Так манерно, что меня затошнило.

– Две тысячи шестой? – спросил он у официанта.

– Абсолютно верно, signore.

Блейн кивнул, и официант наполнил наши бокалы на четверть. Я схватила свой и опустошила одним глотком.

Блейн огляделся и улыбнулся, после чего положил одну руку на балюстраду, поднимавшуюся над тихими водами озера Лас-Вегас, а второй взялся за ножку своего бокала. Взглядом он сверлил мое лицо.

– Мне еще, пожалуйста, – сказала я.

Блейн ухмыльнулся, подался вперед и налил мне еще вина. Это я пила медленно, ожидая, что он скажет. Долгое время Блейн не говорил ничего. Просто смотрел на меня, словно занося в реестр все черты моего лица и фигуры. В конце концов, я не выдержала этого молчания.

– Где Джинель?

Его змеиные глаза окинули меня острым, сумрачным взглядом.

– О ней позаботились, уверяю тебя.

Он произнес это сладким голосом, создававшим ложное впечатление о предмете разговора.

Я фыркнула.

– Серьезно? Так ты называешь похищение невинной женщины, идущей на работу, и избиение ее до полусмерти? Заботой? – процедила я сквозь сжатые зубы.

Я так сильно вцепилась в деревянную столешницу, что там вполне могли остаться небольшие полукруглые вмятины от моих ногтей.

Блейн махнул рукой и наклонился ближе.

– Миа, мы с тобой оба знаем, что если бы я хотел убить твою подругу, она была бы мертва. Так что расслабься и наслаждайся нашим свиданием.

Свидание. Этот маньяк что, в самом деле назвал свой шантаж свиданием?

Я быстро заморгала, пытаясь справиться с красной дымкой ярости, затмевавшей зрение. Мне хотелось схватить нож, столь соблазнительно лежавший у меня под рукой, и вонзить прямиком в его ледяное сердце. К сожалению, ублюдок, скорей всего, ничего бы не почувствовал. Внутри он был уже мертв.

– Я не понимаю, зачем ты привел меня сюда. Ты же знаешь, я честно возвращаю долги, – шепнула я и оглянулась. – Я бы ни за что на свете не оставила тебя в подвешенном состоянии.

Он ухмыльнулся.

– Но, моя сладкая, сладкая Миа, у меня и так ничего не висит.

Тут он выразительно изогнул брови, и я с трудом удержалась от желания блевануть прямо на стол. Давным-давно я была искренне влюблена в Блейна. Он убийственно красив, невероятно обаятелен и, к тому же неподражаем в постели. Но теперь я с трудом могла выносить и его присутствие, и все, что он собой воплощал.

– Блейн, ты отобрал у меня кое-что очень дорогое и теперь хочешь поболтать о сексе?

– Я не хочу поболтать о нем, – вскинув брови, ответил он. – О нет. Я бы лучше занялся им с тобой, если ты спрашиваешь об этом.

Я крепко сжала зубы.

– Этого никогда не случится, так что выкинь даже саму идею из головы. Ты пролюбил все шансы… в буквальном смысле. Дороги обратно нет и не будет.

Я произнесла это тихо и угрожающе.

Покручивая в руке бокал с вином, он покачал головой и поджал губы.

– Те две сучки для меня ничего не значили. Мне просто надо было слегка выпустить пар, учитывая, что ты не ответила «да» на мое предложение.

– Выпустить пар, занимаясь сексом с двумя женщинами?

– Разумеется, Миа. У мужчины есть свои потребности и своя гордость. И ты ранила мою.

Блейн произнес это так, словно то, что он сделал, – право каждого настоящего самца.

– Значит, ты трахнул двух шлюх, чтобы почувствовать себя мужчиной?

Его взгляд похолодел, а в голосе зазвучала сталь.

– Уж кому-кому, а не тебе намекать на то, что я не мужчина.

Я озадаченно тряхнула головой.

– Зачем мы вообще говорим об этом?

– Разве не очевидно?

Он медленно моргнул и уставился на меня.

– Мне – нет.

Я пришла сюда по одной и только, по одной причине – Джинель.

Блейн положил локти на стол и подпер ладонью подбородок. Он был самим воплощением спокойствия и собранности, тогда как я разрывалась от тревоги и страха.

– Я хочу, чтобы ты вернулась. В мою постель. В мою жизнь. В качестве моей жены.

Эти слова рухнули, как ядерная бомба, разрушая все на своем пути. Я завертела головой, проверяя, есть ли еще выжившие. Увы, это выглядело так впечатляюще лишь в масштабах той крошечной песчинки, которую я называла своей жизнью. Сказать, что я такого не ожидала, значит, не сказать ничего. Скорей уж я ожидала узреть второе пришествие Господа нашего и Спасителя.

