Кристина Лорен - Лукавый сексуальный лжец

Лондон

Если у вас давно не было секса, ждите примерно следующее: вы будете машинально вздыхать во время сцен поцелуев в фильмах — этот звук нечто среднее между фырканьем и почти слышным закатыванием глаз, и из-за него непременно схлопочете в лоб подушкой, летящей с противоположного конца дивана. Еще сможете назвать по памяти не меньше трех онлайн секс-шопов, точно назвав тарифы доставки, скорость и надежность. Как минимум два из них вам выдаст поисковик, едва вы введете первую букву их названия.

И будьте готовы к тому, что ваша соседка всегда будет попрошайничать у вас батарейки для пульта от телевизора, ручного пылесоса или фонарика, думая, что они у вас есть. Что просто нелепо, потому что все ведь знают: лучшие игрушки — от сети либо на аккумуляторах.

Дилетанты.

Еще с мастурбацией все станет просто замечательно. Я имею в виду, по-настоящему замечательно, как у олимпийской чемпионки, если бы существовал такой вид спорта. И секс с самой собой станет единственно возможным вариантом, потому что какой мужчина сможет конкурировать с вашей рукой или мощным вибратором с семнадцатью скоростями?

Побочные эффекты синдрома необщительной вагины становятся особенно заметными, если вас постоянно окружают три самые отвратительно счастливые парочки. Моя соседка Лола и ее лучшие подруги Миа и Харлоу познакомились со своими половинками во время совершенно безумного и разгульного уикенда в Лас-Вегасе. Миа с Анселем женаты и едва появляются на людях. Харлоу с Финном, похоже, преуспели в сексе посредством зрительного контакта. А Лола со своим парнем Оливером сейчас на таком этапе отношений, когда не могут оторваться друг от друга, а секс у них происходит практически спонтанно. Приготовление ужина превращается в секс. Просмотр «Ходячих Мертвецов» — кажется, сериал их тоже возбуждает. Какой-то круглосуточный секс! Иногда они просто приходят домой, спокойно болтая о какой-нибудь ерунде, потом внезапно замолкают, глядя друг на друга, — и понеслась.

Хотите чуток излишней информации? Оливер шумный, и я понятия не имела, что в Австралии так популярно то самое словечко на букву «в». Хорошо еще, что я их обоих очень люблю.

И, боже мой, люблю всем сердцем. Мы с Лолой познакомились, изучая изобразительное искусство в UCSD, и хотя, прежде чем она переехала ко мне прошлым летом, пересекались редко, у меня стойкое ощущение, что я знаю ее всю свою жизнь.

Услышав ее вялое шарканье, я расплываюсь в улыбке. Она появляется со спутанными волосами и все еще раскрасневшимся лицом.

— Оливер только что ушел, — с полным ртом хлопьев с изюмом, говорю я. Спотыкаясь, он нарисовался минут десять назад, лохматый и растрепанный, щеголяя ошалелой улыбкой. — Я дала ему «пять» и бутылку Гаторейда на дорожку, потому что после всего этого у него явное обезвоживание. Честное слово, Лола, я впечатлена.

До этого момента было трудно представить, что щеки Лолы могут порозоветь еще сильнее. Хорошо, что я не поспорила на это, — проигрыш был бы обеспечен.

— Извини, — смущенно улыбается она, выглядывая из-под открытой дверцы кухонного шкафа. — Мы, наверное, тебе до смерти надоели, но я уезжаю в Л-А…

— Даже не вздумай извиняться из-за того, что милый и потрясающий австралиец оттрахал тебя до бесчувствия, — отвечаю я и встаю помыть свою тарелку. — Я бы испереживалась, будь этот перфоманс не каждый день.

— Просто иногда кажется, что до его дома ехать целую вечность, — Лола закрывает шкаф и, размышляя, смотрит в никуда. — Безумие какое-то. Или это мы безумные.

— Я попыталась убедить его остаться, — говорю я. — Кстати, я уйду на весь день, а вечером работаю. Так что останетесь тут за хозяев.

— Сегодня опять работаешь? — налив себе воды, Лола стоит, облокотившись бедром о стол. — Ты каждый вечер на этой неделе занята.

Я пожимаю плечами.

— Фреду нужны люди, а дополнительные рабочие часы еще никого не убили, — вытерев тарелку, я убираю ее. — А тебе разве не нужно доделать панно?

