Бертрис Смолл - Лучиана, кроткая невеста

– Не знаю, что бы я без тебя делала, – благодарно вздохнула Серена.

В комнату вошел Норберто.

– Прошу прощения, мачеха, – с поклоном заговорил он, – но скоро к нам пожалует новый важный клиент. Он англичанин, а во Флоренцию приехал за шелками для своего короля. Сожалею, что не смог предупредить о визите раньше. Лорда интересует поэзия. Добрый день, синьорина Пьетро д’Анджело.

– Добрый день, синьор Аллибаторе, – вежливо ответила Серена и склонилась в изящном реверансе.

– Разве вы не желаете побеседовать с интересным покупателем? – осведомилась Лучиана, заранее зная ответ.

– О нет, мачеха! У вас это получится намного лучше, чем у меня. Так считал папа.

– Спасибо, Норберто. Что ж, в таком случае обслужу английского гостя наилучшим образом, – с улыбкой заверила Лучиана, и пасынок поспешил вернуться в мастерскую, к книгам и переплетным инструментам.

– До чего странный человек, – пожала плечами Серена. – Не перестаю удивляться.

– Ничуть, – возразила Лучиана. – Всего лишь крайне стеснительный. Ну, а еще его приводит в трепет фамилия Пьетро д’Анджело. На самом же деле Норберто удивительно добр и трудолюбив. Без него магазин Альфредо не достиг бы процветания.

– Как ты терпела близость с таким старым мужчиной? – не сдержав любопытства, не слишком тактично поинтересовалась Серена.

– Мы были не любовниками, сестренка, а просто друзьями, – невозмутимо ответила синьора Аллибаторе. – Выйдя замуж, я исполнила желание родителей, а заодно вырвалась на волю и освободилась от назойливой опеки матушки.

– Хочешь сказать, что до сих пор сохранила девственность? – недоверчиво уточнила Серена.

– Ты не ошиблась.

– А мама об этом знает?

– Она никогда не спрашивала, а я не торопилась откровенничать, – ответила Лучиана с нескрываемой досадой. – Прошу, прекрати задавать вопросы, иначе осенью не возьму тебя к себе. Впрочем, может быть, ты и сама предпочтешь провести зиму в деревне?

– Нет уж, благодарю покорно, – поспешно ответила Серена. – Лучше закрою рот.

В этот момент зазвенел колокольчик. Дверь открылась, и в магазин вошел высокий, элегантно одетый человек.

– Сейчас же иди в жилые покои! – приказала сестре Лучиана, опасаясь, что Серену примут за продавщицу, и обратилась к вошедшему: – Добрый день, синьор. Вас интересует что-то конкретное?

– Да, синьорина, – последовал ответ.

– Синьора, – поправила Лучиана. – Я – вдова Альфредо Аллибаторе, синьор.

Незнакомец с трудом говорил по-итальянски.

– Стихи, – коротко произнес он.

– Итальянские или английские? – вежливо осведомилась госпожа Аллибаторе.

– Неужели можно выбирать? – удивился посетитель.

– Вы в книжном магазине, синьор. Мы располагаем книгами на всех европейских языках, – пояснила Лучиана и с улыбкой добавила: – Может быть, вам будет удобнее говорить по-английски?

На лице господина отразилось удивление.

– О, конечно! – благодарно воскликнул он.

– В таком случае перейдем на этот язык. Мне совсем не трудно.

– Каким же образом… – начал посетитель.

– Меня считают образованной женщиной, – перебила Лучиана. – Я свободно владею не только родным языком, но и английским, и французским. – Она подвела гостя к полке с изящно переплетенными книгами. – Вот здесь поэзия на нескольких языках. Пожалуйста, выбирайте. А если возникнут вопросы, не стесняйтесь. С удовольствием вам помогу, синьор. – С этими словами Лучиана вернулась к конторке.

Трудно было не обратить внимания на внешность посетителя. Его вряд ли можно было назвать красивым в общепринятом смысле, однако отказать джентльмену в значительности и привлекательности не смог бы никто. Длинное лицо с ямочкой на подбородке. Волосы цвета воронова крыла. Внимательные светло-серые глаза, бледная, без налета загара или румянца кожа. Высокие, четко очерченные скулы, длинный и прямой нос. Потрясающе густые черные брови и удивительно пушистые ресницы – тоже черные. Благородное, серьезное лицо. Лучиане оно понравилось, потому что ничего подобного видеть еще не доводилось.

– Насколько можно предположить, во Флоренцию вы приехали за шелком. У нас он действительно лучший в мире, – смело произнесла Лучиана, начиная разговор.