– Блейн, – невнятно прошептала я, временно потеряв способность к членораздельной речи, – ты не можешь говорить серьезно.

– Смертельно серьезно. И я готов обсудить условия. Здесь. Сейчас.

– Наверное, я в кошмарном сне. Блейн, ты себя слышишь? Ты только что сказал мне, что хочешь все начать с того места, на котором мы расстались в прошлый раз.

– Я знаю абсолютно точно, чего хочу. Тебя. По-моему, я высказался предельно ясно. А теперь помолчи и выслушай мое предложение.

И я выслушала, но не потому, что он приказал, а потому, что в том состоянии шока, в котором я пребывала, в голове образовалась звенящая пустота – ни слов, ни мыслей. Этот человек был клиническим сумасшедшим. Несомненно. Стопроцентно. Других объяснений попросту не было.

Прежде чем он перешел к своему предложению, официант принес две обжигающе-горячие пиццы, «Маргариту» и с курицей. От одного запаха у меня потекла слюна. Прошло уже несколько дней с тех пор, как у меня был нормальный обед. Рейны и Максвелл пытались заставить меня поесть, но еда просто больше не привлекала меня, как раньше, – ведь Уэс, вероятно, умирал от голода, а папа питался с помощью трубок. Однако этим вечером я собиралась поесть лишь для того, чтобы все поскорее закончилось.

– Пока тебя не было рядом, у меня появилось время поразмыслить о наших отношениях и нашей совместной жизни, – сказал Блейн.

Пока меня не было рядом? Мы расстались, я уехала из Невады, провела последние восемь месяцев, работая эскортом, а до этого еще шесть прожила в Лос-Анджелесе. В целом прошло больше года, но из его уст это прозвучало так, будто я уехала от него на прошлой неделе. Я занималась сексом с другими мужчинами, я влюбилась. Все происходящее попросту не имело смысла.

– Блейн, меня не было больше года… – начала я, но он остановил меня взмахом руки.

– Время и расстояние не имеют значения. Теперь ты здесь, и я решил, что ты создана для меня.

– Это чудовищное умозаключение пришло тебе в голову до или после того, как ты оттрахал тех милых близняшек?

– Я пытаюсь объясниться, Миа, – рявкнул Блейн. – А ты будь любезна вести себя прилично. Я сделаю тебе предложение всего один раз.

– Ответ отрицательный. Меня не интересует то, что ты продаешь.

Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– А я думаю, что ты не сможешь отклонить мое предложение, если, конечно, выслушаешь до конца. Все твои проблемы будут решены, и всё станет так, как должно было быть. Мы вдвоем будем править здесь.

Он широко раскинул руки, словно держал на ладони целый Лас-Вегас.

Что за самонадеянный ублюдок.

– Нет, Блейн. У меня было все то, что ты предлагаешь, и я ушла прочь.

Я резко встала, и стул с громким стуком упал на пол у меня за спиной.

– И я ухожу сейчас. Это было ошибкой. Я звоню в полицию.

– Твоя подруга к утру будет уже мертва, – процедил он так тихо, что услышала одна я.

Я развернулась, пылая от гнева. Волоски у меня на руках и на затылке встали дыбом. Этот тон – я уже слышала этот тон, когда он выкрикивал в телефон приказы, строя планы мести. Любому, кто осмеливался перейти ему дорогу, грозила страшная, максимально жестокая и болезненная расплата. Вот с каким человеком я имела дело. Не с бывшим любовником, который обнимал, целовал меня и обожал до беспамятства. Именно в того мужчину я влюбилась. А этот был его вторым «я». И все смотрели на это «я» с холодным, неодолимым страхом. Мир принадлежал ему. Остальные имели право лишь жить здесь.

– Что мне сделать, чтобы ты отпустил ее?

Мой голос дрожал под напором обуревавших меня эмоций. Я подняла стул и оглядела ресторан. Большая часть гостей откровенно пялилась на нас, любуясь разгорающимся скандалом. Они, вероятно, считали, что наблюдают ссору любовников. В каком-то смысле так и было.

– Раньше, сидя здесь, глядя на тебя и зная, что именно это я и хочу видеть до конца своих дней, я поддался ностальгии, – холодно сощурившись, произнес Блейн. – Но теперь, когда ты опозорила себя, а, следовательно, и меня своими выходками, я уже не буду столь щедр.

– Назови свою цену, – прямо сказала я.

– Четыреста тысяч баксов, которые ты мне задолжала, или ты на одну ночь в моей постели.

