Кейси Майклз - Лукавый ангел

— Да! Представь себе! И много раз! — выпалила она. Он взял ее за руку и, усадив рядом с собой на кровать, спросил:

— И сколько же именно?

Энни вырвала руку, вскочила с кровати и закричала:

— Почему это тебя беспокоит, Салливан? Может быть, тебе нужны их рекомендации? — Она повернулась к нему спиной и, взъерошив пальцами волосы, добавила: — Пожалуйста, оставь меня! Просто тихо уйди отсюда, ладно?

Грейди резко встал и, взяв ее за плечи, повернул к себе лицом.

Если бы она увидела на его физиономии ухмылку, то поставила бы ему под глаз фонарь. Но Грейди смотрел на нее серьезно, даже чересчур. Помолчав, он сказал:

— Я тоже нервничаю, Энни. Потому что чувствую себя не так, как обычно в таких ситуациях. Интуиция подсказывает мне, что это будет нечто особенное, что ты не такая, как все. Ты ведь тоже испытываешь ко мне особые чувства?

— Да, — удовлетворенно подтвердила Энни. — Но ведь мы оба можем ошибаться. Что станет с нами, когда мы отсюда уедем? Что мы будем чувствовать, когда отпадет необходимость все время быть вместе? Не увянут ли тогда наши чувства?

— Я не знаю, что тебе ответить, — сказал Грейди. — Но мне бы хотелось рискнуть. Если, конечно, тебе тоже этого хочется.

Она отпихнула его и принялась нервно расхаживать по комнате, рассуждая вслух:

— Неужели ты не понимаешь, как все это глупо! Я хочу сказать, что наступило новое тысячелетие, а я веду себя так, словно бы мы в восемнадцатом веке. В наше время считается нормальным, что люди, испытывающие друг к другу влечение, вступают в интимную связь. Разве не так! Я это знаю наверняка, я видела это в кино, читала об этом в книгах. Ну, что же ты молчишь?

Грейди сел на край кровати, скрестив руки на груди, подумал и подтвердил:

— Ты абсолютно права, Энни.

— Существует множество способов обезопасить секс и все такое прочее, — продолжала говорить, размахивая руками, Энни. — То есть регулярно заниматься сексом вполне естественно, не так ли?

— Конечно, — кивнул Грейди. — Можешь быть уверена, что я приму все меры, чтобы обезопасить тебя. Ты ведь знаешь, что обеспечение безопасности, в широком смысле этого слова, — моя профессия. Так что об этом не беспокойся.

Энни скинула туфли, схватила миниатюрный аквариум с живой золотой рыбкой, полученный ею в качестве одного из призов, и понесла его в ванную.

— Она еще маленькая, ей рано на это смотреть, — объяснила свой поступок она, вернувшись оттуда.

— Ты ведь, кажется, хотела подарить эту рыбку Мейси! — сказал Грейди, вставая с кровати, чтобы разобрать постель. — Мне страшно даже представить себе, что этой малышке предстоит увидеть в ее спальне.

— Я как-то упустила это из виду, — пробормотала Энни, наблюдая, как Грейди поворачивает ручку громкости на приемнике, стоящем на тумбочке возле кровати. Он действовал продуманно и уверенно, для полноты картины недоставало только черных атласных простыней. Но Энни сомневалась, что таковые найдутся в этом доме, разве что в комнате Дейзи и Юниора. Энни сделала в памяти отметку на сей счет и в следующий момент отчетливо поняла, что она сходит с ума.

В голове у нее все тотчас же перемешалось, тяжесть внизу живота усилилась. Как ни странно, она почувствовала нечто вроде позыва рвоты и подумала, что это, возможно, даже к лучшему. Только лишь Грейди к ней прикоснется, как она изрыгнет на него такую струю, что ему станет не до романтики.

— Мне как-то не по себе, — дрожащим голосом произнесла она.

Грейди обернулся и, скользнув по ней насмешливым взглядом, язвительно промолвил:

— Помнится, кто-то возмущался по поводу рекомендаций…

Он приглушил освещение, вернулся на прежнее место и встал, выразительно сложив на груди руки. Энни собралась с духом и выпалила:

— Со мной это было всего один раз! Когда мне стукнуло двадцать два года, я решила, что не должна быть хуже других, и попробовала. Но у меня нет большого опыта, так что не жди от меня чего-то необыкновенного!

Даже в полумраке она сумела разглядеть, что у него вытянулось от изумления лицо и отвисла нижняя челюсть. Он вряд ли удивился бы сильнее, даже если бы она выхватила из заднего кармана селедку и огрела его по физиономии.

