— Рад познакомиться с вами, Пьюрхарт, — Майлс решил проявить общительность. Еще не выяснив, кто его друг, а кто враг, он придерживался правила быть одинаково любезным со всеми — этот урок Майлс усвоил не на тайной службе королевству, а во время пребывания в большом свете.

— И я также рад нашей встрече, лорд Корк, — ответил привлекательный юноша в крахмальном белом воротничке, белой рубашке и черном вечернем костюме. Его портной явно не делал никаких скидок ни на погоду, ни на простые деревенские нравы.

— От леди Элиссы я узнал, — вмешался викарий, — что вы были давним приятелем ее отца, милорд.

— В сущности, давним приятелем эрла был мой дед. Тем не менее, в юности мне довелось провести лето здесь, в аббатстве. Лорд и леди Грейстоун были очень добры ко мне. Мне всегда хотелось когда-нибудь вновь навестить их. Жаль, что я медлил так долго — слишком долго, как теперь выяснилось.

— Да, это ужасное несчастье. Настоящая трагедия. — Ангус Блэкмор медленно покачал головой. — Знаете, их обоих унесла странная лихорадка.

Вдобавок ко всему, Джеймс Грей исчез по пути домой из Индии, — он вновь покачал головой, и немного спустя добавил: — Джеймс — это дядя леди Элиссы.

— Был ее дядей, — поправил Хью Пьюрхарт.

— Значит, вы уверены, что новый эрл Грейстоунский скончался, — невозмутимо заметил Майлс.

— Да. Прошел уже год с тех пор, как в последний раз кто-либо видел Джеймса Грея. Откровенно говоря, мы потеряли всякую надежду на то, что он остался в живых, — доводы Пьюрхарта прозвучали вполне убедительно.

— Боюсь, что вы правы, сэр Хью, — с сочувствием проговорил викарий и тут же заметно оживился. — А, вот и доктор Симт. Прошу простить меня, джентльмены, но мне необходимо поприветствовать его.

Майлс стоял спиной к холодному камину; для начала июня вечер выдался необычно теплым. Со своего наблюдательного поста Майлс видел обе двери в комнату, ряд огромных, от пола до потолка, окон в противоположной стене и дверь для слуг. Он облокотился на камин.

— Значит, леди Элисса осталась совсем одна.

Смазливый юноша с бледными глазами, изнеженными руками и узким подбородком заметил:

— Но ненадолго.

— Почему же? — невольно вырвалось у Майлса.

Хью Пьюрхарт таинственно понизил голос.

— Потому что я просил леди Элиссу стать моей женой.

— И она согласилась? — Майлсу удалось скрыть свое удивление.

— Она еще в трауре.

Значит, леди Элисса отказала ему.

— До сих пор в трауре? Но, насколько я понимаю, лорд и леди Грейстоун скончались уже два года назад.

— Восемнадцать месяцев, — поспешно поправил его юный баронет. — Леди Элисса до сих пор не оправилась от потери. Она была очень привязана к своим родителям, — раздраженное выражение — нет, не просто раздраженное, а досада — исказило черты его лица. — Пожалуй, даже чересчур привязана.

Майлс заметил это. Сэру Хью еще предстояло научиться держать свои чувства при себе.

— Действительно, семья Грей была весьма необычной.

— Да, совершенно необычной. Женщине не следует так много читать — это только заставляет ее задумываться, — после минутного размышления добавил Хью Пыохарт.

— А если она задумывается, у нее может появиться собственное мнение.

— Вот именно. Светская дама должна заботиться прежде всего о своих туалетах и прическах, о приобретении изящных манер и… — сэр Хью сделал неопределенный жест, — светского лоска, как говорят французы. Откровенно говоря, всего этого леди Элиссе недостает.

— И вы уверены, что сможете придать ей этот лоск? — с деланным безразличием поинтересовался Майлс.

— В сущности, я надеялся, что кто-нибудь вроде леди Чабб согласится стать ее наставницей.

— Я не имел чести быть знакомым с леди Чабб, — признался Майлс.

— Тогда сейчас вам представится такой случай, лорд Корк, если не возражаете. Леди Чабб — удивительная женщина. Она красива, образованна, умна, умеет поддержать любую беседу, грациозна, всегда следует последнему крику моды и великолепная хозяйка, — завершил свои восхваления сэр Хью. — Короче говоря, такую жену мог бы пожелать иметь не только сэр Элфрид, но и любой мужчина.

— Слишком уж она идеальна во всех отношениях, — сухо пробормотал Майлс.

