в Матто Гроссо.

- Он может жить в этом аду, если хочет!.. Я уеду отсюда, как только смогу встать на ноги.

- Не думаю, что инженер Сан Тельмо позволит Вам уехать… Впрочем, вы поговорите об этом,

когда поправитесь.

- Вы не дадите мне бумагу и ручку?.. Вы можете достать их для меня?.. Мне необходимо напи-

сать в Рио-де-Жанейро.

- Почему Вы не подождете, когда Вам станет лучше?.. Будет бесполезно, если Вы напишете

сейчас же. До возвращения пироги нет способа отправить Ваше письмо на почту в Куйабу. Два дня, чтобы спуститься, восемь – чтобы вернуться… итого – десять дней. Не спешите Вы так.

Руки Вероники вновь горестно и уныло опустились на одеяло, жестом выражая безграничную

скорбь. Был не только Деметрио де Сан Тельмо, была борьба с сельвой, такой суровой, такой мрачной

и угрюмой, такой же непостижимой, как он…

Глава двадцать первая.

- Джонни…

- Что, папа?..

- Известия от Вероники. Я обещал принести их тебе, как только они поступят, и, как всегда, держу свое слово.

- Письмо… телеграмма?.. Позволь мне взглянуть!

Встревоженные и озабоченные глаза Джонни открылись. Под его глазами – темные круги. Он

весь дрожит и трепещет в радужном нетерпении. Опершись на подушки, он лежит на своей постели, уже избавившийся от лихорадки, и, по мнению врачей выздоравливающий. Но на душе его отца, жи-

вущего, похоже, только ради него, по-прежнему царит беспокойство за сына.

- Известия не от нее, но наилучшие. Длинная телеграмма от владельца отеля “Сан Педро”…

151

- А-а-а!..

- Некий месье Бело,несомненно очень любезный господин. Он сообщил мне, что Вероника и

Сан Тельмо задержались там только на один день и продолжили путешествие во вторник на прошлой

неделе, что указывает на невообразимо стремительное путешествие…

- Путешествие – куда?

- Непосредственно в Порто Нуэво, это – ближайшее к руднику Сан Тельмо местечко. Связь

Порто Нуэво с Куйабой осуществляется посредством плотов, пирог и других весельных лодок… Нет

ничего удивительного, что письма задерживаются на несколько месяцев…

- А этот месье Бело видел их?.. Разговаривал с ними?..

- Ну, конечно, сынок, поскольку они провели день в его отеле. Похоже, он был рад тому, что я

послал ему телеграмму, и безоговорочно последовал моим указаниям… Ну а теперь, мы должны

подождать известий непосредственно от Вероники…

- Место, куда можно добраться только на пироге, или каноэ…

- Она выбрала свою судьбу, сын, и абсолютно права, разделяя участь мужчины, которого любит.

Вспомни, что ты обещал мне приложить усилия, чтобы забыть ее, проявить волю и быть сильным… А

сейчас, сынок, мне хотелось бы поговорить с тобой о Вирхинии.

- И ты туда же?.. Мама талдычит мне о ней каждый день, и она сама…

- Я знаю, что она не стесняется открыто признаваться тебе в своей любви… Я уже сказал твоей

матери и признáюсь тебе – она весьма далека от идеала той женщины, которую я представлял для

тебя…

- Твой и мой идеал – одинаковы, отец…

- Как бы я хотел, чтобы у тебя была такая же выдержка, как у меня, чтобы перенести разочаро-

вание, чтобы смириться с тем, что нельзя исправить…

- Возможно, когда-нибудь я и смирюсь.

- Но не таким непонятным образом, а доказывая это на деле своими поступками.

- Поступками?

- Позволь тебе объяснить. Одна из причин, по которой я не хотел, чтобы матерью моих внуков

была Вирхиния – это ее слабое здоровье. Она всегда была больна. Недавно я долго разговаривал о ней

с доктором Ортега. Он считает, что с ее сердцем все в порядке и нет никаких повреждений.

- Нет?.. Я рад, папа… рад за маму и за нее.

- Порадуйся также и за себя самого, окажи мне любезность. Похоже, что ее нервы расшатаны и

порождают редкий феномен – она чувствует симптомы несуществующей болезни.

