- Жив и здоров!.. Думаю, Вы стали жертвой самой разнузданной дикости и распущенности…

Как Вы можете жить с таким человеком?.. Как Вы можете переносить такие страдания?..

164

- Ай, Вероника!.. А что я могла сделать, чтобы помешать ему?.. Он – мой муж… И несмотря ни

на что, мы любим друг друга. Я его люблю, он… хороший… Даже в самые худшие дни он не переста-

вал приносить мне все необходимое для жизни. Если он видит, что я в самом деле больна, он заботит-

ся обо мне и делает так, чтобы другие меня уважали…

- И это все, что Вы осмеливаетесь просить?.. Это все, к чему Вы стремитесь в этой жизни?..

- Могло быть и лучше, но ведь могло бы быть и хуже… Сначала я хотела вернуться к родным.

Если бы у меня были родители, братья, но у меня были только дальние родственники, вырастившие

меня лишь из милости. Они очень обрадовались, отделавшись от меня. Здесь я, по крайней мере, в

своем доме и не должна выпрашивать угол в другом месте. Прислушайтесь!.. Думаю, они идут

сюда… Да, это – они. Пойду, лягу в кровать, пока мой муж меня не увидел…

Вероника вернулась назад, притаившись в полумраке веранды. Она видит бредущего мимо,

шатающегося Ботеля, а рядом – Деметрио, молчаливого, мрачного, с залитыми алкоголем глазами, с

неуклюже заплетающимися ногами, едва удерживающими его. Добравшись до самого конца веранды, Деметрио замечает жену.

- Вероника!.. Что ты здесь делаешь?..

- Ничего.

Попятившись, Вероника отступила назад, пока спиной не почувствовала стену. Под неверным

светом почти догоревшей керосиновой лампы выделяется перекошенное, жуткое лицо. В зрачках Де-

метрио – металлический блеск, а губы растянуты в саркастической усмешке…

- Думаю, ты не возвращаешься от пастора только сейчас…

- Что?

- Не в лошадь, а в пастора, вот в кого я должен был целиться из револьвера этим утром!

- Ты сошел с ума?..

- Я разберусь с ним прямо сейчас… Клянусь, что хочу отделать его, как он того заслуживает!..

- Нет… Не сходи с ума. Ты пьян. Только так ты можешь возложить ответсвенность на невинов-

ного и ненавидеть его без причины…

-Вероника!..

- Ты напился до того, что алкоголь сочится у тебя изо всех щелей… Насколько отвратительно

видеть тебя таким!.. С души воротит от одного твоего запаха!..

- Вероника!..

Глубоко уязвленный и сильно раненый в своей собственной любви, Деметрио выпрямляется.

Его руки хватают Веронику за плечи, предотвращая все ее попытки убежать.

- Ну, хватит, довольно!.. Ты не должна высказывать мне все это, виновата только ты сама. Все

это из-за тебя… из-за тебя!.. Я пью, потому что страдаю и мучаюсь из-за тебя!..

- А на что ты рассчитываешь?.. Пусти меня!.. Пусти!..

- Вероника!.. Жизнь моя!..

Деметрио чувствует, что сходит с ума, теряет рассудок. Наконец-то она тут... Наконец-то он

крепко-накрепко сжимает в объятиях своих рук это божественное, восхитительное, столь желанное

тело, о котором прежде он бесполезно мечтал. Эта чистая, незамутненная юность, благоуханная и чу-

десная, словно жаркое дуновение огня сводит его с ума, воспламеняя его чувства в глупом и нелепом

порыве страсти…

- Я больше не могу… Ты – моя жена!.. Порвем с прошлым, начнем жизнь сначала!.. Я люблю

тебя!.. Люблю!.. Мы еще можем быть счастливы!..

- Никогда!.. Никогда!..

- Что?..

- Я скорее умру!.. Да, умру!..

Вероника с большим трудом освободилась от этих сжимающих ее рук. Неуклюжие пальцы

грубо разрывают ее одежду, но ночная тьма защищает ее.

Одним прыжком Вероника преодолевает лесенку, прячется за колонну и наконец убегает. Она

мчится вниз по склону холма, а на востоке уже брезжит бледное сияние дня…

165

***

- Вероника!.. Вы здесь?.. Что происходит?..

- Ничего… Ничего, думаю, уже ничего, Реверендо…

- Но Вы такая уставшая, у Вас нет сил!.. Вы прибежали оттуда, сверху, правда?..