Наконец он захлопал глазами, ухмыльнулся и произнес нечто такое, чего она от него совершенно не ожидала:

— Спасибо, Энни!

— Спасибо? — переспросила она. — Но за что?

Он взял ее за руку и, подведя к кровати, чувственно произнес:

— За что? За то, Энни, что ты не сдаешься без боя. И за то, что ты даешь мне возможность доказать тебе, что один рай — это слишком мало, чтобы хоть что-то в этом понять. И еще за то, что смогу увидеть восторг в твоих глазах, почувствовать, как твое тело начинает понимать, для чего оно создано. И еще я благодарю тебя потому, Энни, что сердце подсказывает мне, что мы оба испытаем на этот раз нечто особенное, такое, чего еще никогда не испытывали. От таких слов Энни начала таять.

— Таких изысканных выражений не подобрал бы сам Том Круз, — наконец произнесла она, не замечая, что он уже стаскивает с нее джинсы. — Ну ты даешь!

Грейди рассмеялся и, подхватив ее на руки, швырнул на кровать. Энни и охнуть не успела, а он уже очутился рядом с ней, волшебным образом умудрившись скинуть ботинки и снять брюки.

Она зажмурилась, чтобы не видеть, как он будет стягивать с себя через голову рубаху, а потом — стаскивать с нее джемпер. Лифчик он, однако, расстегивать не стал, до трусиков даже не дотронулся, а начал покрывать поцелуями ее лицо — глаза, нос, подбородок, лоб и щеки. Потом он потребовал, чтобы она открыла глаза.

Энни закусила нижнюю губу и выполнила его просьбу. Из окна лился серебристый лунный свет. Она отчетливо увидела его широкую грудь, рельефные мышцы рук, блеск его глаз и все остальное, что ей давно хотелось увидеть и что ее пугало.

— Тебе не будет больно, — успокоил ее он. — Не бойся!

— Я тебе верю, — прошептала Энни, сжав его запястье. Женское чутье, однако, подсказывало ей, что, имея такое телосложение, он, возможно, и причинит ей боль, сам того не желая.

Он поцеловал ее в губы, она обняла его за плечи и с жаром ответила на поцелуй, раскрыв рот и просунув ему в рот язык. Это получилось грубо и неуклюже, но ей не терпелось научиться искусству любви. Он оказался хорошим учителем, а она — старательной ученицей. Наградой ей стали незабываемые мгновения блаженства: дрожь, пробежавшая по телу, когда он снял с нее бюстгальтер; жар, охвативший ее, едва лишь на полу очутились трусы; потрясение от поцелуя в грудь и шок от прикосновения к его могучему мужскому инструменту.

Все остальное произошло словно в забытьи.

Запомнились только горячие волны, растекавшиеся по телу, напряжение, сменившееся сладким расслаблением, головокружительные взлеты, умопомрачительные взрывы где-то внутри ее и божественная эйфория.

Он шептал ей ласковые слова и целовал ее повсюду, пока она не расплавилась в его объятиях и не забылась сном, впервые в жизни почувствовав себя так, словно бы наконец очутилась у себя дома…

Сентябрьское солнце, хлынувшее в окна спальни, напомнило им, что ночь прошла.

Энни сладко потянулась и вздохнула, не испытывая ни малейшего желания вскакивать с кровати и начинать новый день.

— Доброе утро, — пророкотал Грейди. — Пора вставать.

— Да, я знаю, — с сожалением сказала Энни. — Давай зажмуримся и представим, что еще темно.

— Вообще-то формально я сегодня выходной, поскольку имею право отдыхать по воскресеньям. Так что могу и задержаться, если не хочешь вставать, — сказал Грейди. — Между прочим, мне приятно видеть, что ты перестала психовать.

— А кто это тебе сказал? — живо возразила Энни. — Я никого об этом не оповещала.

Грейди расхохотался.

— Это и так очевидно. Кстати, я знаю, где сейчас находится твоя шаловливая ручка!

— Она оказалась там совершенно случайно, — сказала, хихикнув, Энни и убрала руку за линию его экватора. Ей было немного странно, что всего за одну ночь она успела привыкнуть к его телу. Определенно любовь творит с людьми чудеса, не без удовольствия подумала она.

— Если твоя рука вновь случайно окажется там же, — сказал Грейди, — то я угощу тебя завтраком.

Он погладил ее по спине и ущипнул за ягодицу.

— Звучит весьма соблазнительно, — сказала Энни, принимая сидячее положение. — Но сначала мне нужно проснуться и сообразить, где мы находимся.

Грейди взлохматил ее волосы.

— Не лучше ли вспомнить, чем мы занимались ночью? Хорошо, больше не буду так пошло шутить, только не дуйся. И раз уж мы начали разговаривать серьезно, я осмелюсь предположить, что не в наших интересах, чтобы кто-то заметил, как я выхожу из твоей комнаты.

