! Почему ты не поднимешься навестить ее и не убедишь ее что-нибудь поесть… Эта малышка ис-

тощит себя до последнего предела, она насилу пробует кусочек!.. Все из-за этих ссор и размолвок, только что устроенных этой злодейкой.

Уверяю тебя, мой гнев не проходит, моя кровь кипит… И какого черта ты схватил мою руку?..

- Было вполне достаточно того, что случилось… Не было необходимости продолжать этот

72

постыдный спектакль перед слугами в том, или ином виде.

- Ты всегда защищал Веронику!..

- Думаю, сейчас ты не можешь этого сказать.

- Ты ограничился тем, что приказал ей убираться к себе, и это при условии, что ты избавил ее от

того, что я швырнула бы ей что-нибудь в голову!.. Ты слишком хорошо отнесся к ней, и, тем не менее, я уверена, что тебя тяготит, будто ты поступил несправедливо…

- Ладно, жена, теперь все хорошо.

- Нет, не хорошо. Все это совершенно плохо. Бедняжка Вирхиния, на ее лице остались следы

всех пяти пальцев от пощечины этой… нечего сказать, я даже не знаю, как это расценить!..

- Ты не хочешь оставить уже эту тему?..

- Нет, я хочу знать до каких пор мы должны терпеть эту самую Веронику, сколько можно поз-

волять, чтобы она обращалась с Вирхинией подобным образом!..

- Это непозволительно, и я абсолютно уверен, что ничего подобного не повторится.

- Если бы я дала волю своим чувствам, я выставила бы ее за дверь, прямиком на улицу!..

- Хватит, Сара, я еще раньше попросил тебя, чтобы мы покончили с этим неприятным происше-

ствием!..

- Это великолепно для Вероники и это несправедливо!.. Учти, я окажусь права, ведь даже

Джонни не защищает ее!..

- Я, мама…

- Джонни предпочитает ни во что не вмешиваться, и правильно поступает. Идемте к столу.

- Она – слабая, хрупкая, болезненная девочка… Это возмутительный поступок.

- Моего обещания, что ничего подобного снова не повторится недостаточно?..

- Я не могу терпеть ее присутствие!.. После того, что случилось – не могу…

- Я найду решение проблемы, но без скандала, чтобы мы не должны были выслушивать люд-

ские толки и пересуды…

- Правда?!. Ты согласен отправить ее куда-нибудь, лишь бы она ушла отсюда?..

- Я хочу этого настолько же, насколько можешь желать ты…

- Теодоро, душа моя!.. Наконец-то раз в жизни мы согласны друг с другом. Ты поищешь, кому

бы ее поручить… кому навязать?..

- Да, Сара, я тебе это обещаю!..

***

- Мария… Мария!..

- Вы меня звали, сеньорита?..

- Сейчас все за столом?..

- Да, сеньорита…

- А Вероника?..

- В своей комнате, сеньорита, она из нее не выходила.

Отшвырнув в сторону шелковое покрывало, Вирхиния выпрыгивает из кровати с кошачьей

быстротой и ловкостью. Взвинченная, раздраженная, она нервно шагает по комнате из стороны в сто-

рону. Ее все еще разжигают гнев и ярость; ее зрачки горят, кулаки сжимаются так, словно она стре-

мится выжать из них то, что с детских лет завладело ею, запалив костер злобы и зависти.

- Хоть бы она никогда больше не вышла оттуда!.. Да, чтоб она там сдохла!

- Сеньорита!..

- Ты никому не повторишь мои слова, сплетница!..

- Сеньорита, я…

- Если только ты сделаешь это, я скажу тете, что ты – любовница привратника, что я видела тебя

ночью…

- Сеньорита!..

- Она вышвырнет тебя на улицу, потому что, как тебе известно, жена привратника – ее

73

кормилица, а также расскажу множество вещей, которые о тебе знаю…

- Но, сеньорита!..

- А теперь – молчок, и принеси мне обед побыстрее… Я хочу съесть его прежде чем вернется

тетя Сара… Да поспеши, идиотка!..

