Он любит ее, любит и знает, что любим ею, она его боготворит… Он был рожден, чтобы побеждать, чтобы разогнать этих кичливых людишек… Вот бы стать таким, как он!..

- Ты ему завидуешь!..

- Да, да… Хотел бы я думать, что ненавижу его, но это – не ненависть, это – зависть. Есть рев-

ность, гнев и, стыдно смотреть, что он оказался сильнее, вырвал ее из моих рук! Я до сих пор не знаю, как смогу жить без нее!.

89

- Джонни… Джонни…

- Ты не можешь понять меня. Ни ты и никто из тех, кто меня окружает… и даже мой отец. Если

бы она поняла меня, если бы я мог сказать ей об этом… Ведь душа ее знает об этих страстях, об этих

безымянных бурях, в которых разум терпит кораблекрушение, ведь течет же в ее жилах кровь!..

- Джонни!..

- Брось!.. Оставь меня!

Он ушел, не желая ее слушать, но с противоположной стороны появляется величавая фигура

Теодоро.

- Что происходит с Джонни?..

- Он пошел в свою комнату. Он очень грустный… Это ужасно, что Вероника его терзает!..

- Вероника?.. Она была здесь?..

- Ясно, что не была, я имею в виду его воспоминания, то, что он страдает, думая о том, как Ве-

роника с ним обошлась… Она притворяется, что ничего не знает… Сейчас она помчалась в глубину

парка…

- Что?..

- Бедняжка должно быть, в нетерпении, да и инженер, несомненно, вернется, чтобы встретиться

и поговорить с ней через решетку.

Взгляд Теодоро сделался жестким, его лицо приобрело презрительно-холодное выражение. Он

смотрит сверху вниз на миловидную и хрупкую, как куколка, девушку и презрительно поворачивается

к ней спиной. Ком желчи достигает губ Вирхинии.

- Старый дурак! Когда же дьявол пожелает твоей смерти!..

***

Вероника и Деметрио почти одновременно подошли к месту свидания, туда, где большая брон-

зовая решетка высотой более двух метров прочно прикреплена к каменной ограде, защищая глубины

парка, с этой стороны больше похожего на цветущий густой лес.

Дрожащие руки Вероники крепко вцепились в руки Деметрио, глаза с тревогой ищут ответ на

находящемся перед ней загадочном лице; ох уж эти серые глаза, так много спрашивающие и так мало

отвечающие, и эти чувственные, сладострастные губы, над которыми поработали боль и тоска, превратив их в безжалостные и жестокие.

- Плохие известия?.. Он отказал?.. Не дал тебе разрешения?..

- Для меня самое лучшее известие в мире – он согласен…

- Деметрио жизни моей!..

- Я получил информацию которую хотел. Мне не помешало никакое препятствие…

- Деметрио мой!.. Я самая счастливая женщина на земле!.. Но, разве возможно, что ты пришел

сообщить мне это без блеска в твоих глазах, без того, чтобы ты смеялся и пел, и сходил с ума, как схо-

жу с ума я от счастья?

- Вероника!..

- Почему ты не говоришь?.. Почему не можешь выдумать новых слов?.. Неважно!.. Жизнь моя, моя душа!.. Мне тоже кажутся жалкими и убогими те слова, что я тебе сказала… Ну почему так ску-

ден и ничтожен наш язык по сравнению с тем, что я чувствую!..

Деметрио не удалось ответить, он чувствует тоску и печаль, словно что-то взорвалось в его

груди… и облегчение, когда поблизости раздаются шаги дона Теодоро…

- Подожди… Думаю, что сюда идут… Я ухожу.

- Постой. Это, должно быть, садовник… не нужно.

- Я должен идти.

- В самом деле, инженер Сан Тельмо…

- Дон Теодоро!..

- Дядя Теодоро…

- У меня дар – приходить некстати… Но, в конце концов, лучше, что это оказался я, а не

90

беспечный слуга, распространяющий сплетни, и придающий вещам смысл, которого, я надеюсь, они

не имеют.

