Скотина я, конечно, но кто-то должен быть голосом разума…

— О, Полья уже выходит. Спрошу обязательно.

К вопросу о разуме. Я все еще в пяти кварталах от дома Каспера!

Я втопил что есть сил и притормозил, только когда разглядел впереди знакомый силуэт и темный каскад чуть завитых на концах волос, раскачивающийся над потрясающей задницей в почти несуществующей юбке. Она совсем одурела? Еще и каблуки напялила и теперь вышагивала по тротуару в сторону квартала баров, покачивая бедрами, как какая-то… В смысле, охренительно просто покачивала, вслед ей оборачивались поголовно все. И мужчины, и женщины. Одни похотливо, другие с завистью. И я, безусловно, оценил бы ее вид высшим баллом, если бы не два «но». Это была моя чертова рыбка, и нечего каждому встречному пялить бесстыжие бельма куда не просят… Вдруг еще наклонится!

А, во-вторых, топает эта своевольная чешуйчатая негодяйка совсем не ко мне и не со мной.

Не долго думая, я догнал ее и бесцеремонно обвил рукой талию, пригрозив взглядом сменившему резко курс в ее сторону чертиле членовредительством. Ах ты ж-ж-ж, мать моя женщина, еще бы его не поволокло к ней, тут же и впереди все добро, считай, наружу.

— Какого черта? — попыталась шарахнуться от меня Белоснежка.

— Вот и у меня тот же вопрос, — согласился я, кивая на ее почти отсутствующий топ. Начинался он, как по мне, возмутительно низко, а заканчивался недопустимо высоко. — Что это за бл… непорядок, короче, с твоей одеждой? Ты из нее внезапно выросла? Помнится, те листья закрывали куда как больше, чем эти огрызки прозрачной тряпицы.

— Простите, мы представлены?

Ах ты ж… Ну ладно, я тоже так умею.

— Хм, то есть ночь, проведенная в сплетении от пароксизма страсти, поводом для знакомства не считается?

Эта… нахалка приспустила солнцезащитные очки, слегка наморщила носик и, будто вспомнив, снисходительно кивнула головой.

— Ах, ну да, тот самый, кого я столь ошибочно выбрала номером один на этот отпуск. Как вас там… Макар?

Ну не свинина, а? Не я.

— Марк. Марк Зарицкий, которого буквально пару часов назад вы, леди, столь подробно описывали в полицейском участке.

— Оу, ну да, да, конечно. Простите, у меня слабая память на имена. И лица, — и эта засранка, нимало не смущаясь, опустила взгляд на мою ширинку. — А вот ваше… кхм… достоинство я успела рассмотреть в подробностях. Если бы вы предъявили мне его сразу, я бы быстрее вспомнила. Но, раз уж вы попались мне по пути, может, подскажете, в каком из местных баров собираются несколько более брутальные мачо, нежели те, кого я успела отбраковать в заведении милейшего Патрика?

— А, то есть имя Патрика вы помните прекрасно, а вот мое умудрились подзабыть. — Мой голос сочился не то что сарказмом, а ядом бородавчатки — самой опасной рыбы в мире, обитающей, кстати, в наших водах.

— Ну, знаете ли, Патрик на самом деле приятнейший и любезнейший из всех встреченных мною за последние пару лет барменов. Таких помнят долго. Как, ну, скажем, как хороших парикмахеров, портных…

— Гинекологов, — подхватил я. — Вот уж на кого вы сейчас похожи. Те тоже — вы же в курсе? — прекрасно помнят своих пациенток, но не в лицо или по имени, а…

— Что за пошлые аналогии? — возмутилась мисс Непоследовательность и резко развернулась в захвате, хлестнув по моему лицу роскошной гривой пахнущих солнцем и ее собственным неповторимым ароматом волос. — И вообще, наш разговор, господин Закатский, слишком затянулся. И, уж коль скоро вы не хотите мне порекомендовать веселый бар, я, пожалуй, пойду, пожелав вам всего наилучшего.

И вот забредет это чудо в какой-нибудь отвязный бар, где местные не столь щепетильны в связях и деликатны с нежными белокожими рыбками, как хотя бы я, и плакали все мои усилия по ловле недоверчивой форельки. И попадется моя законная добыча в грубые лапы какого-нибудь придурка, типа тех двух членоголовых, что идут, спотыкаясь и чуть не скрутив на сто восемьдесят градусов шеи, — да что бы вы их в реале свернули! — пуская слюни на выразительные ягодичные складочки, что не прикрывает эта чертова юбчонка! Интересно, если я ее одерну, она ведь не откроет лобок полностью? Нежный, гладко выбритый, еще не покрытый загаром, цвета сливочного пломбира, подтаявшего на тропическом солнце, который так вкусно слизы…

Прибил бы зар-р-разу, только продукты переводит почем зря!

