Кэти Пирсон - Лучше только дома

А моя карьера за каких-нибудь пару месяцев была всеми прочно предана забвению.

— Мы с Никки когда-то работали вместе, — нерешительно проблеяла я, — но мне пришлось уволиться…

— Почему?

Софи смотрела куда-то поверх моего плеча. Я поняла, что спрашивает она скорее из вежливости, чем из интереса. Ну почему мне сегодня так не везет? Даже поболтать не с кем. Несколько секунд я колебалась. Я уже была готова сдаться, но тут заметила, как она высматривает кого-то в толпе, и поняла: нужен эффектный ход.

— Лечилась от рака груди.

Сработало. Я вынула из рукава козырь, который прежде старалась прятать. Угрызения совести промелькнули незамеченными, мои слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Неведомые силы вмиг превратили меня из нудной домохозяйки в интересную женщину. Я всецело завладела вниманием собеседницы. Она заметно смягчилась, казалась потрясенной, от недавнего вежливого равнодушия не осталось и следа. Теперь главной моей задачей было не переборщить, ее сочувствием я искренне наслаждалась. Но Софи не заняла бы пост контрольного редактора Би-би-си-2, если бы не обладала пытливым умом и умением задавать щекотливые вопросы.

— Господи, какой ужас! Бедняжка! Но теперь вы, надеюсь, здоровы? Выглядите бесподобно. — Не прошло и нескольких секунд, как она мягко, но решительно обняла меня за плечи и повела к стульям в дальнем углу зала, словно я была немощным инвалидом. — Когда это случилось?

— Сейчас со мной все в порядке, — жизнерадостно заверила я. — Конечно, на обследования я езжу регулярно…

— Как вы узнали? — Ей хотелось выяснить каждую подробность из первых рук, — видимо, такая возможность представлялась нечасто. — Какой была опухоль? Она болела? И вас сразу начали лечить? Как вы перенесли химиотерапию? А дети знали?

Шквал вопросов я отразила удачно:

— Знаете, если уж суждено болеть раком, лучше, чтобы это был рак груди. Сейчас он в моде.

— За время болезни вы изменились? — допытывалась она.

Вопросы мне уже поднадоели, я чувствовала себя мошенницей. Во мне видели хранительницу тайны жизни и смерти, а я могла только промямлить:

— Видите ли… болезнь заставила меня бросить работу. Значит, что-то изменилось. Что именно — пока не знаю. Может, со временем выяснится.

Надеюсь, я удовлетворила ее любопытство.

Двое независимых продюсеров мялись неподалеку, явно дожидаясь Софи. Широко раскрыв лихорадочно поблескивающие глаза, она подозвала их.

— Вы знакомы с Дороти Дэвис? Она удивительный человек! Надеюсь, я вас не обидела? — обратилась она ко мне и, не дожидаясь ответа, продолжала: — В прошлом году у нее был рак груди, но она выжила и выстояла. Я преклоняюсь перед ее мужеством.

Первый продюсер живо включился в разговор:

— О, это мне знакомо. Как я вас понимаю! Месяц назад у меня нашли опухоль. Целую неделю не мог заставить себя обратиться к врачу. Я был в ужасе. Страшная выдалась неделя, что и говорить. Господи, какая вы смелая!

— И что сказал вам врач? Вы в порядке? — спросила я.

— О да. Оказалось, что это киста, но я не на шутку перепугался.

— Моя мама умерла от рака несколько лет назад, — призналась второй продюсер, женщина, и ее глаза наполнились слезами.

— От рака груди? — с тревогой спросила я.

— Нет, легких, но это был кошмар. Она решила обратиться к альтернативной медицине. Вы слышали про диету Макса Герсона — вегетарианскую, с соками и виноградом?

Я заверила, что эта диета мне знакома — наряду со многими другими и моей собственной. Авторитетным тоном я произнесла:

— Мне попалась книга «Твоя жизнь — в твоих руках» некой Джейн Плант. После постоянных рецидивов ей отмерили два месяца жизни. Она разозлилась на врачей и решила сама докопаться до причин болезни. Это долгая история, но, в общем, она призывает отказаться от всех молочных продуктов, от говядины… ну и от многого другого. По-моему, это очень важно. Прошло восемь лет, а Джейн Плант все еще жива, и рака у нее нет.

— А кому принадлежат права на книгу? Потрясающий сюжет, — вмешался присоединившийся к нам Джон Хопкинс, еще один продюсер. — Бог ты мой, какой фильм из нее получится! Кого бы ты хотела видеть в своей роли, Дот?

