Рэйчел Гибсон - Ложь, опасность и любовь

– Боишься, что можешь стать следующим?

Он хмыкнул, как будто его насмешило подобное допущение, и глотнул пива.

– Нет. Я о себе могу позаботиться, – сказал он и выпил еще глоток.

Наверное, zhesllubvi думал так же.

– Ты не слышал, как преступница встречается с жертвами?

Он покачал головой и поставил бутылку на стол. На губе осталась капля пива, и он слизнул ее.

– А ты?

– Нет. Но вряд ли у полиции много улик.

Куинн снова посмотрел на Люси, как в самом начале встречи, словно фары включились. Как будто она сказала что-то важное.

– С чего ты взяла?

Ей показалось странным, что он заострил внимание на ее словах. А с другой стороны, ей было лестно.

– Обычно, если у них мало улик, они неохотно общаются с прессой. – Она прочитала так много книг по предмету разговора и беседовала с таким количеством полицейских, что практически могла предугадать каждый их ход наперед. Это было частью ее работы. Куинн же был водопроводчиком, и ему тонкости полицейской работы знать не пристало. – Некоторые детали дела они не разглашают. Намеки, которые ведомы лишь убийце. Соответственно чем меньше у них информации, тем меньше жареных фактов они подкидывают репортерам.

Куинн приподнял темные брови.

– И откуда у медсестры такие знания?

И действительно, откуда? Она улыбнулась:

– «Час суда». Забыл?

– Да-да, как же. – Он кивнул. – А ты встречалась с кем-нибудь из убитых?

Люси опустила глаза. После смерти zhesllubvi газеты писали, что он был обручен, но у него было холостяцкое гнездышко, где он предавался разврату. Там и нашли его тело. Статья была мерзкой, его семья не заслужила того, чтобы о таком позоре знали все. Люси не хотела говорить о zhesllubvi.

– Нет. Я ни с кем из них не встречалась. – Это была не полная ложь. Ведь нельзя же считать знакомство в кофейне полноценным свиданием. Свитер снова соскользнул с плеча, и она решила больше не трогать его, оставить все как есть. Ничего ведь на самом деле не видно, а поправлять его она уже устала. – Но тебе лучше поостеречься.

Куинн опять принялся играть с подсвечником.

– Ты беспокоишься за меня?

Глядя на его мощные плечи и крепкие руки, Люси была уверена, что он может забросить ее на плечо и пробежать пару миль. Он производил впечатление уверенного в себе человека. Но этого мало, чтобы остановить убийцу.

– А ты хочешь, чтобы я беспокоилась за тебя?

– Это зависит от обстоятельств.

– От каких обстоятельств?

Несколько секунд он смотрел на пламя свечи. Затем посмотрел на нее и заговорил своим соблазнительным бархатным голосом:

– Например, от того, что ты подразумеваешь под беспокойством.

Люси к своим тридцати четырем годам повидала достаточно мужчин, чтобы понимать, куда ведет этот разговор. И часть ее была не прочь держаться данного курса. Та часть, которой Куинн, невзирая на здравый смысл, нравился. Та часть, которая улавливала в его голосе переизбыток тестостерона и отмечала, как жадно он смотрит на нее, замечая все детали. Но она не давала воли этой части себя, поскольку прекрасно знала, что секс куда слаще, когда предаешься ему с человеком, которого хорошо знаешь. Безусловно, на ее долю выпало немало лжецов и неудачников, но даже с ними она какое-то время встречалась, прежде чем допустить их до своего тела. Казалось бы, незначительная оговорка, но для нее она много значила.

– Расскажи мне о своем водопроводном бизнесе, – попросила она, предлагая нудную, но безопасную тему для разговора.

Куинн хмыкнул и поведал ей, что сейчас занимается больше бизнесом, чем проводкой труб и установкой сантехники. Тема как-то быстро иссякла, и они плавно перешли на обсуждение прогулок в полях. Люси узнала, что он учит своего ирландского сеттера охотиться. Она удивилась, что разговор об этом не утомляет ее, учитывая, что ее совершенно не интересовали охотничьи собаки. Наверное, причиной тому было наслаждение, с которым Куинн говорил, или ей просто нравилось смотреть в его блестящие глаза. Скорее всего, и то и другое.

