- Какая тяже-е-елая… как корзина, полная одежды… Этой рукой ты разбил голову белой жен-

щины?..

- Ты в своем уме?.. Что ты говоришь?.. С чего ты это взяла? Кто тебе это сказал?..

- Никто не сказал, хозяин… Не смотри на меня так. Аеша не хочет, чтобы ты сердился, она хо-

чет быть с тобой. Твои сапоги в грязи… Я их почищу?..

- Брось…

- Я почищу сапоги, пока ты ешь фрукты, хозяин… Ты даже не хочешь пить?..

- Нет, пить я хочу…

- Выпей кокосового молока… Оно – сладкое… и холодное, как река на заре. Выпей все. Вот

так… Ты чувствуешь себя лучше, правда же?..

- Да.

- Ты тоже заболеешь, если не позаботишься о себе. Ты никогда не спишь и всегда бродишь. Ес-

ли сейчас ты хочешь поспать, я позабочусь о том, чтобы ни одна тварь, ни одна букашка не приблизи-

лась к тебе. Господин, умоляю тебя!.. Послушай хоть однажды бедняжку Аешу…

Деметрио взглянул на индеанку. Возможно, впервые он видит ее по-настоящему. Она такая

сочная, такая юная, как один из фруктов, на которых у него нет аппетита… Однако, все бесполезно!..

Ее забота надоела Деметрио, ее присутствие утомило его. Полудетский голосок Аеши звенит в

ушах, беся Деметрио. Но он думает о том, что это создание скрасило последние дни и часы его брата

Рикардо, и смешанное чувство благодарности и сострадания заставляет его мягко подняться, сдержи-

вая неистовое желание убежать и скрыться за маской приветливости и любезности.

- Хочешь, я принесу гамак прямо сюда, хозяин?.. Я могу быстро сбегать к дому Ботелей и снять

один из тех, что висят на веранде, так, что меня никто не увидит и не услышит… Аеша – очень про-

ворна и ловка, хозяин.

- Ты не должна так поступать, тебя могут принять за воровку.

- Хочешь, я попрошу ее?.. Хочешь,я скажу сеньоре Ботель, что гамак для тебя?..

- Нет, Аеша… Ты берешься за напрасный труд, я не воспользуюсь гамаком. Я слишком обеспо-

коен и не хочу спать.

- Патрон Деметрио… миленький… Ты бросаешь свои фрукты?..

Деметрио повернул голову, не подавая виду, что слышит ее. Он и в самом деле слеп ко всему, что его окружает. Лишь один образ переполняет его воображение, словно лишь одно женское лицо

вонзилось в его зрачки. И лишь одно только имя достигает его губ, его ушей. Оно исходит из сердца, словно растворившись в его собственной крови. Будто пробежав по венам, оно стало частичкой его

самого.

- Вероника… Вероника…

Это имя, кажется тает на его губах, как чудесное лакомство, как чистейшие медовые соты, со-

чащиеся в обмен на горькую желчь мироточащего сердца.

***

- Вы пишете Веронике письмо, дядя Теодоро?..

- А-а, Вирхиния!.. Я и не заметил, что ты подошла…

Как всегда при неожиданном появлении Вирхинии рядом с собой, Теодоро де Кастело Бранко

158

ощущает какую-то смутную тревогу. Успев торопливо исписать уже несколько листов до прихода пле-

мянницы, дон Теодоро отложил ручку в сторону… Но ясные, светлые, лицемерно-наивные глаза с по-

разительной быстротой уловили все написанное, а ее такие податливые губы натянуто улыбаются, по-

драгивая от волнения…

- Я думала, ты подождешь, когда напишет она, чтобы ответить ей.

- Для родственников нет необходимости соблюдать эти учтивые формальности… Оттуда, где

она сейчас находится слишком сложно отправлять письма!..

- Дядя, родненький, кáк ты любишь Веронику!..

- Очень сильно, Вирхиния… Очень сильно!.. Были необходимы эти нескончаемые тоскливые,

тревожные недели, чтобы понять, что это создание для меня – по-настоящему родная дочь. Я только

теперь оценил, до какой степени дорогá она моей душе…

- Да уж… Тем, кто уезжает, словно умирающим, прощается все… Нужно все ей простить…

- Ты думаешь?..

