Луиза промолчала. Она сама отыщет какой-нибудь способ вызволить Катрин из его цепких лап. И она стала искать решение с тем же упорством, с каким подходила ко веем важным вопросам. Прежде всего, решила Луиза, необходимо узнать, где он живет. Девушка дождалась его за углом магазина, где он работал, и проследила за ним до дома. Ехал он в экипаже, что ее удивило, поскольку занимал не самый высокий пост. Не будь на улице такого плотного движения, Луизе не поспеть бы за лошадьми, но ей удалось разглядеть ворота, в которые свернул экипаж. Это был великолепный большой дом, и она приходила туда несколько раз, чтобы проследить, кто туда приходил и кто выходил из него. Неизменно посещая Катрин, Жан Франк даже и не подозревал, что Луиза только и дожидается случая подловить его. Ей казалось, что она придумала, как это сделать, надо только дождаться, когда появится возможность.

Приходя к Катрин, он снимал в прихожей верхнюю одежду, и каждый раз Луиза передвигала его трость или перекладывала чуть подальше перчатки в надежде, что он про них забудет. Но он не забывал. Однажды вечером из кармана его пальто, когда он вешал его на крючок, выскользнул белый шелковый шарф. Она притворилась, что занята шитьем, и задержала дыхание, надеясь, что он не заметит и не подберет его. Ей повезло. Как только он скрылся в спальне, она вскочила со стула, схватила шарф и спрятала его. И ушла гулять, вернувшись уже после его ухода. Ей было невыносимо слушать стоны Катрин через запертую дверь.

На следующий день она пошла с шарфом к нему домой, специально выбрав тот час, когда он должен находиться на службе. По ее наблюдениям за передвижениями мадам Нуаре, та должна была быть дома, и она спросила ее.

— Пожалуйста, скажите мадам Нуаре, что я принесла вещь, принадлежащую ее мужу, мне хотелось бы ее вернуть, — сказала она уверенным голосом, соответствующим ее лучшей одежде. Слуга оглядел Луизу с головы до ног и оставил ее ждать на крыльце. Вернувшись через несколько минут, он пригласил девушку к мадам Нуаре.

Луиза недаром следила за здешними обитателями и знала, кого сейчас увидит. У четы Нуаре пять дочерей и двое сыновей моложе двенадцати лет, гувернантка, две няни, две горничные и три служанки, не говоря уже про кучера, грума и конюха. Мадам сидела за секретером палисандрового дерева в своем изысканном кабинете, отделанном в холодно-голубых и золотистых тонах, и что-то писала. Отложив перо, властная, деспотичная женщина резко повернулась на стуле. Луиза не сомневалась, что Жан Франк женился из-за денег, и его скаредность доказывала, что семейными деньгами распоряжается жена.

— Я вижу у вас шарф моего мужа, — глубоким, не допускающим возражений голосом произнесла мадам Нуаре, кивнув на шарф с вышитой монограммой, который развернула Луиза. — Я не знала, что он потерял его. Вы, я так полагаю, надеетесь на вознаграждение. — Тут она взглянула на поношенные башмаки девушки, и глаза подозрительно сузились. — А откуда мне знать, что вы его не украли?

Стиснув зубы, Луиза постаралась сохранить спокойное выражение лица.

— Нет, мадам, я ничего не прошу у вас. Но я могу точно вам сказать, где и когда мсье Нуаре его оставил.

— Вот как? Объясните.

— Он обронил его в доме одной гризетки, у которой я служу, там я его и нашла на полу. Понятно, что он его не заметил. Он ничего, кроме нее, и не видит, когда приходит к ней в гости, да оно и неудивительно. Она милейшая женщина.

Казалось, ее слова повисли в воздухе комнаты. Часы севрского фарфора, стоявшие на камине, мелодично отзвонили и пробили одновременно с гулом колоколов Нотр-Дам. Как зачарованная, Луиза смотрела, как зарделась плотная шея и набрякшие щеки мадам Нуаре. Женщина тяжело сглотнула, челюсть у нее ходила ходуном.

— Где вы живете?

— На улице Сен-Мартен. — Луиза осторожно положила шарф на подлокотник дивана. — И я должна вернуться туда. — Она вежливо раскланялась.

— Постойте! — Мадам Нуаре вскинула унизанную браслетами руку и тут же опустила ее на колени, плотно сцепив пальцы. — Как давно эта ваша… э-э-э… гризетка знакома с моим мужем?

— С прошлого октября. Надеюсь, теперь, когда я вернула вам его вещь, нам больше не придется с ним встречаться. Всего хорошего.

