Шарлотта Армстронг - Лучезарно-голубое

– Сейчас он живет в Окленде, – сказал священник. – У него там телерадиомастерская. Если бы вы могли добиться, чтобы этот Джордж Раш рассказал, сейчас уже без страха и давления, действительно ли в ту ночь Дик Барти был у себя в комнате…

– Я не понимаю, как сосед по комнате может обеспечить… – не закончил фразу Джонни, почувствовав жалость к своим собеседникам.

– Может, – сказал священник, – он может убедить хотя бы нас. Стоит попробовать. Если он сможет, то тогда все в порядке.

– Если вы не сможете его найти, – взволнованно произнес Макколи, – спросите господина Чарльза Копленда.

– Копленда, поверенного? Вы имеете в виду начальника Нэн?

– Да, да. Он знает. Копленд – поверенный моей сестры. Он был посредником в наших делах. Копленд знает, как найти Кейт. Кейт Каллахэн – на тот случай, если вы захотите поговорить с ней.

– Посредником между кем и кем? – спросил Джонни.

– Между Эдит-Эмили и семейством Барти. Он улаживал все вопросы, связанные с деньгами.

– Какими деньгами?

– Деньгами, которые старый Барти посылал каждый год на воспитание ребенка, – сказал Макколи. – Старик настоял на этом, когда Эмили с ним договаривалась. Я полагаю, он чувствовал ответственность за происшедшее.

– Вы имеете в виду, что Барти помогал Эмили деньгами?

– Нет, нет, – ответил Макколи. – Эмили даже не прикасалась к ним.

– Тогда где же они сейчас?

– Эти деньги вносились в банк, – ответил Макколи.

– В банк! Семнадцать лет!

– По-моему, старик каждый год переводил по пять тысяч долларов, – сказал Макколи. – Они принадлежат моей дочери.

– Но… – Джонни встал. – Послушайте, – сказал он, не сумев сдержать волнения. – Но Эмили умерла. Что случится с деньгами? Не следует ли рассказать о них Нэн?

– Моя сестра все устроила, – ответил Макколи. – Никто не узнает, откуда эти деньги.

– Пять лет назад я встречался с Джорджем Рашем, – сказал отец Кляйн. – Он даже не стал разговаривать со мной. Я спросил его напрямик, и это не сработало. Боюсь, я не способен на хитрость.

– Да уж, – пробормотал Джонни. – Какая тут хитрость!

Джонни посмотрел на своих собеседников.

– Увидим, что можно сделать, – отрывисто сказал он. – Я буду держать вас в курсе. Вам можно позвонить, отец Кляйн?

Джонни ушел.

Пять тысяч долларов ежегодно в течение семнадцати лет, возможно вложенные куда-нибудь, по крайней мере, положенные в банк под проценты! О Боже, неужели они ничего не понимают! Дик Барти познакомился с Нэн Паджетт и начал действовать стремительным натиском именно тогда, когда Эмили не могла ему помешать. Это могло быть не простым совпадением. Это мог быть хорошо продуманный план.

Джонни был мрачен и угнетен. Этого поверенного Копленда следовало бы пристрелить. Он все знал. И он же познакомил Нэн с Барти. Замешан ли Копленд в этом деле?

В каком деле?

Джонни остановился перед домом, в котором жили девушки. За минуту до него к дому подъехала другая машина. Из нее вышли Дороти, Нэн и высокий светловолосый мужчина. Дороти первая заметила Джонни и поспешила к нему.

Джонни увидел выражение ее лица и обнял ее за плечи.

– Ездили договариваться насчет похорон, – печально объяснила она, уткнувшись в его пальто.

– Дик, – сказала Нэн, – это Джонни Симс. – Ее лицо было серьезным и напряженным.

Джонни не протянул руки: в этот момент он поддерживал Дороти.

– Рад с вами познакомиться, – сказал Джонни, – хотя и не при лучших обстоятельствах. Где мама?

– Наверху, – пробормотала Дороти. – Она просто чудо.

Тут вмешалась Нэн.

– Джонни, ты ничего не хочешь нам рассказать?

Джонни удивился, что Нэн взяла на себя инициативу. Обычно это делала Дороти. Он напряженно ждал, предчувствуя, что за этим последует.

Джонни подумал, что Нэн перешла в наступление с подачи Дика Барти. Тот стоял молча, ожидая ответа. Это был довольно приятный мужчина с повадками сильного зверя. Его серые наблюдательные глаза не выражали ни теплоты, ни холодности.

– В больнице сказали, что тетя Эмили вчера посылала за тобой. – Карие глаза Нэн были более чем неприветливы. – Почему ты ничего не сказал нам?

Руки Джонни еще крепче сжали Дороти, а сердце забилось сильнее.