— Тем не менее, мои похвалы ничуть не преувеличены. Вы увидите это сами, когда семейство Чабб присоединится к нам через несколько минут. Сегодня днем они прибыли в аббатство в собственном экипаже.

Майлс слышал об этом знаменательном событии, как должно быть, о нем слышал каждый человек в округе.

— И вы хотите, чтобы леди Чабб приняла под свое крылышко вашу будущую невесту, дабы наставить ее, обучить, стать ее советчицей, чтобы леди Элисса вела себя так, как подобает светской даме?

Сэр Хью закивал головой, как забавные механические французские игрушки, по которым в то время сходили с ума по обе стороны Ла-Манша.

— Это совершенно необходимо, — заявил он. — После свадьбы мы с леди Элиссой будем большую часть времени проводить в Лондоне и очень редко приезжать сюда, на запад.

Этот баронет явно был глупцом, или, по крайней мере, весьма ограниченным человеком. Майлс решил, что больше всего ему сейчас хочется задать этому самонадеянному юнцу хорошую порку. Только бы прелестная Элисса никогда не согласилась выйти замуж за такого болвана, как Хью Пьюрхарт!

Майлс попытался представить, как стоящий рядом с ним щеголь целует ее нежные, соблазнительные губы, прикасается к. ее ангельскому лицу, пробегает рукой по шелковистым волосам, обнимает ее и… занимается с ней любовью.

Проклятие! Подобная картина совсем не обрадовала Майлса.

В поведении леди Элиссы Грей было то, что свет называет «оригинальностью». И если вначале Майлс был готов согласиться с сэром Хыо в том, что ей недостает светского лоска, теперь он быстро изменил свое мнение. Он предпочитал, чтобы леди Элисса оставалась такой, как сейчас — простоватой деревенской барышней — это придавало ей особое очарование.

— Я надеюсь убедить леди Элиссу, что уже пора забыть о скорби и подумать о будущем.

— В качестве вашей жены?

— Да, моей жены.

Нет, Майлс не был бы сам собой, если бы не помешал этому браку! С этой мыслью он присоединился к другим джентльменам.

— Не находите ли вы, милорд, что эта комната весьма своеобразна? — спросил Ангус Блэкмор.

— Да, совершенно необычна, — согласился Майлс.

Все четверо — Майлс, сэр Хью, викарий и доктор Аристотель Симт — стояли в середине большого парадного зала. Пол был устлан ковром золотистых и алых тонов, мебель располагалась по периметру комнаты — в том числе и флорентийский мраморный столик, несколько шкафчиков с украшениями из позолоченной бронзы и огромная емкость для охлаждения вина времен королевы Анны.

Но сильнее всего в этой комнате притягивали взгляд потолки и стены. Каждая их пядь была покрыта искусной росписью, изображающей ангелов, херувимов, серафимов и других небесных жителей, фигур рубенсовских мужчин и женщин — одни были обнажены, у других пышные одежды предусмотрительно прикрывали соблазнительные телеса.

— Это знаменитый Небесный зал, — объяснил викарий. — Не кто иной, как четвертый эрл Грейстоунский… — он помедлил, обращаясь за поддержкой к Аристотелю Симту, и, получив от него утвердительный кивок головой, закончил, — приказал сделать эту роспись.

— Ее творцом был итальянский художник, некий Антонио Веррио, — продолжил доктор Симт. — После того, как сам Веррио, его семья и весьма многочисленная свита провели почти десяток лет в Берли-Хаусе, где он расписывал Райский зал для лорда Экстера, все они переместились сюда, в аббатство Грейстоун. Веррио потребовалось почти семь лет, чтобы завершить роспись Небесного зала. Он закончил ее незадолго до своей смерти, в 1707 году. Результатом стал триумф художника, как вы сами видите, милорд.

— Подходящая обстановка для ангела, — еле слышно пробормотал Майлс.

Викарий запрокинул голову и взглянул на особенно заметную группу крылатых дам на потолке.

— Разумеется, как священнослужитель, я не уверен, что ангелы настолько чувственны или соблазнительны, какими их изобразил Веррио.

— … «наши ангелы с небес на нас взирают и в благе, и в беде»…

— Прошу прощения, милорд?

— Это строка была написана в семнадцатом веке, человеком по имени Джон Флетчер, — небрежно отозвался Майлс. — Вы верите в ангелов-хранителей, викарий?

— Разумеется, верю.

— А в привидения? — вмешался Хью Пьюрхарт.

— Боюсь, мне придется положить этому предел, — мистер Блэкмор неодобрительно прищелкнул языком, — всей этой чепухе, о которой болтают в округе.

Майлс насторожился.

— Что же это за чепуха?

— Разве вы не слышали? — вновь вмешался сэр Хью.