Луиза вышла из дома, чувствуя, как утихает внутренняя дрожь. Жан Франк Нуаре больше не придет в их с Катрин квартиру на улице Сен-Мартен. Его супруга позаботится об этом. И с тихим победным смехом девушка заспешила по улице.

Прошла неделя, потом другая, а он так и не появился. Через месяц Катрин обрела уверенность и уже не вздрагивала, если за дверью начинали скрипеть ступеньки. Как ни странно, они не обмолвились ни словом по поводу его исчезновения; Луиза не считала это достойным обсуждения, Катрин же — из суеверного страха, что не стоит лишний раз поминать дьявола. А Жан Франк был самым настоящим порождением темных сил. Только Катрин знала, какие мерзкие желания его одолевали и с каким садистским наслаждением он пользовался ее телом, получая дополнительное удовольствие от сознания того, что она жаждет от него избавиться. Но он исчез, и теперь ей нечего бояться. Она снова повеселела и с готовностью хохотала над каждой шуткой, ее поступь обрела былую легкость, и она стала носить более фривольную прическу, собирая волосы в узел на макушке и оставляя над ушами локоны.

Однажды ночью Катрин возвращалась с работы, всего в нескольких метрах от дома мужская фигура преградила ей путь в неосвещенную арку. Сердце болезненно сжалось от ужаса. Ее глухой стон эхом прокатился по искореженным кирпичным сводам. Но не успела она произнести его имя, как он сшиб ее на землю, яростно набросился на нее и изнасиловал.

Луиза, обеспокоенная тем, что Катрин так задерживается, открыла дверь, высматривая ее во тьме. В лунном свете она увидела, как та ползет по наружной деревянной лестнице, одежда ее изорвана, а избитое лицо обезображено до неузнаваемости.

— Ох, ох, ох, — вскрикнула Луиза, увидев, что произошло с ее подругой, и попыталась помочь ей подняться, чтобы затащить ее в дом. Катрин вцепилась в нее как безумная.

— Это был он, — прохрипела Катрин.

Луиза была в полном смятении и винила во всем себя.

На следующее утро, попытавшись встать, Катрин без сил рухнула обратно на постель. Чем больше она переживала из-за работы, тем чаще начинались приступы головокружения, и о том, чтобы выйти из дома, не могло быть и речи. Луиза надела чепчик и шаль Катрин.

— Я пойду вместо тебя, — сказала она твердо. — Ты меня всему научила. Как-нибудь справлюсь.

— Ни в коем случае! — Катрин пришла в ужас. — Ты опозоришься. Эта работа тебе не по силам. Ты все испортишь. — И она с громким стоном поднесла к пылающей голове руку. — Меня оттуда вышвырнут как пить дать.

— Тебя вышвырнут в любом случае, если ты сегодня не придешь, — сухо возразила Луиза. — Так что попытаться стоит. Пожелай мне удачи.

Когда Луиза дошла до закоулка на кладбище, где когда-то скрывалась, она уже смешалась с толпой идущих на работу портних. Девушка поведала о Катрин двум ее подругам, Берте и Од, которые не замедлили рассказать все остальным. Этим женщинам часто приходилось вести жесткую борьбу за более оплачиваемую работу и соперничать с другими, чтобы их не уволили во время сезонных затиший, тем не менее в их среде сохранился дух солидарности и сочувствия. А Катрин они очень любили.

— Держись с нами, — сказала Берта. — Если за столом не останется ни одного свободного места, все пройдет гладко.

Луиза часто встречала Катрин у ворот мастерской, но еще ни разу не ступала во двор самого здания. Низко опустив голову, она торопливо семенила за Бертой, за ней шла Од. Как она видела это в мечтах, двери мастерских открывались перед ней одна за другой, хотя все оказалось не столь красочно и романтично, как она себе воображала. В центре швейной мастерской стоял большой стол, отмытый добела, чтобы, не дай бог, грязь или пыль не попортили дорогостоящих тканей. Отстояв в очереди и взяв предназначенную для Катрин работу на день, Луиза села на стул, зажатый с обеих сторон Бертой и Од.

— Втыкай иглу и давай шей, — посоветовала ей Од. — Отвлекаться нельзя ни на секунду, сегодня работы полно.