- Да… Так и было…

- Вам плохо… Проходите, входите в дом, там Вы мне и расскажете… Садитесь сюда. Распоря

жусь, чтобы немедленно принесли горячего чая. Вы очень быстро бежали, правда?.. Нет, не отвечайте, не говорите, подождите... Хуана, Хуана!.. Немедленно завари чай. А лучше – свари кофе, поживее…

Ради Бога, Вероника, что с Вами случилось?.. Вы плачете?..

- Нет… Я не должна, я не хочу плакать.

- Здесь Вы можете поплакать, если хотите. Перед вами – настоящий друг, который отдал бы

свою кровь до последней капли, лишь бы не текли эти слезы, потому что Вы не должны плакать…

- Спасибо!.. Но это – ничего. Был только миг, глупый миг страха!..

- Этот человек осмелился угрожать Вам?..

- Нет…

- Он обидел Вас?.. Быть может, он захотел дурно поступить с Вами?..

- Прошу Вас, не расспрашивайте меня!.. Спасибо за то, что предоставили мне убежище… но

позвольте мне промолчать…

- Вероника, если Вы мне прикажете, я уважу Ваше молчание, но мне хотелось бы знать. Я пред-

почел бы узнать все, чтобы постараться защитить Вас… Сан Тельмо – вне себя. Ему можно доверять

не больше, чем умалишенному. В городе он содержался бы в сумасшедшем доме, а здесь он позволяет

себе разгуливать на свободе и с оружием в руках вытворять, что ему нравится…

Почти не отдавая себе отчета Реверендо Джонсон сжал ледяные, дрожащие руки Вероники в

своих, когда, тихо ступая, вошла босоногая служанка-туземка, неся попрошенный ее хозяином кофе.

- Выпейте немного кофе. Вам нужно восстановиться. Вы еще не пришли в себя от потери кро-

ви… Но зачем Вы должны были бежать сюда?.. Разве там не было Аделы, Ботеля, слуг?..

- Ботель!..

- Так я себе и представлял!.. Я видел их выходящими из таверны. Ботелю нужно было, чтобы

индеец привел ему в поводу лошадь… Он едва мог удержаться на ней верхом, и в таком состоянии

этот человек…

- Замолчите, прошу Вас!..

- Вероника, расскажите мне все, как брату!.. Что Деметрио де Сан Тельмо замышляет против

Вас?..

- Вы можете представить себе это… Клянусь, я не прибежала бы сюда, если бы только моя

жизнь не находилась в опасности…

- Но, как?..

- Есть оскорбления, которые хуже смерти.

- Что Вы говорите?.. Этот мерзавец осмелился на…

- И несмотря ни на что, он – мой муж.

- Ну и ну!..

- Но я не смогла этого выдержать!..

- Это немыслимо!.. Ясно, что алкоголь свел его с ума.

- Реверендо Джонсон, Вы знаете об ужасающей борьбе, в которой душа Деметрио сражается са-

ма с собой.

- Вероника, я знаю только одну вещь! Вы не можете больше оставаться рядом с ним ни минуты.

Вам нужно попросить помощи у своих родных. А тем временем вы приютитесь в этой церкви, и я по-

прошу сеньору Ботель, чтобы она помогла мне защитить Вас…

- Бедная Адела Ботель!.. А кто защитит ее?..

- Да, правда, этот ужасный безвылазный тупик, а Вы упорно открещиваетесь от единственной

166

возможности сбежать. Напишите Вашей семье, Вероника!.. Мы пошлем гонца в Куйабу. Хорошо

заплатив, будет несложно раздобыть его. В моей власти до сих пор находятся четыре мешка золота

Деметрио де Сан Тельмо.

- Что Вы говорите… Расплатиться его золотом?..

- К сожалению, лично у меня ничего нет, но я прислушиваюсь к своей совести. Возьмите отсюда

самое необходимое, что впоследствии можете вернуть, если Вы настолько щепетильны…

- Написать дяде!..

- Расскажите ему правду… Всю правду!..

- Правда страшна и ужасна!..

- Пишите прямо сейчас. Проходите в мой кабинет. Я найду человека, который может его доста-

вить. Не сомневайтесь больше, решайтесь… Если бы моя бедная дружба нашла отклик в Вашем серд-

це, если бы жертвуя своей несчастной жизнью, своей печальной жизнью я мог бы добиться Вашего

спасения…

Прервав пастора раздались шаги, и прозвучал голос.