Моя любимая игра! Я на миг задумалась.

— Десять лет назад я первой назвала бы Мишель Пфайффер, но и Дженнифер Коннелли сойдет. А еще лучше — Гвинет Пэлтроу, у нее такой правдоподобный английский акцент.

Все охотно закивали. Я не верила своим глазам: они восприняли меня всерьез! И согласились бы, даже предложи я на роль героини Робби Уильямса, Тома Круза или Эдди Иззарда.

— Любопытно, а существует ли тип личности, предрасположенной к раку? — спросил первый продюсер.

«Вот оно, возмездие», — мелькнуло у меня. Сейчас кто-нибудь некстати брякнет, что болезнь — это исключительно моя вина, поэтому внимания я не заслуживаю. На сегодня дискуссией о раке я уже пресытилась, но окружающие не разделяли мое мнение. Мельком я увидела, как Джессика как-то чересчур заливисто смеется словам Алекса, поглаживает себя по шее, касается губ кончиками пальцев, словно говоря: «Только взгляни на них! Попробовать на вкус не хочешь?» Я попыталась привлечь внимание Алекса, но он был слишком далеко. Пожалуй, в эту минуту он вспомнил бы обо мне, только если бы я устроила стриптиз, но за успех даже этого предприятия я не ручалась.

— «Болезнь как метафора» Сьюзен Зонтаг — любопытное эссе о раке. К тому времени она давно была больна и наглядно опровергла гипотезу о «раковой личности». — Софи встала на мою защиту элегантнее, чем сумела бы сделать я. — Дот, ты читала Луизу Хей — «Исцели себя» и продолжения?

Я кивнула. Мы уже собрали небольшую толпу слушателей, которые жадно ловили каждое мое слово. «Вот оно, бремя славы», — подумалось мне. Быть в центре внимания я не привыкла.

— А волосы у вас выпадали? — спросила молоденькая ассистентка.

— Вообще-то мне повезло — полностью волосы не выпали, но я стала похожа на тех лысеющих мужчин, которые укладывают три волосины вокруг головы, надеясь, что это их украсит. Конечно, на случай экстренной необходимости я держала под рукой парик, но, когда надевала его дома, казалось, что я таскаю на голове барсука. Дети давно куда-то задевали его. А побриться наголо по примеру Шинед О'Коннор мне так и не хватило духу. На мое счастье, в моду вдруг вошли платки. Нет, боги определенно были на моей стороне.

Все одобрительно засмеялись; казалось, не только боги, но и все присутствующие подстрекают меня к разговору на единственную тему, которую я предпочла бы не затрагивать.

Расплывшаяся особа, в которой я еле узнала бывшую ведущую детской передачи, заявила:

— Вы так хорошо выглядите! Не верится, что еще год назад вы были больны. А какая вы худенькая! Ради такой фигурки можно согласиться и на рак.

Софи метнула в ведущую взгляд, означающий, что последний гвоздь в крышку гроба ее карьеры уже забит и даже о дневном кулинарном шоу ей нечего и заикаться. Заметив разрастающуюся толпу, к нам поспешила присоединиться Никки — погреться в лучах чужой славы, а заодно поиграть в добрую подружку отважной пациентки.

— Да, я старалась почаще сопровождать ее на сеансы химиотерапии, — услышала я слова Никки, обращенные к Джону Хопкинсу. О том, что она составила мне компанию всего один раз, да и то все время проболтала по телефону в туалете, объяснив, что падает в обморок при виде шприца, Никки мудро умолчала. — Потрясающе, — шепнула она мне. — Это нам на пользу. Ты всех очаровала.

А мне хотелось только одного — удрать. Ситуация окончательно вышла из-под контроля. Алекс куда-то скрылся, меня мучил стыд. Если бы я не разыграла «раковую карту», меня бы никто и не заметил. Прибегать к таким методам — недостойно. Неужели я не интересна сама по себе, не как создатель программы, жена или бывшая пациентка? Я решила, что пора сваливать, наскоро извинилась и каким-то чудом ухитрилась протолкаться к выходу. На краткий миг у меня возникло ощущение, что вот-вот вслед мне раздадутся аплодисменты. «Слава отважной Дот, которая вступила в поединок с раком и победила!»

Когда я нашла Алекса, Джессика торчала возле него как приклеенная.

— Я ухожу, — коротко сообщила я.

