Утром Коко позвонила матери и узнала от секретаря, что она работает над новой книгой. Коко не стала сообщать, что она в Лос-Анджелесе, и весь день провела, бродя по парку отеля и читая привезенную с собой книгу. Стояла теплая погода. Лесли вернулся на час позже, чем обещал, к семи. Вечером они никуда не выходили из номера: заказали ужин, посмотрели телевизор, обсудили совещание. Лесли остался доволен и подбором актеров, и продюсером; с режиссером он был давно знаком и объяснил, что характер у него не из легких, но каждый его фильм становится шедевром. Они и раньше работали вместе. Самым горячим обещал стать период съемок в Венеции. Лесли мимоходом пожаловался на одного из своих партнеров по фильму и заметил, что Мэдисон Олбрайт, исполнительница главной женской роли и звезда первой величины, о чем знала и Коко, очень симпатична.

– У меня есть причины для беспокойства? – спросила Коко, когда они лежали на диване в гостиной номера. Лесли положил голову на колени Коко. Она гладила его по голове, он казался довольным, словно сонный кот, и чуть ли не мурлыкал от наслаждения. За прошедшие четыре дня он истосковался по Коко.

– Ни малейших. Ни о ком и ни о чем не беспокойся, – посоветовал ей Лесли. – Как только ты приехала, я сразу понял, что это мне надо быть настороже.

Коко развесила свою новую одежду в стенном шкафу и отдала коктейльное платье в прачечную отеля, чтобы его отгладили к завтрашнему приему у продюсера. Лесли еще не сообщил ей, что на вечеринке будет пресса, – не хотел сразу перепугать ее до смерти. Впрочем, волноваться было еще рано. Увидев Коко с Лесли в первый раз, ее наверняка примут за случайную знакомую. И только после нескольких подобных выходов в свет о них заговорят, объявив Коко новой пассией звезды. Бывшая подруга Лесли, та самая шизофреничка, уже помолвлена, так что его предыдущий роман канул в Лету и больше никого не интересовал. Голливудским романам вообще свойственно легко возникать и так же легко заканчиваться, хотя финалы некоторых бывают скандальными. Но Лесли, к счастью, удалось скрыть подробности своего разрыва от прессы, а заявлениям его бывшей и намекам на ориентацию Лесли никто не придал значения. За несколько месяцев их успели забыть.

Лесли и Коко легли спать пораньше, так как на следующий день ему предстояло раннее совещание. Перед сном позвонила Хлоя и сообщила, что с ней сидит няня, а мама куда-то ушла. В тот день у Хлои начались занятия в школе, малышку переполняли впечатления. Она уже успела подружиться с целым классом. Коко она сообщила, что названный в ее честь медвежонок поживает хорошо. Слушая девочку, Коко вновь ощутила привкус идиллии минувшего лета.

Они уснули на удобной широкой постели, словно усталые дети, а в семь часов на следующее утро их разбудили из службы сообщений отеля. Лесли должен был явиться в студию не позднее восьми, предстоял длинный день. Он с сожалением предупредил, что не сможет пообедать с Коко: работа продлится до шести или до семи, иначе им не рассмотреть все поправки режиссера. Вечеринка начнется в восемь, Лесли заедет в отель переодеться и захватит Коко. К этому времени она должна быть уже одета. Сегодня днем она планировала сделать прическу.

– Значит, ты не против побыть сегодня одна? – встревожено уточнил Лесли, заканчивая завтракать. Чтобы взбодриться, он пил кофе, а Коко предпочла чай.

– Со мной все будет в порядке, – улыбнулась она. – Пройдусь по магазинам, загляну в музей.

В этом городе она выросла, поэтому хорошо знала его. Она могла бы проведать давних знакомых, но не хотела. В Лос-Анджелес она приезжала так редко, что потеряла связь почти со всеми. К тому же в отличие от нее многие одноклассницы стали домохозяйками с Беверли-Хиллз или работали в шоу-бизнесе актрисами или продюсерами. Только Коко выбрала другую дорогу. Вдобавок большинство ее знакомых не мыслили жизни без Лос-Анджелеса.

Лесли поцеловал Коко на прощание и ушел, сообщив напоследок, что ее будет ждать машина с шофером, Коко приняла душ, оделась и покинула отель в десять. Никто не обратил на нее внимания: о том, что она живет в одном номере с Лесли, еще никто не знал. Никому не известная и не интересная, она побродила по магазинам в районе Мелроуз, пообедала в ресторане «Фред Сигал», зашла в Лос-Анджелесский музей искусств. В парикмахерскую отеля она явилась к четырем, в номер вернулась к шести. Ей хватило времени, чтобы выкупаться, сделать макияж и одеться, прежде чем в семь вернулся Лесли. Он выглядел изнуренным, его залистанный сценарий распух от тысячи закладок с пометками. На следующий день актерам должны были раздать новые сценарии с уже внесенными в них изменениями. Лесли думал о том, как много сложных реплик придется заучивать наизусть.