- Да, сеньорита… Уже… уже несу…

- Подожди!.. Ты поговорила с врачом?..

- Да, сеньорита. Я сказала ему, чтобы он не приходил после девяти часов.

- Хорошо. Теперь неси мне все, да также прихвати бутылку “Хереса”, у моего дяди, знаешь?..

Ну, ты уже знаешь, где он ее хранит.

- Но там осталось не больше шести бутылок!.. Он заметит, что бутылки не хватает.

- Вину свалят на кого-нибудь из новых слуг… Поторапливайся, шевелись!

- Иду, сеньорита!..

- И не болтай слишком – тебе это дорого обойдется… Пошла!..

Вытолкнув служанку за порог, Вирхиния притворила за ней дверь. Быстро, незаметно, она до-

стает из кармана своей пижамы маленький ключик и открывает им замок находящейся рядом с крова-

тью дверцы… Пухлый медицинский трактат, отмеченный на нескольких страницах, целиком захваты-

вает ее внимание на несколько минут. Кажется, она добросовестно изучает симптомы болезни… по-

том запирает бумаги и короткая усмешка появляется на ее губах.

- Вероника!.. Будь ты проклята, подлая! Ты с удовольствием влепила мне пощечину, но ты до-

рого, очень дорого заплатишь за это… За это, за это ты также потеряешь и Деметрио!..

***

Шесть часов вечера. Городской квартет исполняет музыкальные произведения, оживляя вели-

колепное чаепитие и, как всегда, на каждом празднике, высший свет процветающего общества Рио на-

полняет просторные залы старинного господского особняка, гордость аристократического квартала, где, кажется, до сих пор еще грезят прошлым тени древнего бразильского королевского двора.

Одетая в светло-желтое, очень тщательно и аккуратно причесанная, Вирхиния следит за всем

со своего любимого наблюдательного поста – застекленной ротонды; отсюда ее взгляд целиком и пол-

ностью охватывает многолюдный зал и просторную переднюю террасу.

- Доченька, ты хорошо себя чувствуешь?..

- Гораздо лучше, тетя, не волнуйся за меня… не тревожься…

- Я не хотела, чтобы ты поднималась прежде, чем тебя осмотрит врач…

- Этот доктор Андрес всегда опаздывает… у него столько больных.

- Я знаю, что это была не твоя вина, но ты могла бы подождать…

- Ты же знаешь, что дяде Теодоро не понравилось бы, если бы нас не было на приеме.

- Он всегда думает об остальных, доченька, но твое здоровье прежде всего. Если ты нехорошо

себя чувствуешь, то спокойно возвращайся в кровать. А сейчас ты идешь со мной в столовую?..

- Если тебе неважно, я предпочла бы остаться здесь…

- Ну хорошо, как хочешь… Я велю Джонни составить тебе компанию.

Оставшись одна, Вирхиния поспешно направляется к зеркалам… Она с тревогой следит за

входом на парадную лестницу, и, наконец, когда высокая, стройная фигура отделилась от остальных, Вирхиния продвигается вперед к двери и поднимает руку, подзывая Деметрио…

- Инженер!.. Инженер Сан Тельмо…

- Вирхиния… Вы меня звали?..

- Ох, извините меня!.. Я вдруг почувствовала себя плохо. Вы не окажете мне любезность, не по-

можете дойти до той софы?..

- С большим удовольствием!.. Что происходит?.. Что с Вами?..

- Ах, я так плохо себя чувствую!..

- И как только Вас угораздило подняться, приболев?.. Поскольку это утреннее недомогание…

Хотите, чтобы я кого-нибудь позвал?.. Кого?.. Может, донью Сару?

74

- Нет, нет!

- Тогда Веронику?..

- Вероника была бы способна отравить меня!!

