– Сначала ответите на вопросы, а потом получите вино, – отрезал граф. – Если вы не желаете моей жене вреда, то кто же стоит за этой нелепой выходкой?

– Ах, – вздохнул сэр Ралф. – Вот с этой точки отвечать будет нелегко. Что предпочтительнее: открыть правду или сохранить честь семьи? Достаточно ли будет сказать, что некая леди крайне разочарована вашей женитьбой и полагает, что, избавив вас от супруги, сможет занять ее место? Или вам обязательно нужно имя?

– Немедленно имя! – прорычал граф. – До женитьбы я не был связан обязательствами и даже ни за кем не ухаживал. Так кто же эта подлая интриганка, задумавшая погубить невинную душу?

Сэр Ралф хранил молчание, пытаясь понять, как далеко способен зайти граф в стремлении получить ответ.

Лучиана склонилась к мужу и что-то шепнула на ухо, а потом посмотрела на пленника и коротко спросила:

– Ее зовут Кэтрин Толкотт, не так ли?

– Отказываюсь опровергнуть или подтвердить вашу версию, – отрезал злоумышленник.

– Выяснить нетрудно, особенно если вы доводитесь ей родственником, – заметил лорд Лайл и покачал головой. – Леди Маргарет никогда не говорила со мной о возможности этого брака; откуда же могла появиться бредовая идея?

– Молодая особа подслушала разговор матушки короля с одной из фрейлин и с той самой минуты твердо вознамерилась получить вас в свое полное распоряжение, – ответил сэр Ралф, тем самым однозначно подтвердив свою связь с Кэтрин Толкотт.

– Но зачем же она попросила вас совершить столь ужасное преступление? – воскликнул граф. – Поскольку вы вращаетесь в придворном кругу, но не участвовали вместе с королем в недавней битве, логично предположить, что боевыми навыками не обладаете.

– Задача похитить, а потом удушить леди казалась совсем не трудной. Всем моим знакомым известно, что я гожусь только для незамысловатых дел, – простодушно объяснил сэр Ралф.

– Дайте ему вина, – распорядился граф. Он уже выяснил все, что хотел узнать. – А потом заприте в подвале. Через несколько дней отвезу его в Лондон и передам леди Маргарет для дальнейшего разбирательства.

– Мы вместе отвезем пленника в Лондон, – поправила Лучиана. – Если полагаешь, что упущу возможность устроить небольшой спектакль в качестве графини Лайл и тем самым наказать завистницу, то глубоко ошибаешься.

Сэр Ралф не удержался от смеха.

– Леди, – обратился он к бесстрашной победительнице, – для женщины нет на свете наказания страшнее, чем увидеть другую счастливой обладательницей желанного приза.

– Уведите его, – нетерпеливо приказал граф, а графиня лукаво улыбнулась. – Ты поразительна, – признался он, когда все посторонние наконец ушли. – Неужели не испугалась?

– Поначалу было очень страшно: похититель напал на меня в маске и хотел связать руки, но я закричала, что упаду с лошади. Он привязал меня к седлу, а лошадь взял под уздцы; поэтому я и не смогла спастись бегством. Привез к полуразрушенной башне в лесу и затолкал внутрь, но, видимо, так хотел мною обладать, что даже забыл связать руки. Зато все время пялился на грудь.

– О чем впоследствии, несомненно, пожалел, – сухо прокомментировал граф.

– Думаю, что так, – скромно согласилась Лучиана и продолжила рассказ: – Лишив похитителя возможности двигаться, я поняла, что убежать не составит труда. Ну а продолжение тебе уже известно.

– Можно считать удачей, что глупая мстительница не наняла настоящего убийцу, – покачал головой Роберт. – А мне особенно неприятно, что она оказалась крайне самоуверенной и решила, будто бы я на ней женюсь.

– Не сомневаюсь, что, по мнению мисс Толкотт, я украла тебя каким-то колдовским способом, – ответила Лучиана. – Такая версия позволила бы оправдать самые неприглядные действия. – Она вздрогнула. – Мне все еще холодно: даже в июне в Англии нет такого тепла, как во Флоренции. – Она замолчала, вдруг ясно осознав, что супруг вернулся с войны целым и невредимым, да и отсутствовал всего несколько дней. – Битва закончена? – с надеждой спросила она.

– Победа за нами, – с улыбкой ответил Роберт. – Отныне власть Генриха Тюдора незыблема. Мятежники окончательно разбиты; многие погибли, а оставшиеся в живых бежали или попали в плен. Нас с тобой ждут ко двору в любое время, когда пожелаем.

