Даниэла Стил - Лучший день в жизни

– По-моему, ты прекрасно справишься.

Втайне Коко считала сестру слишком строгой, чтобы воспитывать девочку. Коко не могла представить Джейн в роли матери. Пол ребенка оказался неожиданностью для всей семьи, а для Джейн еще и испытанием. Мать пока ничего не знала, перспектива стать бабушкой не внушала ей восторга, скорее напоминала о возрасте, к тому же Флоренс не любила детей, даже собственных и даже в молодые годы, и вряд ли полюбит теперь, когда у нее появился приятель на двадцать четыре года моложе.

– Как вы его назовете?

Джейн и Лиз уже не раз обсуждали имя и склонялись к тому, чтобы назвать сына в честь отца Джейн. Имя Оскар – так звали отца Лиз – им не нравилось.

– Наверное, в честь папы. Сначала посмотрим, на кого он похож, а уж потом решим.

– Не могу дождаться, когда увижу его! – искренне воскликнула Коко. Она все еще не свыклась с мыслью, что у нее будет племянник – кто бы мог подумать!

– Кстати, ты прекрасно выглядишь, Джейн, совсем как раньше, если бы не баскетбольный мяч под свитером!

– Врач говорит, ребенок довольно крупный. – В голосе Джейн послышалось беспокойство. Родов она боялась, не желала даже думать о них и утешалась только мыслью, что Лиз будет рядом. Джейн уже не раз жалела, что согласилась выносить ребенка. – Рост его отца под два метра, так что и ребенок наверняка будет высоким.

Джейн тоже была довольно рослой, как и Коко, хотя всегда считала, что выше младшей сестры. Об этом Джейн помнила с детства.

Коко уехала на работу, а в четверг днем завезла к сестре Салли. Джейн и Лиз улетали в Лос-Анджелес на следующий день, и тем же вечером Коко отправлялась в Венецию через Париж. Она уже уложила вещи и сгорала от нетерпения. С Лесли они, созванивались по два-три раза в день, он считал часы до ее приезда.

Привезя собаку к Джейн, Коко не застала ее дома. Лиз встретила ее и предложила чаю. Коко только что отработала полный день, а завтра на рассвете должна была вылететь в Европу.

– Как дела у вас с Лесли? – спросила Лиз, поставив перед гостьей чашку.

– Так чудесно, что даже не верится! – просияла Коко. – До сих пор не понимаю, как это могло получиться и зачем я ему нужна.

– Ему с тобой повезло, – убежденно заявила Лиз. Ей было неприятно видеть, как Джейн унижала сестру. Отношения между Джейн и Коко не давали Лиз покоя, она уже давно надеялась, что рано или поздно Коко вырвется на свободу. Но Коко побаивалась: мешала разница в возрасте с Джейн, а также память о прошлом.

– Если нам с чем и повезло, так это с прессой, – нерешительно произнесла Коко. – Меня пугает внимание журналистов, но они, к счастью, пока не ходят за нами по пятам. Знаю, Джейн уверена, что меня съедят живьем, но с какой стати? Ведь я же не наркоманка, не сидела в тюрьме… и так далее!

– Отчисление из школы права, жизнь в Болинасе и прогулки с чужими собаками к тяжким преступлениям не относятся, я узнавала, – подбодрила ее Лиз, – что бы там ни твердила тебе сестра. Ты достойна уважения, ты сама обеспечиваешь себя, а кроме того, ты потрясающе выглядишь. Из такого материала мало что можно высосать, – заключила Лиз.

Коко вздохнула.

– По словам Джейн, Лесли бросит меня при первой же возможности. И меня это тоже беспокоит, – призналась Коко. – В шоу-бизнесе столько соблазнов! А Лесли – живой человек, как и все мы.

– Лесли – человек, который любит тебя всем сердцем, – возразила Лиз. Она слышала, какую взбучку Лесли задал Джейн. Это еще одно свидетельство того, что он любит Коко. – Даже в шоу-бизнесе складывается немало прочных отношений и дружных семейных пар. Ты просто не слышала о них, потому что бульварная пресса предпочитает скандалы и разводы. Верь в себя и Лесли. Он хороший человек.

Купаясь в волнах доброты Лиз, Коко постепенно успокоилась.

– Поскорее бы увидеться с ним в Венеции! – со счастливой улыбкой воскликнула она.

– Ты заслужила эту поездку. Не припомню, когда ты в последний раз устраивала себе отпуск. – Если Лиз не изменяла память, в последний раз Коко отдыхала три года назад, с Йеном. Ей давно было пора смириться с утратой, и, похоже, это наконец произошло. – Так что буду с нетерпением ждать, когда ты вернешься и обо всем расскажешь.