- Хорошо… В таком случае не знаю, что и ответить…

- Не зовите никого… Составьте мне компанию ненадолго – и ничего больше. Сейчас Вы прово-

дите меня, как раньше… Пустяки, ничего серьезного. Правда?.. У меня ледяные руки, и если бы не

румяна, я выглядела бы бледнее мертвого…

- Повторяю, я не понял, зачем Вы заставили себя через силу покинуть постель…

- У меня не было другого выхода!.. Вероника отказалась помогать тете Саре; наверное, сегодня

она не встречалась Вам в столовой…

- Вероника?.. Но я думал…

- Не говорите ей ни слова, она опять в гневе. Мы страшно, ужасно поссорились…

- Неужели?..

- Вы себе не представляете!.. Вероника – жестокий человек. Извините… она Вам очень нравит-

ся, и я не хочу оскорблять ее перед Вами… я прощала ей столько вещей!.. Но сегодня с ней очень

трудно… она была ужасной!

- Что Вы говорите?..

- Я не должна была ничего говорить… Мне стыдно. Стыдно за нее.. Поверите, что она дошла до

того, что ударила меня?..

- То есть как?.. Что?.. И Вы допустили…

- Она гораздо сильнее меня,.. что я могу поделать?..

- Ну, это уж действительно – предел!..

- Не говорите ей, что я обо всем Вам рассказала. Она возненавидит меня еще больше, сделает

мою жизнь невыносимой!.. Иногда Вероника пугает меня, я думаю, что она – сумасшедшая…

Она хотела продолжить, но голос Вероники звучит поблизости, и на сей раз, Вирхиния по-

бледнела, испугавшись по-настоящему.

- Она идет сюда. Я не хочу, чтобы она увидела меня, разговаривающей с Вами. Не хочу, чтобы

тетя Сара огорчалась, если Вероника снова дурно обойдется со мной. Не говорите ей, что вы видели

меня, умоляю… Мы увидимся позже…

Вирхиния скрылась со своей изумительной ловкостью, между тем, как Вероника входит с дру-

гой стороны.

- Ой, Деметрио!..

- Добрый вечер, Вероника…

- Деметрио!.. Слава Богу – ты пришел!.. Мне было так необходимо увидеться с тобой!..

- Ты с кем-то поссорилась?..

- Да. Но давай не будем говорить об этом. К чему?.. Есть вещи, которые я хотела бы забыть…

Единственное, что имеет для меня значение – это то, что ты находишься передо мной, я сжимаю твои

руки, могу заглянуть в твои глаза, чтобы увидеть в них верность и надежность твоего сердца.

Единственное, что важно – то, что я люблю тебя и ты меня любишь. И теперь нужно, чтобы ты сказал

мне это не один, а много-много раз. Мне нужна поддержка твоей любви, радость твоей любви, вера в

жизнь, которую дает мне твоя любовь. Деметрио… Деметрио мой… Весь этот день я провела, глядя

на отель, мысленно обращаясь к тебе, умоляя тебя не слишком задерживаться… у меня было такое

желание слушать тебя, разговаривать с тобой, видя твою улыбку, опереться на твое такое надежное и

сильное плечо…

- Такое же сильное, как твое, Вероника… Ты могла бы быть царицей амазонок, всегда кажется, что тебе никто не нужен…

- Не верь этому. Сейчас мне необходима вся твоя нежность, ласка, вся твоя любовь… Улыбнись

же, Деметрио мой… Отчего ты такой серьезный?..

- Ты говоришь, что поссорилась. Не думаю, что это было бы поводом для веселья.

- Я смеюсь, потому что ты – здесь; ты – тот единственный, кто может стереть все мои печали

одной улыбкой, одним поцелуем. Мой Деметрио…

75

Она приподняла голову, даря свои прохладные губы, словно цветущую свежую розу, но преж-

де чем Деметрио подошел к ней, прежде чем его губы коснулись этих красных, великолепных, подра-

гивающих губ, появился Теодоро де Кастело Бранко…

- Добрый вечер, инженер Сан Тельмо… Мы ожидали Вас с парадного входа, это – обычай во

всех приличных домах Рио-де-Жанейро…

Голос его звучит резко, почти враждебно. Деметрио живо отстраняется от Вероники; этот