Луизе нужно было посадить на пояс семь полотнищ переливчатой тафты, да так, чтобы складки расходились как можно более равномерно, но она не беспокоилась, что не справится, а испытывала тихий восторг при виде великолепного материала. Ей одобрительно закивали и заулыбались со всех сторон, как только она надела наперсток, и тут же все головы склонились над работой. Контролер, мадам Руссо, худая энергичная женщина с бледным лицом и крашеными рыжими волосами, не поощряла болтовни. Но стоило ей, как сейчас, удалиться на безопасное расстояние, как за столом низко загудели голоса. Луиза высказала свои соображения по поводу бедного подбора цветовых оттенков Берте, которая сидела по правую руку от нее.

— Отчего это все шьют одежду таких мрачных цветов? Я этого никак не ожидала.

Берта обрезала нитку ножницами.

— Придворные все еще носят траур по сестре короля. Прошло всего два месяца после ее смерти, поэтому еще какое-то время все придворные дамы будут ходить в темном. Если бы умер сам король Луи Филипп, мы бы на целый год утонули в черных материях.

Луиза увидела одну из продавщиц, надменную молодую женщину, зашедшую к ним с весьма раздраженным видом, чтобы забрать платье, у которого должны были переделать рукава. Берта, сидевшая по правую руку от Луизы, слегка толкнула ее в бок, кивком показав на удаляющуюся продавщицу.

— Она и еще одна стерва из магазина считают, что работать в поте лица, как мы, ниже их достоинства. Им бы только забирать платья на примерки да снимать готовую одежду с вешалок в примерочной.

— Как бы мне хотелось посмотреть на эту примерочную. Катрин говорила мне, что там сотни вешалок с красивыми платьями.

— Ну, сегодня не получится. Чем меньше будешь вставать со стула, тем меньше вероятность, что тебя застукают.

Луиза как можно плотнее натянула на голову чепец Катрин, подоткнув под него волосы, чтобы не выделяться среди остальных. Луиза испугалась, когда к ним из торговой залы пришла портниха. У этой женщины был пронзительный взгляд, а нос и подбородок острые, как булавки, торчавшие из прикрепленной к ее поясу бархатной подушечки. На шее болтался сантиметр, с цепочки на поясе свисали ножницы. Она пришла узнать, кто из швей перешивал черное фуляровое траурное платье для одной из ее самых лучших клиенток, и наугад ткнула в Луизу, вероятно, решив, что на этом месте за столом должна сидеть Катрин.

— Вы?

Луиза, не поднимая глаз, торопливо покачала головой, и тут же, к ее облегчению, что-то ответила швея с другого конца стола. Прозвеневший колокольчик созвал всех на кухню, где, рассевшись за длинными столами, они принялись за принесенную из дома еду. У Луизы было такое ощущение, что про ее секрет проведали все до одной швеи, на нее оборачивались, а портнихи помоложе хихикали, прикрыв рот ладошками. Через двадцать минут все снова принялись за работу.

После пяти часов был еще один перерыв, но он продолжался уже меньше. Если давали о себе знать естественные потребности, то отлучаться разрешалось не более чем на пять минут. По дороге в туалет Луиза прошла мимо хранилища, где лично мадам Камилла разворачивала рулон материи. Луиза осталась разочарованной. Портниха ничем не выделялась среди других скромно одетых дам, ее внешность не отличалась яркостью или оригинальностью, чем, по мнению Луизы, должна была обладать прославленная жрица элегантной одежды. Снова сев за стол, она закончила пришивать юбку и осталась довольна своей работой, зная, что, когда юбку пришьют к лифу, над которым сейчас трудится Од, она распустится точно так, как требуется. Заметив, что Луиза закончила, Берта жестом подозвала женщину, распределявшую работу, и та поднесла пять полос той же тафты, уже скроенных в оборки для юбки. Луиза вновь принялась за работу, проникшись сочувствием к той, что наденет это платье: ей придется таскать на себе изрядную тяжесть, со всеми этими нижними юбками и чехлами на кринолине. Даже рукава будут стеснять ее движения: их фасон не позволяет поднять руку под нужным углом. Красивая кукла, изнеженная женщина, не способная одеться без помощи служанки, не вызывала зависти в девочке, которая шила юбку из муаровой тафты. Луиза думала о том, что не смогла бы жить без интересной работы, столь же увлекательной, как создание всевозможных прекрасных нарядов.

— Мадемуазель Аллар? Готовы оборки?

Луиза мгновенно очнулась от своих грез. Мадам Руссо, стоявшая неподалеку, обращалась к ней, не глядя в ее сторону: она сверялась со списком.

— Почти, — пробормотала Луиза, вжавшись в спинку стула. Две-три гризетки тут же слегка подались вперед, чтобы скрыть ее от взора контролерши.