Затем они заговорили о малыше и о том, как рада ему Лиз. Джейн тоже довольна и уже свыкается с мыслью, что будет мальчик. Комнату для гостей решили переделать в детскую, в Лос-Анджелесе запланировали собеседование с кандидатками в няни. Все эти новости привели Коко в радостное волнение. Она и не надеялась, что когда-нибудь у нее появятся племянники, но летом Хлоя напомнила ей, в чем прелесть общения с детьми.

Когда Коко уже собиралась уходить, вернулась Джейн, счастливая и довольная. Она гордо несла свой выступающий под одеждой живот. Коко улыбнулась и объяснила Джейн, что просто завезла Салли, чтобы оставить ее с Джеком.

– Удачной тебе встречи с Венецией. – Джейн словно решила для разнообразия сменить гнев на милость. Она и вправду была в хорошем настроении, особенно после очередного визита к врачу. Беременность протекала как полагается, сердечный ритм ребенка был ровным и сильным. Джейн уже вклеила в альбом снимки с первых сеансов УЗИ, что насмешило Коко. Подобных сентиментальных жестов от Джейн она не ожидала и теперь задумалась: неужели ее сестра и вправду способна стать хорошей матерью? Ни у Коко, ни у Джейн не было достойного образца для подражания, мать для этой роли не годилась. Несмотря на все усердие и ответственность, она ставила во главу угла свою карьеру и отношения с мужем, а вовсе не детей. Флоренс удалось подружиться с Джейн, но когда подрастала Коко, она и пытаться не стала – слишком мало у них было общего. Коко неизменно оказывалась лишней. Она родилась слишком поздно, вдобавок заметно отличалась от своих близких, чтобы вписаться в их компанию.

– Когда соберешься обратно, позвони, – сказала ей на прощание Джейн.

По дороге домой Коко думала о Лесли, Венеции и о том, как пройдет встреча. Ей не терпелось увидеть его на съемочной площадке, а еще больше хотелось поездить с ним по Италии. Лесли уже твердо пообещал ей катание в гондоле под мостом Вздохов, объяснив, что это будет означать вечные узы между ними. Коко не возражала.

Вечером позвонила мать и пригласила в гости на выходные, как раз к приезду Джейн и Лиз, а Коко сообщила, что уезжает в Венецию к Лесли.

– Стоит ли? – с сомнением переспросила ее мать. – Дорогая, не бегай за ним, он может подумать, что ты его преследуешь.

– Мама, я никого не преследую. Это Лесли хочет, чтобы я приехала к нему. Он сам так сказал.

– Ну, хорошо, если ты в этом уверена… Но он будет страшно занят на съемках. Мужчины не любят, когда женщины вешаются на шею. Посягательств на свою свободу они не терпят.

Коко хотелось спросить, как относится Гейбриел к «посягательствам» самой Флоренс, но она промолчала. Незачем препираться и портить себе настроение. Кроме того, в подобных спорах всегда побеждали мать и Джейн.

– Спасибо за совет,– сухо отозвалась Коко, гадая, чем заслужила его. Сестра считала ее очередной галочкой в списке побед Лесли, причем далеко не самой значительной, неприметной среди других, ярких и эффектных. А мать думала, что она вешается на шею знаменитому актеру, который и знать ее не желает. Почему ни та, ни другая не в силах поверить, что Коко достойна Лесли, что он по-настоящему любит ее?

– Как Гейбриел? – спросила Коко, чтобы сменить тему.

– Чудесно! – в восторге воскликнула мать. Собственный роман интересовал ее гораздо больше, чем отношения Коко. В любви Гейбриела к ней Флоренс даже не сомневалась, но представить себе, что Лесли влюблен в Коко, не могла. – В эти выходные мы ужинаем с Джейн и Лиз.

Флоренс немного нервничала, зная, как трудно бывает со старшей дочерью, прямолинейной и безапелляционной, но хотела провести время в кругу близких людей, показать Гейбриела и поделиться своим счастьем. Втайне Коко считала такое решение опрометчивым: Джейн наверняка воспользуется случаем, чтобы найти в молодом друге матери какой-нибудь изъян, а затем бесцеремонно указать на него.

– Удачи, – пожелала Коко матери и нажала кнопку. И в этом бою победа осталась за Флоренс. А вдруг Коко и вправду навязывается Лесли? Что, если он позвал ее на съемки только из вежливости, на самом деле вовсе не горя желанием ее видеть?