- Простите нашу бестактность, сеньор Кастело Бранко. Я попросил Веронику, чтобы она увиде-

лась со мной после нашей с Вами встречи…

- Очень благородно и напрасно. Это я попросила его прийти. Я была слишком нетерпелива…

- У тебя хватает причин для беспокойства, ты же хорошо меня знаешь. Но, думаю, что инженер

Сан Тельмо уже успокоил тебя.

- Дядя Теодоро, прости меня… Я так его люблю, и я так боялась!.. В последнее время ты вел се-

бя со мной так странно, будто не простил мне того, что я его полюбила, будто возненавидел меня за

то, что ему я отдала свое сердце, предав твою мечту…

- Ты ошибаешься. Я не из тех, кто стремится подгонять чувства под образец. Я довольствуюсь

тем, что стойко защищаю правила чести, не прощая и не смиряясь ни с каким их нарушением…

- Я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать, дядя… Но если ты намекаешь на это невинное

свидание, то это бессмысленно…

- Оставим это невинное свидание. На самом деле я очень рад, что вернулся и нашел вас обоих

наедине. Сначала, когда я разговаривал с инженером Сан Тельмо, я отказался быстро сыграть свадьбу, к чему он стремился…

- Ох…

- Это было ошибкой… Сеньор Сан Тельмо был в этом уверен. Он не должен ждать. Свадьба не

должна ограничиваться рамками других свадеб, у нас чрезвычайные обстоятельства…

- Почему?..

- Из-за… тысячи деталей, между прочим, спешка инженера Сан Тельмо в том, что он хочет по-

заботиться о своих делах. Возможно, он забыл романтично сказать тебе, что он – совладелец самого

солидного золотого рудника, открытого в Матто Гроссо за последние тридцать лет.

- Деметрио!.. Это точно?..

- Поскольку ты услышала это из моих уст, думаю, ты можешь в этом не сомневаться.

- Ну, разумеется, нет, дядя, однако, это кажется мне сном из “Тысячи и одной ночи”… Я нико-

гда не думала…

- О золоте Матто Гроссо?.. Да, конечно, оно существует… В зеленом аду сельвы, человек может

сделаться миллионером за несколько недель, между тем, как сотни людей теряют жизни…

- Инженер Сан Тельмо хочет в ближайшее время отправиться в путь. Он не может отсутствовать

больше двух месяцев. Его поездка займет почти две недели. Тамошние трудности и помехи могут рас-

тянуть ее на три…

- Три недели?..

- Чтобы уладить все формальности и покончить с документами… Ты готова выйти за меня за-

муж через месяц, Вероника?..

- Я готова выйти за тебя этой ночью!..

- И выйдешь через месяц… Я немедленно поговорю со своим адвокатом… До вечера, Сан

Тельмо…

- Месяц!.. Это чудесно!.. И это сказал мне дядя Теодоро?.. Месяц… тридцать дней!..

- Они покажутся мне тридцатью вечностями… Месяц, чтобы стать моей, целиком и полностью

моей… Там, в зеленом аду, в паутине сельвы…

Он притянул ее к решетке, целуя пламенно и страстно. Глаза Вероники закрылись, поцелуй

стал бесконечным, и счастье, не имеющее названия, затопило ее душу, чистую и пылкую, наивную и

страстную.

Глава одиннадцатая.

- Не пора ли произнести тост за новобрачных?..

- Хочу предложить тост… Мы должны выпить за счастье Вероники и Деметрио…

Ужин получился почти торжественным. Несмотря на обилие коктейлей и бокалов

91

шампанского, молча выпитых один за другим, Джонни не смог разрушить груз тоски, подавившей его.

Более дипломатичный Хулио Эстрада улыбался, скрывая свое отчаяние. Вирхиния старалась сохра-

нять невинное, ангельское выражение лица; дон Теодоро мужественно и хладнокровно исполнил свой

долг быть учтивым; Деметрио хранил молчание, словно раздавленный глухой тоской… Только ис-

кренне веселящаяся донья Сара, и Вероника, думающая о жизни в сладостном сне, казались независи-

мыми от напряженной, сгущенной атмосферы…

- Вы должны сделать Веронику очень счастливой, инженер, чтобы мы простили Вас за то, что

она уезжает так далеко…

- Действительно, Матто Гроссо – это край света.