Официантка подошла к их столику как раз в тот момент, когда Люси допила последние капли мохито. Официантка снова обольстительно улыбнулась Куинну, но тот даже не посмотрел на нее. Он спросил Люси, не хочет ли она еще один стаканчик или, быть может, отужинать? Но она отклонила предложение и потянулась за ридикюлем из змеиной кожи от «Дольче и Габана». Ей еще предстоит написать сегодня десять страниц, если, конечно, она хочет сдать книгу вовремя. Она достала десятидолларовую банкноту, но Куинн настоял на том, что расплатится сам. Он помог ей надеть пальто, но на этот раз без лишних эмоций.

Люси затянула поясок и протянула ему руку:

– Спасибо.

Вместо рукопожатия он подхватил ее под локоток и сказал:

– Я провожу тебя до машины.

– В этом нет необходимости.

– Знаю, но мне действительно хочется проводить тебя. – Они подошли к выходу, и Куинн открыл перед ней дверь. – Где ты припарковалась?

– За полквартала до «Баннок». – Холодный вечерний воздух коснулся лица Люси. Она подняла ворот пальто. Свет уличных фонарей и вереницы баров и ресторанов освещай им путь. Из приоткрытых окон иногда доносился смех, но он таял в пустоте улицы; оставался лишь мерный стук каблуков Люси по бетонному тротуару.

Один раз пальцы Куинна случайно коснулись ее руки, но больше он к ней не притрагивался.

– Пообедаешь со мной в понедельник? – спросил он, когда они свернули за угол.

Понедельник? Это через два дня. Где-то на краю подсознания маячили какие-то планы, но Люси так и не вспомнила, чем же занята в понедельник. Но даже несмотря на это, она не спешила с ответом. Его предложение было таким прямолинейным, что непонятно, обижаться на него или быть польщенной.

– Честно говоря, не знаю. – Похоже, он так давно не встречался с женщинами, что забыл об элементарных правилах. А правило номер один гласило: притворяйся, что тебе все равно, пока не убедишься в ответных чувствах. – Я сейчас не готова встречаться.

– А как же сегодняшний вечер?

– Будем считать это исключением. – Он ей нравился. К чему лукавить. Он действительно очень хорош собой. Он из той породы обольстителей, перед которыми девушка оказывается голой, не успев понять, что хотела сказать «нет».

Они остановились перед машиной Люси. Здесь освещение было не таким ярким.

– Так сделай еще одно исключение.

Свет от салона печати мягко лился на мостовую, освещая туфли Люси. Она покачала головой и открыла сумочку.

– Я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы делать тебе еще одно исключение.

– Это я могу исправить прямо сейчас. – Он взял у нее сумочку, закрыл ее и бросил на крышу машины.

Она испуганно смотрела на его лицо:

– Что ты делаешь?

Он притянул Люси к себе, положив ладонь на ее затылок и придерживая голову.

– То, что хотел сделать весь вечер, – сказал он почти шепотом и потянулся губами к ее губам. Люси уперлась ладонями в его грудь, намереваясь остановить его. – С той минуты, как ты вошла в бар, я хотел поцеловать тебя.

Она забыла о своих намерениях. Она смяла его свитер руками, почувствовав, как под ним напрягаются мышцы. Их губы соединились. В его поцелуе было столько страсти, что сопротивляться ему было невозможно. Она обняла его за плечи. На губах остался привкус нива, но больше вкус мужчины, который жаждал секса. Ситуация должна была встревожить ее. В целом так и было. Но причиной тревоги было то, что происходящее ей нравилось. Голова кружилась, сердце билось учащенно, а ногти вцепились в упругие мышцы под свитером. Люси едва знала Куинна, но ей было все равно, пока он дарил ей такие сказочные ощущения. Она застонала и прижалась к нему.

Он оторвал губы и прошептал:

– Встретимся еще раз.

Это был не вопрос, и она кивнула, соглашаясь:

– Хорошо.

– В понедельник.

– Хорошо.

Он убрал руки и сделал шаг назад. Люси изумленно смотрела на него, все еще ощущая его прикосновение. Она дотронулась пальцами до нижней губы. Интересно, видно будет, что они целовались?

– Я сделал тебе больно?

Губы слегка саднило.

– Жить буду.

Он протянул руку и приподнял ее голову за подбородок, к свету. Большим пальцем Куинн провел по ее нижней губе, затем наклонился и нежно поцеловал.

– Прости. – Она ощутила его дыхание на щеке. – Я немного потерял голову.

Она закрыла глаза и ждала, что он снова поцелует ее.

– Люси.

– Да?

– Либо ты сейчас уезжаешь одна, либо я поеду с тобой. – Он снова сделал шаг назад, и холодный ветер ударил в лицо, но не смог остудить пылавших щек. – Выбирай сама.