Он вздрогнул, глаза забегали:

— Но я пока не могу…

Мне было почти все равно.

— Ничего, увидимся дома.

Кто-то из продюсеров, свидетелей моего триумфа, отвел Джессику в уголок и что-то быстро заговорил, кивая в мою сторону. Лицо Джессики изумленно вытянулось, и я ощутила всю сладость победы.

«Тебе-то не приходилось смотреть в лицо смерти», — мстительно подумала я, горделиво расправила плечи, выпятила слегка асимметричную грудь и надменно прошествовала к двери.

Алекс вернулся поздно, но я его дождалась. Он крепко обнял меня.

— Значит, ты у нас сегодня звезда? Когда ты ушла, все дамы наперебой бросились сочувствовать мне. О «Тэсс» прочно забыли. Все только и твердили о тебе и твоей отваге.

— Извини, — смутилась я, — я не хотела портить тебе праздник.

— Не глупи. — Алекс поцеловал меня в лоб. — Я горжусь тобой.

Я не успела напомнить, что не далее как минувшим вечером он забыл мое имя. Несмотря на всю усталость, мне не хватало объятий Алекса. В такси на обратном пути моя эйфория улетучилась, а ее место заняло неприятное открытие: это был не сон и не съемки фильма. Все произошло на самом деле, чего я совсем не желала. Но Алекс вместо объятий деловито чмокнул меня и поспешно заперся в ванной со словами: «Извини, невтерпеж».

Когда он улегся в постель, я придвинулась ближе, радуясь теплу его тела, но он тут же погасил свет и уже через несколько секунд захрапел. Смотреть на него, мирно спящего, гордого новой работой и шикарной Джессикой Бедмай, было выше моих сил. Как думаешь, она ему безразлична? Она весь вечер увивалась вокруг него. Какой мужчина устоит перед манящим «бедмайским» взглядом? Она молода, удачлива и гораздо симпатичнее меня. Ручаюсь: все, чему положено торчать, у нее торчит. Это невыносимо.

Кому: Бет, Bethearthmother@rooted.com

От: Dot@nopiacelikehome.com

Тема: На свежую голову

Прости за вчерашнее истерическое письмо. Просто разнюнилась, а виноват убойный коктейль из вина и одиночества. Алексу я ничего не сказала, но за мисс Бедмай теперь буду следить в оба. Как-то пошатнулась моя уверенность в себе с тех пор, как я бросила работу. Жизнь, точно устаревший механизм, медленно-медленно выходит из строя. Спотыкаюсь на каждом шагу, и даже вчерашний вечер оставил тошнотворный осадок.

Интересно, а когда тебя спрашивают, чем ты занимаешься, что ты отвечаешь? «Домохозяйка» или «неработающая мать»? И не стесняешься или, наоборот, не считаешь нужным оправдывать свое существование? Вчера вечером я обнаружила, что эти слова застревают у меня в горле. Пришлось ссылаться на прежнюю карьеру, лишь бы возвыситься в глазах собеседников. Как это ни смешно, но средние классы считают материнство прихотью и блажью. Работу с детьми в обществе больше не ценят. Няни и учителя — низкооплачиваемые профессии, матерями пренебрегают, поскольку они экономически зависимы. Значит, все сводится к экономике. Вот тебе и политика государства в отношении социально незащищенных слоев. Твое платье в химчистке. А на крыльце тебя ждет букет лиловых тюльпанов — в знак признательности за все.

Кому: Бет, Bethearthmother@rooted.com

От: Dot@noplacelikehome.com

Тема: Мама — это звучит гордо

Да я и не спорю, тебе нравится быть матерью. Интересно другое: перед тобой не стоит дилемма и ты ни на минуту не сомневаешься, что в свое время без труда найдешь хорошую работу. На блестящую карьеру ты не рассчитываешь, ну и что с того? Все мы знаем, сколько минусов у блестящих карьер. Посмотри хотя бы на мою маму: за какую только работу она не бралась! Но при этом всегда оставалась самой собой. Дома она не сидела, зная, что в четырех стенах сойдет с ума. К тому же ей приходилось обеспечивать нас: на жалкие крохи, которые швырял нам отец, мы не смогли бы жить на широкую ногу, как привыкли.

Твоя уверенность вселяет оптимизм. Несколько раз перечитала, что ты пишешь о матерях на школьных собраниях: работающим вечно кажется, будто они упустили то, чего уже не вернешь. Любопытно было бы заглянуть на десять лет вперед и послушать, что они скажут тогда.