- Что?

- Дело совершенно ясное: Вирхиния больна от любви к тебе… теперь ты понимаешь, что чах-

нешь, потому что одна женщина тебя не любит, а другая, в свою очередь, больна, потому что ее не лю-

бишь ты…

- Я люблю ее, как сестру, папа.

- Быть может, но она – не ты и она весьма далека от того, чтобы испытывать к тебе такие же

чувства. Она любит тебя, как женщина, и не хочет жить без твоей любви…

- Хорошо, папа, я понял… Но пусть пройдет время…

- Не торопись ни в коем случае. Я даю тебе возможность успокоиться и подумать. А я тем вре-

менем пойду сообщу новости твоей матери. Я скоро вернусь с ней.

Джонни остался один в своей спальне, и лицо его приобретает выражение глубокого уныния.

Он падает духом. Вероника потеряна, и для него уже ничего не имеет значения. Только глубокая жа-

лость к родителям, чьи тревоги и волнения огорчают его, одно лишь нежное сочувствие к застенчи-

вой, робкой девушке с большими светлыми глазами и золотистыми волосами, той, что больна из-за

любви к нему, которую он отвергает.

***

- Уже лучше, правда?.. Гораздо лучше… Стоит только взглянуть на лицо…

152

- И в самом деле… Я выздоровела.

- Мой Хайме – великий врач, хоть я и не призываю расхваливать его.

Вероника удобно устроилась среди подушек, ее голова забинтована гораздо меньше, чем в

прошедшие дни. Кажется, она поправилась за считанные минуты, благодаря своему исключительному

жизнелюбию…

Огромные, глубокие и печальные глаза Вероники сверкают внутренним, всегда одухотворяю-

щим ее огнем. Ее губы снова сочные и красные, словно превосходный, прелестный цветок, словно

спелый, сладкий фрукт. Без всякого усилия она уселась в кровати, обратив внимание на шум, донося-

щийся с веранды.

- Кто там бродит снаружи?.. Чьи это шаги?

- Ну чьи они могут быть?.. Вашего Деметрио. Он ходит от окна до угла дома, по меньшей мере

сто раз каждое утро до тех пор, пока мой Хайме не выйдет лечить его и не расскажет, как Вы. Тогда он

уходит присматривать за строительством другого дома.

- Другого дома?..

- Он такой же просторный, как этот, знатно отделан и будет великолепным. Хотите, я позову

Деметрио, и он сам все Вам объяснит.

- Нет!.. не зовите его.

- По-моему…

- Это никого не касается. Я не хочу его видеть, он меня не интересует!..

- Хорошо, как хотите…

- Он уже ушел?..

- Нет… он стоит в углу веранды, пьет кофе, принесенное ему Аешей. Я Вам так скажу, что если

бы не эта девчушка, ваш муж умер бы от голода, поскольку нет способа усадить его за стол поесть, как следует…

- Я хочу ее видеть, эту самую Аешу. Почему она не заходит прибрать эту комнату, если она –

наша служанка, как Вы говорите?

- Уроженцы племени Аеши довольно самобытны.

- Сделайте одолжение, выйдите на веранду позвать Аешу.

- Думаю, ничего не удастся, но попробую… Аеша!.. Аеша!.. Сеньора Сан Тельмо зовет тебя…

Аеша!.. Я не тебе говорю?... Быстро же она сбежала…

- В чем дело?.. Что происходит?.. Тебе что-нибудь нужно?..

Деметрио торопливо вошел в комнату, устремив тревожный взгляд сначала на Веронику, за-

тем, на миг – на сеньору Ботель, и снова – на то лицо, на которое он так пламенно и страстно жаждал

смотреть. Глядя на это лицо, его зрачки расширяются, словно желая впитать, вобрать в себя этот во-

жделенный образ. Глаза Деметрио скучали по красоте Веронику, и теперь невольно сияют от удоволь-

ствия видеть ее.

- Что тебе нужно принести?.. Зачем ты звала Аешу?..

- Вероника просто хотела ее увидеть… Мы столько говорили об этой Аеше, она – очень своеоб

разная девушка.