Глава шестая

Глаза Блейна были светлыми, зеленовато-желтыми, и не выражали ничего. Это были те самые глаза, в которые я смотрела каждый раз, когда он обнимал меня, ласкал, занимался со мной любовью. Разговор, от которого даже мельчайшие клеточки моего существа захотели свернуться в позу эмбриона и умереть… распалил его. Боже, этому мужчине нравилось чувствовать власть над людьми и событиями. Это его возбуждало.

– Так что скажешь?

Я облизнула губы и сделала большой глоток, ощущая, как вино обжигает мне горло словно кислота. Глядя поверх стакана с водой, я задумалась о своем положении. Можно просто покончить с этим, позволив Блейну трахнуть меня. Я делала это прежде. Блейн всегда был хорош в постели, надо отдать ему должное. Он был нежным, любящим, заботился о том, чтобы доставить мне удовольствие. Я могла бы высосать пару бутылок вина и позволить ему сделать со мной все что угодно. И тогда это закончится. Баста. Финиш.

– Если я позволю тебе провести со мной ночь, ты спишешь мой долг, отпустишь Джинель и оставишь нашу семью в покое? Включая моего отца?

Губы Блейна изогнулись в самодовольной ухмылке. Если бы я думала, что это чем-то поможет, то кулаком сбила бы усмешку с его смазливой рожи – так, чтобы все сидящие рядом знали, насколько я его презираю. Он медленно отпил из бокала и низко хмыкнул. По моему позвоночнику пробежала дрожь, в животе сжалось. Когда-то я обожала этот звук, трудилась, чтобы услышать его, стоя на коленях и лаская член Блейна. А теперь это негромкое ворчание показалось мне чем-то вроде тревожного сигнала перед взрывом. Маленькой красной точкой лазерного прицела, пляшущей по телу преступника за секунду до того, как спецназовцы отстрелят ему башку, как в фильмах.

Наконец Блейн ответил.

– Да. Долг твоего отца будет списан, твою подругу отпустят невредимой, и мы больше не будем трогать твою семью.

Блейн взглянул на мою грудь, склонил голову набок и облизнулся.

– Мне не терпится попробовать твою киску, услышать, как ты кричишь, когда мой язык и зубы поработают над твоей сладкой кнопочкой. Это будет музыкой для моих ушей.

Он втянул воздух сквозь сжатые зубы. Его глаза так и горели. Готова поставить все деньги мира на то, что член Блейна стал твердым, как камень, когда этот извращенец воображал все то, что со мной сделает. Единственная проблема заключалась в том, что у меня это не вызывало такой же реакции. В свое время его грязные словечки заводили меня. В свое время, но не сейчас. Я всегда принадлежала к тем женщинам, чьи трусики намокали от непристойностей – если, конечно, их говорили мужчины, – и Блейн знал это лучше других. Только он был не тем мужчиной, а его голос – не тем голосом.

Картины того, как мы с Уэсом катаемся по его постели, смеемся и наслаждаемся друг другом так, как у меня не получалось ни с каким другим мужчиной, пронеслись сквозь мое подсознание, и я яростно тряхнула головой. Быстрый, жесткий секс у стены, когда мы оба под конец теряли голову. Целые часы, посвященные лишь поцелуям, когда наши губы изучали каждый миллиметр кожи партнера. Минеты, один за другим, до тех пор, пока у меня не начинал болеть рот, а у Уэса больше не вставало. А потом наступала его очередь. Его губы дарили мне столько оргазмов, что все тело ныло, местечко между ног чувствовало себя покинутым без его рта, присосавшегося к моей киске, а порой я теряла сознание. Ночи в Малибу, когда мы занимались любовью, шептали друг другу рот в рот клятвы верности, обещали оставаться вместе навечно, – все это ярко вспыхнуло у меня в мозгу. Все сводилось к нему, к мужчине, которого я любила. Я ни за что на свете не могла обмануть его доверие.

Даже теперь, когда от этого зависела жизнь Джинель, я не могла так предать Уэса. Должен быть другой выход. Блейн терпеливо ждал, покручивая бокал с вином двумя длинными пальцами, словно в его распоряжении была целая вечность. Самонадеянный, самоуверенный ублюдок. Почему я не заметила этого прежде, чем связалась с ним?

– Блейн, мне нужно немного времени, чтобы подумать.

Я захлопала ресницами, пытаясь немного разрядить ситуацию флиртом и заставить Блейна уступить.

Он нахмурился.

– Нет. Ты решишь сейчас, сегодня вечером.

Его тон не допускал возражений. Даже его тело, видимо, напряглось. Он так сильно сжал пальцы на ножке бокала, что я понадеялась – стекло разобьется и вопьется в ладонь, и ему потребуется зашивать рану.