– Есть дела и поважнее, – серьезно возразила Лучиана. – Прежде надо родить сына, а лучше двух. Ну а потом можно будет подумать и о королевских играх. Дружбу с монархом терять нельзя: покровительство может принести пользу детям.

– Ах, – восхитился граф, – наконец-то в тебе начинает говорить жена и мать.

– Надеюсь, не стану такой же, как моя мама, – смутилась Лучиана.

Роберт весело рассмеялся и вступился за тещу:

– Орианна всего лишь желает своим детям добра – такого, каким она его понимает. Все женщины одинаковы, любовь моя. Мудрая мать всегда мечтает об успешной карьере для сыновей и удачном браке для дочерей.

– Ты потому так терпелив, что она далеко, – напомнила Лучиана. – А если бы изо дня в день пришлось выслушивать бесконечные нотации и упреки, как нам с сестрами, то заговорил бы совсем по-другому. Теперь осталось пристроить только Серену. Трудно сказать, в какое русло матушка направит энергию, выдав замуж последнюю из дочерей. Возможно, приедет в Англию.

– С радостью встречу любимую родственницу, – отозвался Роберт.

– Ха! Говоришь так, потому что считаешь, что этого не случится.

Он рассмеялся.

– Кажется, дорогая, начинаешь понимать меня слишком хорошо. Да, ты права: действительно сомневаюсь, что грозная повелительница когда-нибудь приплывет на наш остров: тяготы дальнего путешествия ее отпугнут. Так что нам ничто не угрожает; ты моя, и только моя. – Он заключил любимую в объятия и начал страстно целовать. – Моя!

Не прошло и пары минут, как Лучиана тихо пробормотала:

– По-моему, разговор лучше продолжить наверху, в спальне.

Супруг молча кивнул; взявшись за руки, они поднялись по лестнице и обнаружили, что слуги куда-то исчезли – как нельзя кстати. Роберт запер дверь на засов. Обернулся, увидел, что жена уже почти разделась, и торопливо последовал ее примеру.

– От нас обоих пахнет потом и лошадьми. – Лучиана забавно сморщила носик. – Но тратить время на ванну не хочется.

– И мне тоже, – поддержал супруг и подвел ее к постели.

– Завтра утром Мали сменит простыни, – деловито пообещала Лучиана.

– Достаточно хозяйственных забот, мадам, – насмешливо остановил граф. – Сейчас не время думать о простынях. – Он снова принялся жадно ее целовать. – Что, если бы покушение удалось, любовь моя? Что, если бы эта злобная гусыня прислала кого-нибудь более толкового? Я мог тебя потерять! – В голосе послышался ужас.

– Но ничего плохого не случилось, и мы снова вместе, мой дорогой! – успокоила Лучиана. – Я здесь, в твоих объятиях, и никогда их не покину. Никогда!

Да, она и в самом деле таяла в руках возлюбленного супруга; обнаженные тела слились в одно неразделимое целое. Разве есть в мире что-нибудь чудеснее любовного единства? Лучиана наслаждалась близостью обожаемого мужчины и слабела от хаоса чувств. Разделенная страсть диктовала свои условия.

Роберт оторвался от сладостных, распухших от поцелуев губ; горячими ладонями скользнул по соблазнительным изгибам ее фигуры. Не в силах противостоять искушению, игнорируя настойчивое вожделение, провел языком по нежным розовым вершинкам и ощутил, как любимая вздрогнула от интимного прикосновения.

Только с Робертом Лучиана познала радость дерзких мужских игр, а до этого искренне считала, что грудь создана исключительно для вскармливания младенцев. Однако теперь требовательное, зовущее прикосновение распаляло и без того острое желание, приближая момент наивысшего наслаждения. Она запустила пальцы в его густые волосы и прогнулась, чтобы стать еще ближе, еще доступнее.

И вот наконец он проник в ее жаркое лоно, на миг замер и начал равномерно двигаться. Она обвила ногами его бедра, чтобы отдаться на волю сначала медленного, а потом все более настойчивого и мощного ритма. Любимый не разочаровал; вскоре страсть затуманила сознание, спутала мысли, оставив внятной лишь одну просьбу: не останавливайся!

Роберт словно услышал невысказанную мольбу и подарил мгновения нового, не испытанного прежде счастья.

Внезапно Лучиана почувствовала, что сейчас они создали новую жизнь. Восторженно вскрикнула, однако не стала делиться прозрением: пусть до поры до времени новость останется ее маленькой тайной.

– Люблю тебя! – простонал Роберт в блаженном изнеможении.

– Я все равно люблю больше, – шутливо возразила Лучиана. Она не сомневалась, что у них будет мальчик – сын, наследник.