Люси открыла глаза и кашлянула.

– Я поеду. – Она не верила в любовь с первого взгляда. – Одна. – Она оставляла эти фантазии на откуп писателям любовного жанра, таким как Клер. А вот похоть – это совсем другое дело. В непреодолимое желание с первого взгляда Люси верила. И предмет ее вожделения стоял перед ней. Ей хотелось бросить все и поехать с Куинном, куда бы он ее ни повез. Но вместо этого она отвернулась и взяла сумочку.

Хватило одного поцелуя, чтобы здравый смысл покинул ее. Она встретится с Куинном снова. Она не хотела говорить ему «да», ведь было столько весомых причин сказать «нет». Она все еще ничего не знала о нем и не верила и половине того, что он говорил. Было в нем что-то напряженное. Он слишком спешил. Что-то было не так. Что-то, чего она не замечала. И все же по какой-то невообразимой логике ничто из этого не имело значения.

– Спокойной ночи, Куинн, – сказала Люси и обошла машину, чтобы сесть за руль.

Она посмотрела не него поверх крыши своей «БМВ». Его профиль был хорошо виден на фоне светящейся рекламы салона печати. Куинн был высоким и смуглым. И совершенно бесподобным. Одним поцелуем он перевел их встречу из разряда «любопытства ради» в настоящее свидание.

– Созвонимся в понедельник.

Сейчас, когда их разделяла машина, она могла соображать более-менее здраво. Люси вспомнила планы на вечер понедельника. В благодарность за встречу с поклонниками ей вручили два билета на хоккейный матч. Она хотела позвать Адель, поскольку Адель не меньше Люси любила хоккей.

– Я совсем забыла, у меня есть два билета на матч «Стинхедз». Они играют в понедельник вечером, – сказала она. – Не хочешь пойти со мной на игру?

– Но сначала ужин?

– Разумеется. – У Люси был прекрасный повод дать ему от ворот поворот, но она не воспользовалась им. Она встретится с ним снова, и она не отвечает за себя, если он снова прикоснется к ней.

Skazochnik: ищу приятного собеседника…

В понедельник утром Куинн зашел комнату для заседаний и застал там двух парней из отдела криминалистики. Пока они обсуждали старые дела, он посмотрел на планшет, на котором имя Люси по-прежнему значилось первым номером и было написано ярко-красным фломастером. Две стрелочки вели ко второй и третьей жертвам.

Куинн взял кофе и сел на стул. Он положил тетрадь с заметками на стол перед собой и открыл страницу с информацией о Люси. Все, что у него было, – это разрозненные факты и косвенные улики. Но все вместе они складывались в довольно неприглядную картину. Он поправил желто-синий полосатый галстук и подумал, как быстро кто-нибудь напомнит ему о поцелуе с Люси минувшей пятницей.

– Ас Морин ты целовался не так, как с Люси, – сказал Курт, широко улыбаясь.

Он вошел и сел рядом с Куинном.

– Завидуешь? – спросил Куинн, улыбнувшись в ответ. Он подтянул рукав рубашки, чтобы посмотреть на часы. Восемь ноль одна. Курт выждал целую минуту. Куинна вообще удивило, что Курт воздержался от шуточек, когда они встретились в субботу перед свиданием с Морин.

– Не завидую. Просто впечатлен твоей работой.

– Мне пришлось убеждать Люси, что ей необходимо встретиться со мной еще раз. Морин убеждать не пришлось. – Он перевернул несколько страниц в рабочей тетради. Если бы его свидание с Люси было настоящим, он был бы более изобретательным. Будь у него больше времени, он бы соблазнил ее, не ограничиваясь одним поцелуем. Если время позволяло, Куинн предпочитал не торопить события. Хотя он не мог не признать, что целовать Люси ему понравилось. Даже очень.

– О да, судя по охам Люси, ты был крайне убедителен.

– Это неблагодарная работа, Вебер. – Впрочем, он и сам не ожидал, что будет легко. Он думал, что Люси даст ему пощечину.

– Но кому-то нужно делать ее, так?

– Так. – Но вместо того, чтобы дать ему пощечину, она растаяла у него на груди. Ее реакция удивила Куинна, и на короткий миг он забыл, кто она такая и зачем он целует ее посреди улицы поздним вечером, отдавшись страстному желанию. На короткий миг она стала прекрасной женщиной, а он просто мужчиной. На короткий миг он перестал думать о работе.