– Да, – подтвердил англичанин. – Те ткани, которые мне предложили в Милане, не достойны королевы и ее родственниц.

– Значит, вы – торговец шелком, – предположила Лучиана.

Посетитель рассмеялся.

– Ошибаетесь, синьора Аллибаторе. Я – Роберт Минтон, граф Лайл, друг короля. А взялся за это дело лишь потому, что никогда еще не был в Италии и очень хотел посмотреть вашу прекрасную страну. В отличие от других придворных, окружающих нашего молодого короля Генриха VII, политикой я не интересуюсь. В настоящее время государственная казна не настолько полна, как хотелось бы, однако его величество необычайно щедр к своей супруге. Королева пожелала получить прекрасные итальянские шелка – и вот я здесь.

– В таком случае надеюсь, что вы посетите магазин моего отца, – ответила Лучиана. – Джованни Пьетро д’Анджело – главный торговец шелком во Флоренции, если не во всей Италии.

– Да-да, – подтвердил Роберт Минтон. – Именно этого человека мне настойчиво рекомендовали.

– Если обратитесь к нему, то сразу найдете все, что пожелаете, – с улыбкой заметила Лучиана.

– Каким же образом дочь успешного негоцианта оказалась женой обычного книготорговца? Неужели родители разрешили брак по любви? – дерзко осведомился граф.

Лучиана рассмеялась.

– Нет, что вы! Это длинная история. Не думаю, что она покажется вам интересной. Выбрали книгу?

Ей вовсе не хотелось объяснять иностранцу, что банк Медичи обанкротился и отец потерял все свои деньги. В результате приданое третьей дочери оказалось настолько мизерным, что не смогло привлечь соискателя с более громким именем.

«Интересно», – подумал граф. Однако они только что познакомились, и настаивать на объяснении было бы неприлично.

– Да, выбрал, – ответил он. – Однако хотелось бы получить ее в более дорогом переплете из качественной кожи и с золотым тиснением.

– Сейчас позову своего пасынка: он искусный переплетчик. Если подробно изложите пожелания, исполнит наилучшим образом. – Синьора Аллибаторе подошла к двери и громко позвала: – Норберто, будьте добры, побеседуйте с нашим покупателем насчет нового переплета.

К удивлению Минтона, из соседней комнаты вышел человек средних лет. Судя по всему, супруг прекрасной Лучианы был далеко не молод. «Какое непростительное расточительство!» – подумал граф и обратился к мастеру:

– Переплетите книгу в самую мягкую, тонкую кожу темно-зеленого цвета. Сделайте золотой обрез, а на обложке золотыми буквами напишите: «Ее величеству Елизавете, королеве Англии». – В этот миг он осознал, что говорит по-английски, и вопросительно взглянул на Лучиану.

Она быстро перевела пожелание пасынку. Тот кивнул и что-то ответил на родном языке. Лучиана выслушала и сообщила покупателю:

– Норберто говорит, что понял ваши требования и сочтет за честь в точности их исполнить. Книга будет готова через три дня, милорд.

– Благодарю, – произнес граф по-итальянски. Мастер кивнул, взял книгу и скрылся за дверью.

– Он очень стеснителен, поэтому работать в магазине приходится мне, – с достоинством пояснила Лучиана. – Муж научил меня всему, что необходимо для продолжения дела.

– Не согласитесь ли завтра отправиться к мессе вместе со мной, синьора, а потом немного прогуляться? – осмелился предложить граф Лайл.

– Не могу, милорд, – покачала головой Лучиана. – Еще не прошло года со дня смерти моего супруга, и я соблюдаю траур.

– Когда же исполнится год? – уточнил граф.

– Пятого числа следующего месяца, – ответила синьора Аллибаторе.

– В таком случае буду ждать возможности проводить вас к мессе, – заключил англичанин со сдержанной улыбкой, и Лучиана едва заметно улыбнулась в ответ. На мгновенье она задумалась, что сказала бы относительно подобного поведения Орианна, но тут же решила, что спрашивать мнения матушки вовсе не обязательно.

– И я тоже, милорд, – ответила Лучиана. Новый знакомый прекрасно держался и был приятен в общении. Ей хотелось бы узнать его поближе.

Граф коротко поклонился.

– Через три дня вернусь за своей книгой, синьора, – произнес он и ушел.

Лучиана с сожалением посмотрела ему вслед. Хотелось, чтобы привлекательный джентльмен задержался и продолжил легкую, приятную беседу.

В этот день посетителей больше не было. Лучиана поднялась к себе и застала сестру за вышиванием.