— Отчего же не порекомендовать? — прищурился я. — Я даже готов сопроводить вас в это замечательное заведение. Там достаточно посетителей мужского пола, что наверняка оценят ваш более чем недвусмысленный наряд. — Я окинул ее «по-чем-берем-за-час» взглядом и, схватив бывшую не в состоянии сопротивляться или упираться на высоченных «шлюшьих» шпиляках девушку, потащил за собой.

Знаю я тут одно местечко, причем совсем рядом.

— Так, погоди, — почуяла неладное Полина, а может, просто засекла мой коварный прищур. — Не хочу я уже, чтобы ты меня провожал, и рекомендаций не надо!

— А поздно! Дама обратилась ко мне за помощью, так что теперь пусть ею и наслаждается.

— А я говорю — отпусти! Сейчас закричу. И потом, разве нет какого-нибудь закона, запрещающего тебе приближаться ко мне, если я этого не хочу?

— Ну, если ты прямо сейчас развернешься в противоположную сторону, вернешься в участок, напишешь на меня заявление, то, вероятно, завтра… ну или послезавтра, состоится заседание суда, где мне, вполне возможно, впаяют судебный запрет на приближение. Проводить в участок?

— Да не надо меня никуда провожать! — Гордо вздернув подбородок, Полина выдернула из моего захвата локоть, и я ей это легко позволил, мы ведь уже пришли куда надо.

Фыркнув и нарочито вызывающе покачивая бедрами, моя наивная форелька поплыла прямиком в двери бара, и не подумав взглянуть на вывеску. Ну-ну. Засек время и принялся, злорадно торжествуя, строить предположения, через сколько она вылетит обратно. Через пять минут максимум.

Но Белоснежка не появилась ни через десять, ни через пятнадцать минут. На чрезмерно приветливые взгляды посетителей «Лазурной креветки» я начал отвечать недружелюбным оскалом. А потом не выдержал и ломанулся сам прямиком в логово нетрадиционной любви.

Нет, ну вот я придурок! Посчитал, что Полина тут останется не солоно хлебавши, а она как ни в чем не бывало сидит у барной стойки, практически уложив на прилавок свое верхнее достояние, и ведет какую-то задушевную беседу с одетой в кожу татуированной барменшей, чьи похотливые зенки уже практически утонули в аппетитной ложбинке.

Я плюхнулся на высокий стул рядом, посылая наглой бабе «отвали-от-моего» взгляд. Но в ответ получил такой же.

— Дверью ошибся, красавчик, — вконец оборзев, заявила мне барменша.

— Это почему же?

— А то у тебя на лбу не написано, что ты, как гребаный хлопок, стопроцентно натуральный, — фыркнула она и обратилась ласково к Белоснежке: — Еще напиток? Угощаю.

— Нашли хорошую компанию, мисс? — ехидно поинтересовался я у Полины.

— Представь себе. Приятно пообщаться с человеком, который не думает только лишь о том, как раздеть тебя и поиметь.

— Да ла-а-адно? — Я еле сдержался, чтобы не заржать.

Полина уставилась на меня сердито и подозрительно, я же выразительно подвигал бровями, предлагая осмотреться получше. И, судя по ее лицу, когда она стала обводить взглядом помещение, то и дело натыкаясь на однополые парочки — то целующиеся, то недвусмысленно обжимающиеся, до сих пор она сделать это не удосужилась.

— Ты ведь это нарочно! — зашипела она обвиняюще. — Мстишь мне так?

— Я? — Корчить невинную рожу, когда чуть не давишься смехом, необыкновенно сложно. А еще когда при всем злорадстве пялишься, как натуральный идиот, на женщину напротив и только и думать можешь, как бы ее поцеловать. Прямо вот в эти поджимающиеся от нарастающего гнева губы. — Собственно, ты сама решила свернуть именно сюда, я тебя совсем в другое место вел.

— Врешь ты все!

Вру, само собой, но это недоказуемо.

— За что бы мне тебе мстить?

— За… показания…

— Те самые, в которых ты описала мой член, как самый красивый из виденных тобой?

— Я сказала, что он в тройке лучших.

— Был бы я завсегдатаем именно этого бара, попросил бы контакты остальных двух. А так забью и скажу, что теперь врешь ты. И, дабы поставить точку, предлагаю тебе взглянуть на предмет спора еще разок повнимательнее.

— О, я взгляну! Но это произойдет без твоего деятельного участия!