- Она и в самом деле очень забавна… У этой девушки хорошая память. Не нужно забывать, что

она была служанкой моего брата Рикардо…

Суровый, проницательный взгляд Деметрио вновь наблюдает за невозмутимым под маской хо-

лодного достоинства лицом Вероники.

- 145 -

- Иногда простолюдинам свойственны трогательные верность и преданность.

- Мой милый Сан Тельмо, оставьте Ваши фантазии об этой Аеше. Она – не более чем невоспи

танная нахалка, не умеющая себя вести!.. Но, Боже ты мой, сейчас должен прийти мой Хайме лечить

Веронику. Пойду подготовлю пинцет и бинты, возможно он прямо сейчас снимет ей швы.

- Адела…

- Я скоро вернусь… А пока воспользуюсь тем, что Вы в такой хорошей компании.

Адела ушла, оставив супругов наедине. Несколько мгновений они молча смотрят друг на

153

друга. Наконец, Вероника произносит с горьким сарказмом:

- Нет необходимости, чтобы ты жертвовал собой, ты можешь возвращаться к своим прогул-

кам…

- Пренебрегая добрыми намерениями сеньоры Ботель?.. Подтверждая свою репутацию непочти-

тельного и грубого мужа…

- Полагаю, ты хочешь иметь такую репутацию, она тебя удовлетворяет.

- Возможно, а ты довольна своей ролью жертвы…

- Я не играю никаких ролей!..

- Я уже знаю, что ты посылала за преподобным Джонсоном, у которого весьма кстати появились

дела в нескольких километрах вверх по течению, и он до сих пор не явился на твой зов.

- Теперь я вижу, что ты живешь, шпионя за мной.

- Я никогда не опускался до этого, но поскольку ты все еще остаешься за пределами реального

мира, в котором мы живем, я тебе напомню, что в этих деревянных домах слышно все, что говорят.

- Особенно, если кто-то пристраивается под раскрытым окном, слушая все, что происходит

внутри комнаты.

- Эту комнату, о которой ты говоришь чета Ботель предоставила нам двоим. Но, чтобы не вол

новать тебя, я повесил свой гамак на веранде. Думаю, ты не собираешься заставлять меня спать под

деревьями.

- Меня мало интересует, где ты спишь, а что касается небезысвестной тебе комнаты, то очень

скоро она будет только твоей.

- Что?..

- Сегодня мне снимут швы… С завтрашнего дня Адела освободится от обязанности ухаживать

за мной, я останусь одна и пойду туда, куда захочу и где мне понравится…

- Извини, что заставлю тебя спуститься с небес на землю. В Порто Нуэво, кроме личных домов, больше нет места для гостей, если только на верхнем этаже таверны. И ты можешь представить, како-

го сорта люди, и особенно женщины, селятся в подобного рода местах.

- Я и не думаю оставаться в Порто Нуэво.

- А я думаю. И твой долг – следовать за мной.

- Мой долг… Мой долг!.. Хватит меня смешить своими глупыми разговорами…

- Вероника!..

- Да, глупыми разговорами, похвальбой, пустословием, словно ты стал хозяином Вселенной, и

трава должна просить у тебя разрешения расти, а звезды – вращаться. Вполне возможно, ты впал в

безумие, считая себя полубогом. Скажи спасибо мешкам золота, преподнесенным тебе чужими усили-

ями!..

- Вероника!..

- В чем дело?.. Тебе пришлось не по вкусу – отведать горькую правду?..

- Подумай о тех вещах, что я мог бы сказать тебе, если бы не решил провести день спокойно!..

- Почему же ты не говоришь их мне?.. Начинай, я хочу выслушать тебя… В чем ты упрекнешь

меня?.. Какой-нибудь политический крах твоей партии, какой-то подвиг моего отца, навредивший

твоим интересам, или интересам твоей семьи?.. Если нет ничего такого, я не понимаю, что ты должен

получить от этой мести.

Деметрио усмехнулся столь жестоко, безжалостно и горько, что черты его лица исказились,

придав ему дьявольское выражение.

Невольно Вероника содрогнулась от ужаса, но гордость ее сильнее страха, сильнее необычной

жалости, вызванной отчаянием на лице Деметрио. Вероника пристально смотрит на мужа. Она мол-

чит, пока с губ Деметрио бурным, стремительным потоком льются презрительные, полные горького