— О чем?

— Нас посещает уйма призраков!

— Сэр Хью, два видения — это еще не уйма, — мягко упрекнул его доктор. Аристотель Симт повернулся к Майлсу. — Один из конюхов утверждает, что видел призрак средневекового рыцаря в полных боевых доспехах. По-видимому, этот рыцарь появился верхом на коне прямо на дороге, ведущей к аббатству, и в следующую минуту исчез.

— А второй призрак? — беспечно поинтересовался Майлс.

— Его видела миссис Мак-Джилликадди, пожилая женщина — по-моему, бывшая кухарка — которая живет с сыном в доме на окраине деревни.

Майлс не собирался сообщать собеседникам о том, что слышал, как призрак рыцаря бродит по коридорам аббатства Грейстоун.

— Конечно, — добавил викарий, — миссис Мак-Джилликадди уже восемьдесят лет, у нее слабое зрение.

— Значит, ее свидетельству нельзя верить, — заключил Майлс.

— Люди видят то, что хотят увидеть, — согласился доктор. — Это вносит разнообразие в их жизнь, заставляет почувствовать собственную значительность и позволяет во что-то поверить. Это придаст им ощущение…

— Смысла, — подсказал Майлс.

— Вот именно, милорд — смысла жизни.

— Кроме того, люди любят посплетничать, — с неприятным смешком добавил Хью. — Они слушают в пол-уха, а потом домысливают остальное.

— Вы позволите? — перебил их мужской голос.

Позади стоял Блант с подносом бокалов.

— Я не знал, что леди Элисса наняла нового дворецкого, — заметил доктор.

— И я не знал, — подхватил викарий.

— Вы — новый дворецкий? — спросил сэр Хью напрямик, подкрепившись глотком шампанского.

— Нет, сэр. Я не дворецкий. Я — Блант, — и с уважительным поклоном в сторону Майлса, он добавил: — Я служу у милорда маркиза.

Прошло несколько минут, прежде чем Майлсу удалось отозвать Бланта в сторону.

— Что это за маскарад?

Его камердинер бросил взгляд на свою рубашку с пышным воротником и старомодный черный костюм.

— Эта одежда принадлежала дворецкому.

— И где же сам дворецкий?

— Умер и похоронен. Как и один из лакеев, — приглушенно объяснил Блант. — Должно быть, милорд, вы заметили, что здесь недостает мужской прислуги.

Майлс на минуту задумался.

— Нет, до сих пор я этого не замечал.

Блант понизил голос.

— Аббатство Грейстоун по праву можно назвать женским монастырем.

— Я так и думал, — нахмурился Майлс.

— Вероятно, раньше оно и было им, милорд. Но вскоре превратилось в двойной орден.

— Двойной орден?

— Да, монахинь и монахов, милорд.

— Каким же образом тебе удалось это выяснить?

— У мисс Пиббл, милорд. Она — настоящий знаток истории этого аббатства. Во всяком случае, когда умер прежний дворецкий…

— И как же давно это случилось?

— Пять-шесть лет назад, милорд. Во всяком случае, граф и графиня так и не нашли ему замену. Они вышли из положения просто: прислуге прибавилось работы, но удалось обойтись без дворецкого.

— Поразительное решение, — Майлс бегло осмотрел своего слугу. — Но это не объясняет, что ты делаешь здесь, с подносом в руках, стоя посреди буколической росписи, сделанной итальянцем двести лет назад, и одетый в костюм давно умершего дворецкого.

— Нам не хватило слуг.

— Не хватило слуг? — удивился Майлс.

— Один из немногих оставшихся лакеев заболел лихорадкой. Леди Элисса и мисс Пиббл были в отчаянии.

— И ты вызвался помочь.

— Это было необходимо, милорд. В конце концов, сегодня вечером вам не нужна моя помощь.

Блант был прав.

— Если уж ты здесь, будь настороже, смотри в оба глаза и слушай в оба уха, — еле слышно пробормотал Майлс.

— Постараюсь, милорд.

— Мы побеседуем позднее.

— Да, милорд.

— Нам не следует забывать, Блант, что мы оказались здесь, дабы исследовать странные явления в аббатстве.

— Я ни на секунду не забываю об этом, милорд.

Блант не из тех слуг, которые постоянно нуждаются в напоминаниях, признал Майлс, отпивая глоток шампанского. И ему самому не стоит забывать, почему он оказался здесь.


— Мы ни на минуту не должны забывать, с какой целью прибыли сюда, Элфрид, — напомнила супругу Кэролайн Чабб, осматривая свой туалет перед огромным, во весь рост, зеркалом.