«Ни за что больше не стану их слушать, – сказала себе Коко, в сердцах застегивая яростно взвизгнувшую молнию на чемодане. – У мамы и Джейн одни гадости на уме. Они ненавидят меня и всегда ненавидели, а мне плевать на их слова. Лесли любит меня, я люблю его – вот и все, что мне следует знать. Он на самом деле хочет меня видеть, и мы прекрасно проведем время в Венеции!» Ту же речь она повторила вслух, гордясь собой, а затем вышла на террасу и мысленно помолилась о том, чтобы поездка оказалась удачной. Вернувшись в спальню, она легла и напомнила себе, что уже через двадцать четыре часа будет в Венеции, рядом с любовью всей ее жизни. И совершенно не важно, кинозвезда ее любимый или нет. Ей нет дела до его известности и до всего, что наговорила мать. Она просто отправится в Италию и сделает все, чтобы эта поездка стала лучшей в ее жизни.

Коко проделала тот же путь, что и Лесли почти две недели назад, с единственным исключением: Лесли путешествовал первым классом, а она – вторым. Правда, он предлагал купить ей билет первого класса, но Коко предпочитала платить сама и потому отказалась. Одиннадцатичасовой перелет из Сан-Франциско в Париж в тесном салоне показался ей бесконечным. Коко спала урывками и проснулась всклокоченной и утомленной. Понимая, что слишком возбуждена, чтобы крепко уснуть, она посмотрела четыре фильма подряд. В Париже рейс задержали на три часа, за это время Коко успела принять душ и перекусить в кафе аэропорта. Уже садясь на самолет, вылетающий в Венецию, она почувствовала, что вот-вот заснет. Сразу после взлета Коко начала дремать и вскоре провалилась в забытье, так что после посадки стюардессе пришлось ее будить. Дома, в Сан-Франциско, сейчас была ночь. Казалось, Коко путешествует уже несколько дней.

Таможенные формальности она прошла еще в Париже, поэтому в Венеции осталось только выйти из самолета и поставить в иммиграционной службе штамп в паспорте. Перед тем как покинуть аэропорт, Коко зашла в туалет, почистила зубы, умылась и причесалась. Старый свитер, надетый в дорогу, она сменила на новый черный, сочетающийся с черными кожаными сандалиями на плоской подошве. Направляясь к выходу с большой сумкой в руках, Коко увидела Лесли возле стойки иммиграционной службы. В Венеции наступало обеденное время; солнце, несмотря на конец октября, казалось по-летнему ярким, но еще ярче сияли от радости глаза Лесли. Он бросился навстречу Коко, с восторгом заключил ее в объятия, забрал у нее тяжелую сумку и повел к лимузину. Водитель ушел получать багаж гостьи, а тем временем Лесли усадил Коко в машину, страстно поцеловал и сказал, что безумно рад встрече. Обоим казалось, что они не виделись несколько месяцев, хотя с момента их расставания не прошло и двух недель.

– Я так боялся, что тебе что-нибудь помешает приехать, – признался он. – Даже не верится, что ты уже здесь!

– Мне тоже. Как идут съемки?

– Нам дали два выходных дня. Может, и в следующие выходные дадут – как раз то, что надо! На следующую неделю я забронировал для нас номер в отеле Флоренции, – с ослепительной улыбкой добавил Лесли, не выпуская Коко из объятий. Наконец водитель принес вещи, погрузил в багажник и сел за руль. Длинный «мерседес», на котором Лесли встретил Коко, продюсер привез из Германии специально для него. По словам Лесли, съемки проходили успешно, только у него возникли некоторые осложнения с Мэдисон, какие именно, он не стал уточнять. Но теперь, когда Коко была рядом, он думал только о ней.

Поездка не заняла много времени: всего лишь от аэропорта до гигантской автостоянки, где пришлось оставить лимузин. Оттуда мощный катер «мотоскафо», взятый напрокат, должен был отвезти их в отель-дворец «Палаццо Гритти», где остановился Лесли. Остальные члены съемочной группы и некоторые актеры жили в небольших отелях поблизости, но Лесли и Мэдисон достались просторные номера в «Гритти», пользующемся славой самого роскошного отеля Венеции. Правда, Мэдисон предпочитала роскошный «Киприани», но продюсер считал, что ежедневно добираться оттуда до места съемок слишком долго и сложно. Режиссер нашел пристанище в престижном «Бауэр Грюнвальд», к которому привык, Лесли же вполне устраивал предоставленный номер.

«Мотоскафо» стремительно несся по Большому каналу, Коко с благоговейным трепетом оглядывалась по сторонам. Панорама города разворачивалась перед ее глазами, Венеция словно открывалась ей – купола, базилики, древние палаццо и, наконец, собор Святого Марка на площади, залитой октябрьским солнцем. Подобной красоты Коко еще не видела. Заметив изумление на ее лице, Лесли радостно улыбался.