– Как у тебя прошел день? – спросил он, целуя Коко. Встреча с ней после напряженного рабочего дня словно воскресила Лесли. Она казалась ему тихой, уютной гаванью, где можно укрыться от постоянных стрессов, неизбежных при его работе. Как бы он хотел, чтобы Коко всегда была в его жизни! О большем он не смел и мечтать и надеялся, что она ему не откажет.

– Весело! – отозвалась Коко спокойным и жизнерадостным тоном. Лесли оглядел ее и восхищенно улыбнулся. Она встретила его в узких черных трусиках и кружевном лифчике, на шпильках, с серьгами в ушах и свежей прической. Платье она собиралась надеть в последнюю минуту, чтобы не помять.

– Изысканный наряд, – пошутил Лесли, любуясь ее длинными стройными ногами и точеной фигуркой. Он находил ее бесподобной. Коко успела не только к парикмахеру, но и на маникюр и педикюр. Даже без платья она выглядела ухоженно и элегантно. «Собачья нянька», в которую Лесли влюбился в Сан-Франциско, превратилась в лебедя. Ему нравилась и прежняя Коко, но он не мог не признать, что эта, новая, вскружила ему голову.

Лесли поспешил в душ, затем побрился и уже через несколько минут вернулся свежевыбритым, с влажно поблескивающими волосами, застегивающим белоснежную рубашку. С черными слаксами он надел черный кашемировый блейзер и черные мокасины из кожи аллигатора, а Коко тем временем легко проскользнула в узкое платье. Оно выглядело и сексуально, и в то же время скромно, в вырезе был виден лишь намек на соблазнительную ложбинку, и ничего более. При виде Коко в черном платье у Лесли перехватило дыхание, они замерли, восхищенно глядя друг на друга. Сегодня им впервые предстояло появиться на публике, показаться людям его мира.

– Ты красивее всех женщин на свете, – благоговейно заверил Лесли, когда они выходили из номера. Коко держала под мышкой маленький клатч из черного атласа. Все, что она купила для поездки, выглядело эффектно, каждый аксессуар подчеркивал ее внешность. Лесли предложил ей руку; пока они приближались к ждущему лимузину, кто-то сфотографировал их. На миг Коко растерялась, но взяла себя в руки и невозмутимо села в машину. Она промолчала, а Лесли ласково похлопал ее по руке и всю дорогу до дома продюсера, который жил по соседству, развлекал Коко беседой.

Особняк продюсера напоминал дворец с обслуживаемой стоянкой для машин. Видимо, гостей прибыло больше, чем ожидалось поначалу. Собранный для съемок состав был поистине звездным. Лесли поспешил увести Коко в дом, пока их не заметили папарацци, и через минуту оба уже стояли в мраморном холле с великолепной лестницей и коллекцией произведений искусств, которой мог бы гордиться даже Лувр: два Ренуара, Дега, Пикассо. В гостиной, украшенной бесценным антиквариатом и шедеврами современного искусства, уже собралась целая толпа. Продюсер тепло приветствовал гостей и поцеловал Коко в щеку.

– Наслышан о вас, – сообщил он с дружеской улыбкой. – Вашего отца я хорошо знал, он много лет был моим агентом. Я знаком также с вашей матерью и сестрой. Дорогая, вы из семьи голливудских легенд!

Слушая его, Лесли улыбался приближающейся к ним женщине, поражающей яркой, броской красотой. Коко мгновенно узнала ее: это была Мэдисон Олбрайт, исполнительница главной женской роли в будущем фильме.

– Мэдди, с удовольствием представляю тебе Коко, – произнес Лесли, подведя женщин друг к другу.

Тем временем хозяин дома отошел встречать других прибывающих гостей, поток которых не иссякал.

– Всю прошлую неделю он только о вас и говорил, – с улыбкой сказала Мэдисон, глядя на Коко. На актрисе были джинсы, туфли на шпильках и свободный топ, украшенный сверкающими стразами. Она щеголяла изумительно красивой фигурой и гривой длинных белокурых волос, и хотя была ровесницей Коко, нежная кожа и огромные глаза придавали ей вид восемнадцатилетней девушки.

Болтая с новой знакомой, Коко старалась не показать, какое впечатление производят на нее окружающие. Она напоминала себе, что со многими из них виделась в доме родителей, правда, давным-давно, и хотя внешне выглядела невозмутимой, ее волнение не утихало. Лесли не отходил от нее ни на шаг, знакомил со всеми подряд, обнимал за талию, напоминая, что он рядом и всегда готов поддержать ее. Он знал, как трудно сейчас Коко.