– А он красивый, этот английский гость, – заметила Серена.

– На мой вкус, не столько красивый, сколько обаятельный, – возразила Лучиана. – А где Эста?

Серена кивнула в сторону соседней комнаты.

– Дремлет. Это единственное, на что она способна.

– Надо будет посоветовать маме, чтобы сменила тебе служанку. У подъезда ждет паланкин. Вам пора возвращаться домой, пока не стемнело. Разбуди старушку, а я принесу ваши накидки.

Когда нянюшка наконец проснулась и надела плащ, синьора заметила:

– Тебе не кажется, Эста, что моей сестре уже пора обзавестись горничной?

– Благослови вас Господь, синьора, если сможете убедить в этом госпожу Орианну, – откровенно ответила та. – Ваш батюшка обещал разрешить мне поселиться на вилле: ведь я родилась в тех местах и жила до тех пор, пока госпожа не выбрала меня для ухода за синьориной Сереной. Мечтаю наконец-то выбраться из шумного грязного города и вернуться в родные края.

– Значит, ты поддержишь меня в разговоре с мамой. Решить вопрос надо как можно скорее – прежде, чем вы уедете в Тоскану на все лето, – сделала вывод Лучиана. Она проводила сестру и служанку до паланкина, а потом долго смотрела вслед.

– Буду скучать, – призналась Серена, обнимая сестру на прощание.

Лучиана улыбнулась. Орианна действительно пыталась удержать свою младшенькую – малышку, как ее называли в семье. И это притом, что три старших сестры вышли замуж, а две даже успели овдоветь. Старший из братьев, Марко, стал мужем и отцом. Второй брат, Джорджио, посвятил себя церковной службе и обосновался в Риме. А близнец Лучианы, Лука, в настоящее время выбирал между женитьбой и военной карьерой.

Сейчас он жил в Венеции, у деда-аристократа, и проводил время знакомясь с состоятельными невестами. Молодой человек явно предпочитал Венецию родной Флоренции, чем доставлял князю Веньеру немало радости. Лука отличался необыкновенной красотой и обаянием, а потому быстро приобрел популярность как у молодых особ, так и у их матушек. Следовало ожидать, что младший из братьев Пьетро д’Анджело женится на венецианке и поселится в великолепном палаццо деда.

Больше того, именно Луке скорее всего предстояло унаследовать и княжеский титул, и дворец. Такое положение не могло вызвать одобрения со стороны сестер Орианны, но что поделаешь, если ни одна из них так и не обзавелась сыном? Венецианские тетушки подарили детям Пьетро д’Анджело четырнадцать кузин!

Интересно, поедет ли в Венецию английский гость? Невозможно узнать Италию, не увидев этот волшебный город. Разумеется, прежде чем вернуться на свою туманную родину, граф Лайл непременно посетит Венецию: иначе и быть не может. Лучиана вздохнула: до Альфредо она не испытывала симпатии ни к одному мужчине, а вот Роберт Минтон понравился сразу. Жаль, что пришлось отказаться от приглашения на мессу, но появление в обществе постороннего кавалера вызвало бы громкий скандал. К тому же другие синьоры могли бы решить, что вдова Аллибаторе принимает у себя посетителей.

Лучиане не хотелось привлекать внимание тех из поклонников, кто ищет богатую жену или любовницу. Почему мир устроен так, что нельзя поговорить с интересным человеком, не вызывая грязных подозрений? Разве мужчина и женщина не способны просто дружить?

Ее появление на людях с мужчиной вдохновило бы матушку на поиски нового жениха – тем более теперь, когда дочка располагала собственным состоянием. Но Лучиана хотела самостоятельно распоряжаться своей судьбой.

День выдался длинным и насыщенным, и усталость давала себя знать. Лучиана позвала горничную, разделась, легла в постель и тут же крепко уснула.

Наутро она увидела его в церкви. Взгляды встретились, но он не подошел ни во время службы, ни позже, на улице. То же самое произошло и на следующий день.

Лучиана не знала, как отнестись к подобному поведению. Для нее появление графа в церкви означало одно: лорд Лайл был человеком набожным. Но вот Балия сделала иной вывод.

– Вы ему нравитесь! – провозгласила она по пути домой. – Если бы позволили, обязательно начал бы ухаживать: в его глазах горит стремление узнать вас ближе.

– А в тебе бушует богатое воображение романтической натуры, – возразила Лучиана. – Мы разговаривали лишь однажды, и то недолго. Только о книгах – больше ни о чем. К тому же во время траура я не вправе показываться в обществе с посторонним человеком.