- В этом нет необходимости, Реверендо Джонсон. Жизнь сеньоры Сан Тельмо никоим образом

не подвергается никакой опасности!..

- Деметрио!..

- Сан Тельмо!.. Вы – здесь…

- Вы даже имели неосторожность оставить дерь открытой.

Мрачно сдержанный и необычайно непринужденный, с горящими серыми бездонными глазами

на ужасающе бледном лице, Деметрио прислонился к дверному косяку. С похмелья у него кружится

голова от боли и тоски. Его лицо холодно и надменно. Лишь усилием воли сдерживает он чудесный

огонь страсти.

- Я пришел разыскать свою жену. Я подожду, когда она закончит писать письмо, которое Вы

можете отправить, когда вам заблагорассудится, Реверендо Джонсон. Однако, если Кастело Бранко

заявятся за Вероникой, они встретятся с ней только в моем присутствии…

- Каковы Ваши намерения, Сан Тельмо?..

- Это я должен спросить у Вас, Реверендо Джонсон. Возможно, Вы входите в коллегию адвока-

тов по разводам, стремясь разорвать законные узы брака?..

- Наш брак был всего лишь умышленным, возмутительным фарсом, и ты не имеешь права от-

стаивать его!

- Ну так я буду защищать его всеми силами!.. От тебя, от него, от всех Кастело Бранко, если они

приедут… Сейчас идет открытый бой, а не партизанская война. Я давно указал единственные усло-

вия, позволившие бы покончить с этим!

- Я ясно ответила тебе на них: “Нет, нет и нет.” Я никогда не заплáчу и не подчинюсь ни твоей

грубости, ни твоей силе!

- Я прошу тебя, очень прошу, чтобы ты пошла со мной. Ты не заставишь меня продолжать вести

себя, как дикарь, было бы слишком ничтожно покушаться на драгоценную жизнь Реверендо Джонсо-

на…

- И ты был бы способен на это?..

- Это – единственное, что ты мне оставляешь…

- Я безоружен, вы наверняка можете ранить, или убить меня!..

- Надеюсь, Вероника не вынудит меня к этому.

Вероника собралась возразить ему, но шум голосов и топот бегущих заставляет всех повернуть

голову… И вскоре откуда-то издали доносится хриплый голос Ботеля.

- Сан Тельмо!.. Сан Тельмо!..

Неожиданно прибегает и Аеша… Ее черные глаза сияют…

- Пирога!.. Патрон Деметрио, пирога!... Индеец Игуасу – на причале. Он привез три огромных

плота, полные вещей… Все побежали к реке посмотреть на это.

Деметрио не сдвинулся с места, пристально глядя на Веронику, но в его серых глазах уже нет

167

острой вспышки ненависти. В них такая глубокая боль, такая безнадежно отчаянная печаль, что по-

трясенная Вероника, чувствуя эту боль, отводит взгляд, словно боясь того, что должна простить его

без всяких объяснений.

- Хозяин Деметрио!.. Ты не идешь к реке?..

- Помолчи!..

- Другие захотят купить ваши заказы… Они захотят украсть их, если ты не помешаешь. Пото-

ропись, хозяин Деметрио…

Аеша повисла на руке Деметрио. Впервые Вероника отчетливо ее разглядела: красиво сложен-

ная и чувственная, будто ожившая статуя из плоти и крови, с гордым смуглым лицом, черными глаза-

ми впившимися в Деметрио так, будто ничто и никто больше не существует, только он один. Гримаса

горького удовольствия искажает лицо Деметрио.

- Случай Вам помогает, Реверендо… Уже есть кому попросить помощи в цивилизованном ми

ре… Используйте этот момент, пока меня призывает реальный мир сельвы… В конце концов – это за-

бавно!.. Три плота одежды и мебели важнее Вероники де Кастело Бранко…

- Инженер Сан Тельмо…

- Ваши слова бесполезны и напрасны, Реверендо. Мы живем в царстве дел. Если моя жена доб

ровольно не выбирает дорогу к нашему дому, я за ней вернусь, и отволоку ее, как бы то ни было.

Идем!.. Ступай, Аеша…

Посмотрев на жену и Реверендо, Деметрио уходит. Пастор приближается к Веронике, чтобы