На следующее утро лорд Лайл отправил посыльного, чтобы тот выяснил, где проводит лето матушка короля: в жаркие месяцы она всегда покидала душный и пыльный город. Спустя десять дней гонец вернулся и сообщил, что леди Маргарет расположилась неподалеку от Кембриджа. Университет всегда вызывал ее интерес, и граф знал, что покровительница собирается открыть новый колледж. Теперь, когда сын надежно утвердился на престоле, образованная, склонная к наукам и искусствам дама обратилась к ученым занятиям.

– Дорога займет несколько дней, – предупредил жену граф. – Ехать придется по полям и лесам. Может быть, останешься дома?

– Ни за что! Мечтаю увидеть выражение лица той, которая заказала мою смерть, а встретит живой и здоровой. Как посмела она решиться на убийство!

Роберт улыбнулся внезапной вспышке. Да, в глубине души Лучиана навсегда останется пылкой флорентийской девушкой – дочерью Орианны Пьетро д’Анджело. Нельзя отнимать у любимой право на месть: только расквитавшись с обидчицей, она сможет обрести покой.

– Выезжаем завтра утром, – коротко объявил он. – Без Балии и Мали. Только ты, я и охрана.

Она не стала возражать, а просто пообещала:

– Буду готова на рассвете.

Путь выдался долгим; к счастью, летом преодолеть немалое расстояние оказалось легче, чем зимой. Впрочем, Лучиана поехала бы в любое время года и при любой погоде. Чем дольше она обдумывала недавнее событие, тем больше негодовала. Глупая девчонка всерьез задумала ее убить, хотя не имела гарантий на брак с графом Лайлом! Зная, как поступил бы с преступницей Лоренцо Медичи, графиня пожалела, что не обладает такой же властью, как фактический повелитель Флоренции.

В Кембридж приехали солнечным июльским утром. Граф передал леди Маргарет просьбу о срочной аудиенции и в тот же день удостоился приема. Путникам хватило времени, чтобы привести себя в порядок и сменить дорожную одежду на чистую и более подходящую случаю.

Войдя в гостиную, граф поклонился, а графиня присела в грациозном реверансе. Ожидая, пока покровительница соизволит заговорить, Роберт заметил, что ее окружают не все фрейлины: в частности, отсутствовала Кэтрин Толкотт.

– Должно быть, произошло что-то из ряда вон выходящее, иначе ты, Роб, и твоя супруга не примчались бы сюда и не попросили бы срочно вас принять, – заметила леди Бофорт. – Слышала, что ты воевал в Стоке вместе с моим сыном. Благодарю за преданность королю.

– Дружба короля и ваше доброе отношение – величайшая честь для меня, – ответил лорд Лайл. – Тем больше печалит необходимость сообщить, что одна из ваших приближенных дам совершила чрезвычайно враждебные и опасные действия по отношению к моей семье, к моей супруге.

Леди Маргарет мгновенно стала серьезной.

– Продолжайте, милорд.

– Выяснилось, что заговор, в который пытались вовлечь моего шурина, был организован некой самоуверенной особой, возомнившей, что если удастся очернить семью Пьетро д’Анджело, я оставлю свою супругу и женюсь на ней. Оказывается, энергичная леди питала надежду стать моей графиней, хотя сам я об этом ничего не знал. После провала преступного плана она прислала к нам в поместье своего кузена с поручением убить Лучиану. Графиню спасла только полная несостоятельность исполнителя преступного замысла.

Леди Маргарет взволновалась и разгневалась.

– Но кто же эта ужасная женщина, Роб? Кто из моих приближенных смог решиться на столь ужасное злодеяние?

– Кэтрин Толкотт, мадам, – негромко, но внятно ответил граф.

Матушка короля заметила, как две из присутствующих фрейлин понимающе переглянулись, и набросилась на них:

– Что вам известно?

– Миледи, мы не знали, как далеко способна зайти Кэт в стремлении достичь желанной цели, – ответила одна из дам. – В ином случае непременно рассказали бы вам.

– Но что же позволило ей надеяться на брак? – недоуменно спросила леди Маргарет.

– Слышала, что однажды вы обмолвились о чем-то подобном, – ответил граф, и сидящая рядом с вдовствующей королевой фрейлина кивнула.

– Так и есть, миледи, – подтвердила она. – С тех пор Кэт говорила только об одном: что в скором времени станет графиней Лайл. Когда пришло известие о том, что граф женился на своей избраннице, другие молодые фрейлины начали над ней подшучивать, и она пришла в ярость. Разумеется, никому и в голову не приходило, что мисс Толкотт способна совершить столь дерзкий и жестокий поступок.