- Ну, не будь таким серьезным… не сердись… Ведь я тоже хочу знать, как она поживает!.. Я же

тоже сильно ее люблю… и, если Джонни, к счастью, забудет ее, будет любить ее только как сестру…

как же я буду любить ее!..

- Правда?.. Значит только Джонни был причиной всей твоей досады на Веронику, всех обид и

ссор с ней?..

Я был бы рад удостовериться в этом!..

- Можешь быть уверен… Ты повергаешь меня в смущение, заставляя признаться в этом, но не

было иной причины, иного повода… Это была ревность, сводящая меня с ума!.. Мысль о том, что она

должна выйти за Джонни… Дядя Теодоро, я люблю Джонни с самого детства, и я так страдала, так

страдала!..

- Ну, будет, будет тебе… Тебе не из-за чего печалиться. Твои страдания – в прошлом. Сейчас ты

– полновластная хозяйка ситуации. Немножко ловкости и хитрости с твоей стороны – и все твои меч-

ты осуществятся.

- Какой счастливой ты делаешь меня, говоря так, дядя Теодоро!.. Я хочу быть еще лучше, чем

была всегда, хочу исправить все свои ошибки, и чтобы доказать тебе это, я тоже напишу Веронике. И

сейчас, когда я пойду с Джонни, мы оставим на почте два письма… Заканчивай свое письмо, дядя

Теодоро, дописывай быстрее… Через десять минут я зайду за ним!..

***

- Тетя Сара!..

- Что с тобой?.. Что ты хочешь, голубка?..

Донья Сара де Кастело Бранко оставила на своем письменном столе бумаги, которые внима

тельно читала, чтобы принять ласки Вирхинии, которая целует тетю, повиснув у нее на шее.

- Да что с тобой творится, доченька?

- Ничего, тетечка… Я нервничаю, не знаю почему. Мне и радостно и грустно, я в нетерпении…

Джонни уже здоров… И он пойдет со мной…

- Это не такой уж большой повод, чтобы ты так радовалась. Сейчас ты в ответе за то, чтобы раз

влечь его, сделать так, чтобы он все забыл. Теперь ты знаешь – во всех своих планах рассчитывай на

меня, чтобы я занималась именно тобой.

- А что такое ты читала?..

- Список приглашенных на твой день рождения. Вот увидишь, какой это будет праздник… Как

бы я была рада, если бы смогла объявить на нем о твоей помолвке с моим сыном…

- Это слишком быстро, тетечка, Джонни еще не любит меня…

- Теперь-то он тебя полюбит.

- Теперь он меня полюбит и станет моим… Целиком и полностью моим, и тогда все станет для

меня совсем другим, таким ясным и светлым!..

На секунду амбиции, алчность, неисцелимая жажда триумфа Вирхинии отразились в ее

159

зрачках. Донья Сара смотрит на нее несколько удивленно, но Вирхиния снова повисла на ее шее…

- Тетя, любимая, милая!.. Ты не напишешь Веронике?..

- Я?..

- Ну да, ты… Напиши ей, тетечка…

- Это ей нужно написать нам. А кроме того, Джонни и Теодоро уже написали ей.

- Джонии не писал. Он пообещал дяде сделать все возможное, чтобы забыть ее, и как ты пони-

маешь, он не станет ей писать. А вот дядя Теодоро – да, думаю, он черкнул ей пару строк и попросил

меня, чтобы я написала ей, но я не знаю, что ей сказать… И тем не менее, есть вещи, которые порадо-

вали бы меня, если бы она о них узнала. Почему ты не напишешь ей, тетечка, и не сообщишь, что

Джонни начинает любить меня… и что дядя Теодоро уже не возражает, что Джонни женится на мне…

Пусть она даст себе отчет в том, что мы ничем не выделяемся, что все у нас нормально, и когда ее

здесь нет, мы счастливы!..

- Но, малышка, девочка моя, ведь Вероника так далеко и так довольна со своим мужем. Не ду-

май о ней больше.

- Ну, те-е течка!.. А если я попрошу тебя, как о самом лучшем подарке ко дню рождения, чтобы

ты написала Веронике так, как я тебе сказала…

- Как… о чем ты говоришь?.. Я не поняла, что ты предлагаешь. Но, если это сделает тебя счаст

ливой…

- Очень счастливой!.. Вот ручка, бумага, здесь все. Очень нежное, ласковое письмо, понима-

ешь?.. Чтобы она заглотила наживку.