— Очень сомнительно, чтобы я не участвовал в том же, что и мой…

— Все! Ты, придурок! Оставь меня в покое!

Кинув на стойку деньги, Полина рванула из бара. Я, прежде чем последовать за ней, торжествующе глянул на барменшу.

Рыбка моя, наученная опытом, теперь внимательно смотрела на вывески, выбирая новое пристанище, и с подозрением изучала народ перед входом. Так что следующим заглянула в бар, который я сразу же отнес к числу опасных. В том смысле, что здесь она могла запросто нацеплять на свою роскошную задницу всяких озабоченных придурков, как пес репеев. Так что мигом занял место у стойки рядом с ней.

— Отстань от меня! — процедила Белоснежка, заказав себе очередной коктейль. Хм, да таким темпом кто-то скоро точно не сможет самостоятельно передвигаться на этих ходулях.

— Не понимаю, о чем ты. Забежал вот по-соседски, глянуть, как у друзей-конкурентов дела идут, — помахал я Франсуа — хозяину бара.

Получив свой напиток, Полина демонстративно развернулась в сторону зала, начав изучать местный контингент. А членоносная часть этого контингента мгновенно приободрилась, делая стойку на такой лакомый кусочек. Вот дурочка, если бы не мой обещающий так много боли каждому отчаявшемуся приблизиться взгляд, тебя бы тут уже практически растерзали вожделеющие самцы.

Я точно засек, на ком задержалось внимание Белоснежки. Какой-то модно подкачанный загорелый брюнет с бородкой, явно не из местных. Смазливенький, такие дамам нравятся и хорошо об этом знают. Вон как весь сразу приосанился и зубы свои неестественно белоснежные на просушку выставил. Расслабься, неудачник. Никаких шансов.

— Я бы на твоем месте на Рея ставку не делал, — нарочито безразлично сказал Полине. — Слышал я отзывы от бездарно потративших свое время женщин. Там под оберткой долго искать кое-что придется.

Бессовестное вранье, я его знать не знаю, но в любви и на войне, как говорится…

— Я у тебя совета не просила, — огрызнулась Полина, выпивая свою порцию алкоголя со злости почти залпом. — И мне вообще понравился не он, а тот, что за столиком справа.

Ну, что сказать, парень выглядел до противного достойным кандидатом. Темноволосый, крепкий, не пялится по-хамски, вон нервно начал крутить бокал, как только заметил, что она его выделила из толпы. Такой на девушку вроде Белоснежки дышать бояться будет и на руках таскать… всю оставшуюся жизнь. Не пошел бы ты, мистер Хороший! Сам такой подойти тупо зассыт, но моя рыбка в боевом настроении. Тревога!

— Белоснежка, а ты тоже из тех, кто считает, что на курорте все мужики холостые?

— М-м-м? — зыркнула она косо на меня, пригубив от души новый коктейль.

— У него след от кольца.

Фигня, конечно, полная, но ей-то, такой «готовенькой», со своего насеста этого не рассмотреть, а очарование уже рассеялось. Чего я и добивался.

— Что же вы все кобели-то такие? — раздосадованно просопела она и перевела взгляд на новую жертву. Опять брюнет. У тебя что, пунктик какой-то по этому поводу, или по принципу «все равно, лишь бы меня не напоминал»? — Скажешь, и с этим что-то не так?

Господи, и смех и грех. Блудница ты моя неудачница. Хоть соображаешь, в чем спрашиваешь моего мнения?

— Нормально с ним все, — преувеличенно бодро заверил ее и тут же заработал подозрительный прищур. — Правда! Ну, говорят, что хм-м… достоинство у него слегка кривое, направо смотрит, но это же тебе никак помешать не может? К тому же вдруг просто сплетни, и там все налево.

— Ты ведь это сходу все придумываешь, — ткнула она в меня пальцем, явно уже совсем-совсем пьяненькая.

— Хочешь проверить, так ли это, на себе?

— Я хочу… хочу… ой, что-то я на воздух хочу.

— Рыбка, ты хоть что-то ела после участка?

— М-м-м… кажется, нет.

— Идем, пьянчужка-соблазнительница, — кинув деньги на стойку, я обнял ее и повел на улицу.

— Чтобы никаких мне этих… пароксизмов!

— Договорились. Такого точно не будет.

Глава 13

— М-м-м, — промычала я с набитым ртом. — Это бо-жест-вен-но! Да! Это совершенно и абсолютно божественно и непреклонно человеко… гуманно… В общем, конкретно так клево, что я, как королевская дочь, награждаю вас титулом рыцаря! Сэр Патрик, преклоните колени, дабы я могла посвятить вас!