– Мне было стыдно признаться вам, – сказал он решительно, – потому что, простите меня, я не выполнил просьбу Эмили.

– Не выполнил? Ты хочешь сказать, что не пошел, когда Эмили позвала тебя? – вспылила Нэн.

– Мне нет прощения, Нэн. Мне очень стыдно, – сказал Джонни. – Только мне показалось, врач и медсестра считали, что Эмили лучше отдохнуть. Поэтому я решил, что пойду утром.

Нэн вскинула голову.

– А я-то думала, ты любил Эмили. – Она отвернулась от Джонни и пошла к дверям.

Дороги тоже отошла от него. Он опустил глаза и пробормотал:

– Мне надо было пойти.

Дороти беспокойно, испытывающе посмотрела на него и последовала за Нэн.

Джонни стоял рядом с Диком Барти и мучительно пытался понять, был ли убийцей этот светловолосый человек, с любопытством рассматривающий его большими серыми глазами. Джонни не мог поставить себя в невыгодное положение и, еще не приступив к расследованию, показать, что ему многое уже известно. Кроме того, он обещал молчать.

– Как вы считаете, почему ваше имя так странно подействовало на Эмили? – Джонни изобразил на лице туповатое любопытство. Барти обнажил в улыбке превосходные зубы.

– Наверное, она не расслышала, – сказал он. – Неудивительно, в разговоре через океан. Как сказала Нэн, вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что имела в виду мисс Паджетт.

– Да, жаль, – ответил Джонни. – Значит, вы и не подозреваете, что она могла иметь в виду.

– Послушайте, я немало помотался по свету, – сказал просто Дик Барти. – Думаю, вы понимаете, то, чем я занимался, вряд ли могло привести в восторг немолодую незамужнюю тетушку. Лично я не понимаю, почему Нэн нельзя выходить за меня замуж. – Он смотрел прямо и открыто.

– Это хорошо, – угрюмо ответил Джонни.

– Я никогда ничего не слышал о женщине по имени Эмили Паджетт, – сказал Барти. – Ну, естественно, пока не познакомился с Нэн.

Джонни с легким страхом подумал, что, если этот человек невиновен, его слова могут быть правдой. «Я изменила все имена. Мне пришлось», – сказала тогда Эмили. Джонни повернулся к двери.

Барти сказал:

– Я никогда не встречался с мисс Паджетт. И, боюсь, не слишком буду скорбеть о том, что она оставила нас с Нэн одних в целом свете и ушла в лучший из миров. Признаюсь вам в этом честно.

Он похлопал Джонни по плечу и пошел вслед за ним к лестнице.

Джонни в смятении поднимался наверх. Либо этот человек невиновен и чрезвычайно честен. Либо он очень смел. Необыкновенно смел.

В квартире всем распоряжалась миссис Симс. Она готовила еду для тех, кто приходил со словами утешения. По крайней мере, четверо из них были поклонниками Дороти. Нэн находилась в соседней большой комнате, и Барти проследовал туда. То, что этот светловолосый человек стоял рядом с Нэн так, как часто стоял он сам, огорчило и разозлило Джонни.

Некоторое время спустя он, легким шагом пройдя через гостиную, зашел на кухню.

– Мам, я ухожу. У тебя все в порядке?

– Иди по своим делам, иди, – ответила миссис Симс и проницательно посмотрела на него. – Помни, ты был рожден с мозгами. Ты меня понимаешь?

– Спасибо, ма, – ответил Джонни, – я постараюсь воспользоваться ими.

В словах матери прозвучал упрек за то, что он схитрил, или, попросту говоря, соврал, будто не видел Эмили. Но он не мог поступить иначе.

Он возвращался через буфетную, где Дороти сосредоточенно раскладывала печенье. Увидев Дороти, беззащитный изгиб ее шеи, Джонни почувствовал комок в горле.

– О Дороти, – сказал он, – может, тебе немного отдохнуть?

– Нет, – ответила она мрачно, – за работой мне лучше.

– Мне тоже, – грустно согласился Джонни. Необходимость сохранять тайну отдаляла его от Дороти и делала несчастным. – Я, наверное, ничем не могу помочь? – спросил он печально.

– С Нэн все в порядке, – как бы издалека донесся голос Дороти.

Джонни прошел в большую комнату.

Нэн окликнула его:

– Я провожу тебя до двери. Мне нужно сказать тебе пару слов.

Нэн и Дик Барти спустились вместе с Джонни в маленькую прихожую.

– Мне очень жаль, что я была резка с тобой, Джонни, – произнесла Нэн. – И Дик так говорит.

Джонни бросил быстрый взгляд на Ричардсона Барти.