— Глубокая мысль! — сказала Энни, ловко обмотавшись простыней, встала. — Предупреждаю, что воспользуюсь ванной, даже если ты не успеешь снять там отпечатки пальцев. Не бежать же мне в таком виде по коридору!

Грейди стал лихорадочно надевать мятые брюки, обнаруженные им на спинке стула.

— Роскошь портит людей, — глубокомысленно изрек он. — Готов побиться об заклад, что у тебя не было отдельной ванной, когда ты работала билетершей на аттракционах.

— А я ручаюсь, что ты всю ночь думал, как бы тебе снова затронуть эту тему, — парировала Энни. — Оставь своп дешевые полицейские трюки, со мной они не пройдут!

Она села в кресло и стала наблюдать, как Грейди застегивает молнию на ширинке.

— Да мне просто завидно, что в детстве ты убежала с балаганными актерами. Мне самому всегда хотелось уехать из города вместе с цирком шапито. Расскажи, как все это было! — сказал Грейди. — При цирке был зверинец?

— Нет, — с сожалением покачала головой Энни. — Это был обыкновенный балаган на колесах, переезжавший из города в город, от одной ярмарки к другой. Актеры устраивали маленькое представление, а я продавала билеты на бесхитростные аттракционы, вроде тех, которые мы видели вчера. И никаких тигров, львов и обезьян.

— Значит, в твоем хозяйстве были только водяные пистолеты, пневматические ружья, шары и кегли, — резюмировал Грейди. — А ты уверяла меня, что никогда не держала в руках оружия. Впредь даже не пытайся обмануть дипломированного сыщика!

— Пневматическое ружье и водяной пистолет вряд ли можно считать оружием, — возразила Энни. — Но стреляю « я из них очень метко.

— Вот именно! Хорошо, что ты сама в этом признаешься, — отметил Грейди и, наклонившись, поцеловал Энни в носик. — Эти навыки, возможно, еще пригодятся тебе в жизни.

— Уж не хочешь ли ты предложить мне работу в своем агентстве? — спросила Энни, вдруг остро ощутив свою наготу и почувствовав себя неловко рядом с одетым Грейди.

— Нет, разумеется, — ответил он с улыбкой. — Я не сторонник совмещения работы с удовольствием. Мы найдем твоим талантам иное применение, ловкость и проворство необходимы во всем. Расскажи мне подробнее о своей балаганной одиссее!

Энни передернула плечами.

— Честно говоря, ничего необычного тогда со мной не приключилось. Мне исполнилось уже шестнадцать лет, когда я увязалась за странствующими актерами. За те три месяца, которые я провела с ними, я освоила множество профессий: разнорабочего, поварихи, продавца билетов, — и даже изображала счастливчика, выигравшего приз. Короче говоря, была на подхвате.

— А зачем тебя заставляли изображать «счастливчика», как ты выразилась? — спросил Грейди.

— Чтобы завлечь на аттракционы простаков и заставить их раскошелиться. Выиграть на аттракционе практически невозможно, там все очень хитро устроено, — пояснила Энни. — А ты думал, что меня, шестнадцатилетнюю девочку, могли взять на работу добропорядочные люди? Долго эта афера продолжаться не могла, и в один прекрасный день полиция прикрыла эту лавочку, и всех нас арестовали.

— Ах вот оно как! Ты попала в участок! Бьюсь об заклад, что твои родители обрадовались, узнав, что ты нашлась, — заметил Грейди. — И что было дальше?

Энни потупилась, мучительно соображая, что ответить. Откровенничать не хотелось, а врать ему она почему-то не могла, хотя раньше никому и никогда не рассказывала правду о своем детстве.

— Я что-то не так сказал, Энни? — встревожился Грейди. Она покачала головой:

— Нет, я знаю, что ты не хотел меня обидеть. Видишь ли, дело в том, что родителей у меня не было. Мать бросила меня, когда я была еще совсем маленькой, и в три года я попала в сиротский приют.

Она заморгала, сдерживая навернувшиеся на глаза непрошеные слезы.

— Я постоянно убегала оттуда, к шестнадцати годам на моем счету было уже не менее десяти побегов. Полиция не стала возвращать меня в сиротский дом, а направила в исправительный интернат для малолетних правонарушителей. Там я пробыла до тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать лет, а потом поступила в колледж и получила диплом бакалавра искусств. — Она встала, придерживая рукой простыню на груди, и закончила свой рассказ таким образом: — Такова правдивая история жизни сиротки Энни. Надеюсь, больше вопросов не будет?