- Мне говорили, что тамошние пейзажи очаровательны, а густые леса, покрывающие почти всю

территорию – настоящая красота…

- Если бы не было тигров и змей, – недоброжелательно намекает Вирхиния.

- Боюсь, что змеи водятся во всех краях, сеньорита, даже под маской человека.

- Сегодня Вы очень проницательны, инженер Сан Тельмо, хотя, предполагаю, что Вы должны

чувствовать себя самым счастливым человеком на земле…

- Это и в самом деле так…

Деметрио почти непроизвольно поднял голову, чтобы ответить Джонни, чей голос раздается

впервые с начала ужина. Джонни счел это высокомерным, отчего лицо его кажется каким-то

расстроенным, его глаза странно блестят, потому что злость делает его суровым, его губы презритель-

но кривятся, хотя голос звучит твердо, резко, полный оскорбительной иронии.

- Золотой рудник, брошенный к ногам прекрасной женщины. Все это – романтическая мечта,

сон… Я понял симпатию Вероники к мужчинам, сколотившим в сельве свой капитал…

- Джонни!..

- Инженер Сан Тельмо – настоящий победитель, папа… Так произнесем же тост за него…

- Да-да… произнесем, – нервно проговорила донья Сара.

- Он – человек без предрассудков, из тех, кто шагают по головам, чтобы достичь того, чего хо-

тят… Еще тост за современного человека без устаревших предрассудков… Способного в чужом краю

обручиться за пятнадцать дней и через месяц жениться. Нужно быть смельчаком!

- Джонни!..

- Этот сеньор Сан Тельмо восхитителен с любой точки зрения… Мне доставило бы удоволь

ствие такое твое решение жениться, сынок… Эти долгие ухаживания, которые были приняты в мое

время несносны, говорю это по собственному опыту…

- Я так не считаю, мама… Они были уместны. Они продлевали предвкушение и уменьшали

риск… Тебе так не кажется, Вероника?

- Риска не существует, если это – дама рода де Кастело Бранко, Ваша фамилия является гаран

тией чести…

- Вы искренне в это верите, Деметрио?..

- Мне кажется, это – дурная шутка, Джонни, – намекнул дон Теодоро.

- В таком случае простите меня… Я был единственным свиделем того, как Вероника являла нам

образец своего колкого остроумия.

- Джонни!..

- Не волнуйся, дорогая… Твой кузен Джонни не знает, что с этой минуты, с момента официаль-

ного объявления нашей помолвки, я за тебя отвечаю, он должен будет смириться с образцами моего

остроумия, если я им обладаю.

- Не кажется ли Вам, что лучше выпить по последнему бокалу шампанского и выйти из салона, чтобы нам подали кофе?.. Если желаете, мы можем немного помузицировать… Ты сыграешь нам на

рояле, ведь правда, Вероника?

- Может быть сеньор Сан Тельмо тоже хочет принять в этом участие.

- К несчастью, в этом – не могу, но вы – да. Я слышал разговор, что Вы больше музыкант, чем

инженер. Лучше играть гаммы, чем строить дороги и мосты…

- Думаю, в этом есть смысл. Теоретически, наша профессия прекрасна, но на практике часто

92

выходит наоборот, поскольку мосты, шоссе и плотины строятся в местах, где нет воды, где нет

средств передвижения, где болота со своими опасностями и заболеваниями делают существование

убогим… Приходится жить среди дикарей, среди грубых людей цыганским табором, или в вонючих

бараках, где не остается большей радости, чем карты и водка…

Донья Сара попыталась пошутить…

- Как интересно… Очень занимательно…

- Нет, мама… не занимательно… ужасно… А по мне так я один еще мог бы вытерпеть это, но

думать, что я должен тащить жену в чащобы Матто Гроссо, к примеру…

- Женщину, которая любит не остановит бедность. И тем не менее, она будет счастлива несмот-

ря на все тяготы, что ты описал, Деметрио. Ей достаточно с удовольствием исполнять свой долг жены.

Для нее счастье – быть рядом с мужчиной, которого она любит и с гордостью осознавать это. Она

вполне способна на это и достаточно сильна,чтобы взять верх над природой. Я думаю так же, как дядя