– Я только сказал, что вы и так казните себя за то, что не выполнили просьбу Эмили. Зачем же бить лежачего? – улыбнулся Барти.

– Вы правы, – пробормотал Джонни, – да… да, мне действительно нехорошо. – Он вышел и неуклюже зашагал прочь.

– Так это и есть твой друг? – спросил Дик Барти. Он подошел сзади к Нэн и обнял ее. В коридоре висело зеркало, и Дик посмотрел в него на Нэн. – Он так и не подал мне руку. Ты заметила?

– Может быть, все это слишком тяжело для Джонни, – ответила Нэн.

– Потерять тебя, – проговорил Барти. – Бедный парень. Конечно, это нелегко. Поедешь со мной в Хестию, дорогая? После понедельника? В понедельник?

– О, я не смогу…

– Сможешь, – сказал он мягко, – сможешь, любовь моя.

Он видел в зеркале, как грусть на ее лице уступила место мечтательности.

– Может, и смогу, – ответила Нэн. – У меня во всем свете теперь только ты. Кроме Дороти, конечно.

– А у меня – ты, – пробормотал Дик. – Пусть Джонни теперь охраняет Дороти.

Дороти с подносом печенья вышла в коридор и услышала, как Нэн говорила:

– Но он никогда не ухаживал за Дороти. Он был моим поклонником.

Дороти повернулась и снова вошла в кухню.

– Что такое? – проницательно спросила миссис Симс.

– Просто мне пришло в голову, – задумчиво ответила Дороти. – что ничто уже не будет как прежде.

В телефонной книге Окленда значилось два номера Джорджа Раша: его дома и мастерской. Мастерская в этот час была закрыта, и Джонни поехал к дому. Это было убогое каркасное сооружение, в котором, казалось, никого не было.

За забором показался сосед.

– Ищите Раша? Он ушел в таверну. Два квартала отсюда.

– Спасибо.

– У него телевизор не в порядке. Ха-ха. Слишком ленив, чтобы починить его. Он отправился в таверну смотреть по телевизору футбол. Ха-ха. Сапожник без сапог.

Джонни направился в таверну. К счастью, было еще довольно рано, и бар, где стоял телевизор, был почти пуст. Джонни без труда определил нужного ему человека и сел на высокий стул рядом с единственным посетителем подходящего возраста.

Джонни собирался действовать хитростью. Он стал наблюдать за футбольным матчем, время от времени бросая подходящие реплики. Через некоторое время его сосед уже считал Джонни таким же болельщиком, как и он сам.

– Гляди-ка! – воскликнул Джонни, войдя в роль. – Точно так было во время одной нашей выездной игры в военной школе. Школа Святого Олафа против школы Браунлиф.

– Святого Олафа? – человек повернул голову, и Джонни в первый раз смог его хорошо разглядеть. – Верно. Мы частенько с вами играли.

– Кто это «мы»?

– Браунлиф.

– Не может быть! Когда вы там учились?

– Тридцать девятый – сорок второй.

– Вы старше, – сказал Джонни, – но мы пересекались: сороковой – сорок четвертый. (Это была ложь.) Знаешь Дика Барти из вашей школы?

– Его-то? Да мы с ним жили в одной комнате!

– Тесен мир!

Они пожали друг другу руки. Джонни сказал, что за это надо выпить, и заказал выпивку.

– А где ты встречался с Диком? – спросил человек, который теперь совершенно очевидно был Джорджем Рашем. У него были красные глаза и бледное, угрюмое лицо.

– Лучше бы мне с ним никогда не встречаться, – ответил Джонни, и его тон совершенно переменился.

Раш рассмеялся.

– Увертливый парень.

Почему-то он казался довольным. Теперь Джонни знал, как надо действовать.

– Послушай, если вы с этим Барти такие хорошие друзья, то нам с тобой не о чем разговаривать, – мрачно сказал Джонни.

Джордж Раш повернулся на стуле (футбольный матч к этому времени уже закончился).

– Да нет, давай поговорим. – Он прикрыл глаза. – Что этот Барти сделал тебе, парень?

– Обманщик проклятый, – ответил Джонни, – увел девушку за моей спиной. – В этот момент Джонни очень легко было быть убедительным.

– Обычное дело для Барти, – с готовностью подхватил Раш. – Он выйдет сухим из воды, даже если убьет кого-нибудь.

Джонни затаил дыхание.

– Его все время интересовали только чужие девушки. Он всегда был таким, – продолжал Раш. – Ты, например, устанавливаешь какое-нибудь правило, так Барти непременно надо нарушить его или обойти. Может, так он пытается что-то доказать самому себе. Я не знаю.

– Ты знаешь, где он сейчас? – резко спросил Джонни.