Перед самым ужином откуда-то из толпы, словно из-под земли, вынырнули журналисты и принялись фотографировать всех звезд подряд. Первым в их списке явно значился Лесли. Репортерша, отыскавшая его, вопросительно уставилась на Коко и подняла бровь. Заглядывая в глаза Лесли, она задала вопрос, ответ на который наверняка захотели бы услышать поклонницы:

– Новая знакомая?

– Не такая уж и новая, – со смехом ответил Лесли. – Мы давно знаем друг друга. Я уже много лет дружу с ее семьей. – Объясняясь, он продолжал обнимать Коко за талию. Почувствовав, как она дрожит, он взял ее за руку.

– Как зовут? – спросила его репортерша.

– Колетт Баррингтон, – вмешалась Коко, назвавшись полным именем.

– Одна из дочерей Флоренс Флауэрс? – уточнила репортерша, что-то поспешно царапая в блокноте.

– Да.

– Я прочла все ее книги до единой. А фильмы вашей сестры я обожаю, – с улыбкой барракуды объявила репортерша. Коко хорошо знала людей такого типа. – Чье на вас платье?

Коко подмывало ответить «мое», но она знала, что обязана включиться в игру. Если уж согласилась сопровождать Лесли, следует вести себя так, чтобы ему не пришлось ее стыдиться. Уж это она для него сделает.

– Оскар де ла Рента.

– Очень мило, – заметила репортерша, записала и эту информацию, а затем повернулась к Лесли. Тем временем фотограф сделал еще один снимок – так, чтобы в кадр попала рука Лесли, обнимающая Коко. – У вас это серьезно, Лесли, или как?

Очевидно, под «или как» подразумевалась «просто очередная смазливая мордашка».

– Мисс Баррингтон любезно согласилась сопровождать меня сегодня вечером, а это счел бы за честь любой воспитанный человек, – сверкнув улыбкой, разъяснил Лесли. – Полагаю, пока у нас нет никаких причин пятнать ее репутацию, – добавил он, и репортерша покатилась со смеху, явно довольная ответом.

– Когда вы уезжаете в Венецию? – продолжала она допрос.

– На следующей неделе. – Все ответы у Лесли были наготове, к тому же он умел уклоняться от вопросов, отвечать на которые не желал.

– Вас радует перспектива съемок вместе с Мэдисон Олбрайт?

– Чрезвычайно, – с преувеличенным восторгом отозвался он, и репортерша снова рассмеялась. – Вы только взгляните на нее! Такую уйму стразов трудно не заметить. И не ослепнуть от блеска. – Лесли вновь посерьезнел: – Она талантливая актриса, сниматься с которой честь для меня. Уверен, Мэдисон прекрасно справится с ролью.

– Удачи вам с фильмом, – пожелала репортерша и отправилась на поиски новой жертвы. Она задавала всем приглашенным одни и те же вопросы, тем же занимались еще полдюжины представителей прессы, приглашенных в святая святых – домой к продюсеру. Репортеров тщательно отобрали, рассчитывая на самые благоприятные публикации. Лесли шепнул на ухо Коко, что происходящее напоминает ему выставку скота. С десяток фотографов шныряли по комнате и снимали всех подряд. Все они по очереди сфотографировали Лесли и Коко и вместе, и поодиночке, трое пожелали снять его с Мэдисон. Никто из присутствующих и не думал отказываться. Наконец репортеров и фотографов выпроводили, а на столах, расставленных возле бассейна, подали ужин. Каждый стол был украшен букетами орхидей, сотни цветов плавали в бассейне. Садясь на свое место, Лесли внимательно посмотрел на Коко:

– Как ты?

Она прекрасно держалась перед журналистами, была в меру вежлива и любезна, тепло улыбалась, не распространялась ни о чем, кроме своего платья. Лесли вдруг понял, какое это облегчение для него – быть рядом со спутницей, которая не липла к нему, не бросалась целоваться прилюдно, не висла у него на руке и не обвивалась вокруг него всем телом, словно змея, как делали многие актрисы, убежденные, что это пойдет на пользу карьере. Коко не пыталась оттеснить Лесли на второй план, не афишировала их отношения, какими бы они ни были. Элегантная и сдержанная, она вела себя так, что никто не смог бы определить, насколько серьезна их связь. За эту сдержанность Лесли был особенно благодарен ей. Наблюдая за Коко, он пришел к выводу, что ей привычна обстановка, в которой она очутилась. Видимо, Коко и сама не подозревала, насколько легко способна вписаться в нее.