Вирхиния начала диктовать: “ Моя дорогая племянница. Нас очень удивляет твое молчание,

несмотря на большие перемены, произошедшие здесь. В этом доме воцарилось теперь такое счастье и

спокойствие. Дочка, я чувствую себя такой счастливой, потому что могу сказать, что Джонни излечил-

ся от своих приступов ярости и потихоньку начинает влюбляться в Вирхинию!..”

***

Дон Теодоро закончил писать свое длинное письмо Веронике, и уже надписывает адрес, когда

нежная и бесшумная фигурка Вирхинии вновь возникает в двери кабинета.

- Ты закончил свое письмо, дядя?..

- Да… А ты написала наконец-то?..

- Всего несколько строчек. Если Вероника мне ответит, тогда я напишу ей длинное письмо…

Только я слишком глупа, чтобы выразить то, что чувствую, на бумаге…

- Ну что ж. Не позовешь ли Хенаро?..

- Мы с Джонни сделаемся почтальонами, дядя… Я уже сказала тебе, что мы пойдем… Ой, ради

Бога, не запечатывай конверт… Позволь мне положить туда мое письмо!..

- Но, дочка!..

- Тебе ведь это не важно, правда, дядечка?.. Если Вероника меня не любит, то, пожалуй, она не

захочет открыть письмо с моим почерком на конверте… Позволь отправить письмо вместе с твоим, так ты будешь моим покровителем.

Жеманным и вместе с тем молниеносным движением Вирхиния выхватила письмо у дона Теодоро. С

ловкостью иллюзиониста она подменила написанное доном Теодоро письмо на принесенное с собой.

И тут же, не медля ни секунды, она заклеила конверт, наконец-то свободно вздохнув.

- А теперь, я побегу. Джонни, должно быть, уже ждет меня в машине, злясь на меня… Я доста-

вила ему полчаса утомительного ожидания. Пока, дядя!..

***

- Сан Тельмо!.. Сан Тельмо!..

- Я здесь.

Словно пробудившись от долгого летаргического сна, словно вернувшись из вызывающего

160

боль забытья, в которое погружены его мысли и придя после этого в себя, Деметрио де Сан Тельмо

отошел от окна, у которого провел несколько часов ничего не видя и не слыша. Наступила ночь, и слу-

га зажигает лампы. Их желтый свет мерцает и колеблется по всей длине веранды.

- Да разуйте же глаза, Божий Вы человек. Протрите их и подойдите посмотреть на то, что я при

нес с рудника…

- Все это – золото?

- Четыре мешочка… Парочка – для Вас, и пара – для меня. Чистейший золотой песок… За поло-

вину содержимого одного из этих мешочков дают прорву денег, так что мы отлично обеспечены. Пой-

мите же, что мы удвоили состояние за какие-то последние двадцать дней… Вы не рады?.. Это надо от-

метить… Адела, тащи виски!.. Святый Боже, смотрите сами, воспряньте духом, веселитесь. Это пора-

дует глаза кому угодно. Вы только взгляните… взгляните, еще два мешка золотых крупинок…

Ботель погрузил руки в один из драгоценных мешочков, чтобы показать горсть сверкающих

крупинок в подрагивающих от вожделения пальцах.

- Вид золота одурманивает меня. Иметь все это – для меня не так уж и мало. Вы – из другого те-

ста, у Вас есть еще честолюбие и амбиции. И все же здесь, в этих мешках, Вы можете видеть все, что

заблагорассудится: большущий дом в Рио, драгоценности, машины, одежду, украшения для своей же-

нушки!.. Это кажется сном!..

- Вот виски… О, боже!.. Хайме, ты принес это только что?..

- Эй, ты!.. Не суй сюда свои лапы. Не прикасайся к этому, поняла?.. Давай, работай… и скажи

Веронике, чтобы она пришла. Она уже может встать и шагать, куда захочет.

Немного бледная, но спокойная и твердая Вероника вышла из дома. Даже в простом хлопчато-

бумажном платье, одолженном ей сеньорой Ботель, она кажется элегантной и изысканной, и глаза

доктора оглядывают ее с некоторым наслаждением, которое не ускользает от ревнивых глаз Деметрио.

- В этой одежде Вы гораздо красивее, очень даже миленькая… Вы кажетесь более возвышенной, что ли… Хотите немного виски?..

- Нет, большое спасибо. Достаточно стакана воды для Деметрио и еще одного – для меня. Мы не