— Нужно, но я бы с удовольствием поболтала с тобой… Ты ведь постоянно то на пляже, то работаешь…

— А у тебя офигенный парень и стремительно растущая карьера, — отвечаю я. Лола, наверное, самый занятой человек на свете. Когда не погружена в редактуру своего нового графического романа «Майский Жук» или не ездит на съемочную площадку, где экранизируют ее первую книгу, «Рыбу Рэйзор», она летает то в Лос-Анджелес, то в Нью-Йорк, то еще куда-нибудь, куда вздумается студии или издательству ее отправить. — Я знала, что ты сегодня весь день проработаешь, а вечер, наверное, захочешь провести с Оливером, — сжав ее плечо, я добавляю: — И потом, чем еще заняться в такой замечательный день, если не серфингом?

Он ухмыляется, держа чашку у губ.

— Даже не знаю… Ну там, сходить на свидание, не?

Фыркнув, я закрываю шкаф.

— Очень смешно.

— Лондон, — она толкает меня в бок с серьезным выражением лица.

— Лола, — вторю ей я.

— Оливер упоминал о друге, который скоро приезжает из Австралии. Может, нам встретиться всем вместе? — она не поднимает взгляд, изображая повышенный интерес к собственным ногтям. — Сходим в кино или что-то в этом духе.

— Без вариантов, — говорю я. — Моя дорогая и любимая, мы говорили с тобой на эту тему не меньше десятка раз.

Лола снова смущенно улыбается, и я со смехом выхожу из кухни. Но она идет за мной по пятам.

— Ты не можешь винить меня за легкое беспокойство о тебе, — замечает она. — Ты все время одна и…

Я беспечно отмахиваюсь от нее.

— И вообще-то, быть одной не значит быть одинокой, — потому что как бы ни была привлекательна идея заняться с кем-нибудь сексом, вместе с ним неизбежно приходит и куча проблем. У меня и без того достаточно людей вокруг, что я еле успеваю общаться с Лолой и ее дружной и постоянно увеличивающейся компанией, а также их половинками. Я еле выучила их фамилии. — Тебе что, Харлоу шлет мысленные послания?

Лола хмурится, когда я наклоняюсь поцеловать ее в щеку.

— Не беспокойся обо мне, — говорю я и смотрю на часы. — Пойду, а то через двадцать минут прилив.

***

После долго дня, проведенного в воде, я встаю за стойку бара у Фреда — в местечке, практически всеми любовно прозванного «Царской Гончей», владелец которого Фред Фёрли — и повязываю фартук.

Банка с чаевыми наполнена чуть больше чем наполовину, и это означает, что день в целом неплох, но и не настолько безумен, чтобы Фред взял еще кого-нибудь в помощь. У одного конца стойки тихо сидит парочка с полупустыми стаканами перед каждым. Они настолько погружены в разговор, что едва поднимают головы, когда я подхожу ближе; и им достаточно их напитков. Четыре женщины в возрасте сидят у другого конца. Замечаю хорошую одежду, сумочки. Они смеются и, наверное, пришли сюда что-то отпраздновать, что вероятнее всего означает забавное зрелище и отличные чаевые. Делаю себе мысленную заметку подойти к ним через несколько минут.

Мое внимание привлекают доносящиеся с дальнего конца бара хриплый смех и ликование, и я замечаю Фреда, несущего несколько стаканов пива группе парней у бильярдного стола. Поняв, что моей помощи тут не нужно, решаю перепроверить свой инвентарь.

Я работаю у Фреда всего месяц, и тут, впрочем, как и в любом похожем месте, очень легко влиться в рабочий распорядок. Здесь кругом сверкающие витражи, деревянные панели и кожаные диванчики, и бар в куда более лучшем состоянии, чем тот танцевальный клуб, где я проработала два года во время учебы в колледже. Еще тут полно мудаков, но для такой работы это неизбежный недостаток. Не то чтобы я невероятно привлекательная, но у мужчин в голове что-то перещелкивает, когда они видят девушку по ту сторону стойки, и даже самые доброжелательные вмиг забывают о хороших манерах. Помощников бармена у нас тут нет, так что все приходится делать самой, но Фред — отличный босс, и с ним весело шутить. Еще он в разы лучше меня умеет общаться с мудаками.

Поэтому именно он обслуживает тех парней у бильярда, а не я.

Обычно я становлюсь дотошной, когда дело доходит до работы, и до начала смены организую все именно так, как мне нравится: нож, два вида пиллеров, мадлер, ручная соковыжималка, фигурный нож, джулеп-стрейнер, барные ложки, мерный стакан. Порядок на столе — порядок в голове.

Я собралась нарезать фрукты, когда на стойку облокачивается клиент и просит два «Белых русских» — один со льдом, один без. Я киваю и беру два больших стакана, когда ко мне сзади подходит Фред.

— Дай знать, если ребятишки будут себя плохо вести, — говорит он, кивком показывая в сторону бильярдного стола, где стоит компания и с громким улюлюканьем слушает рассказчика.

Они выглядят типичными студентами UCSD, которые тут завсегдатаи: высокие, привлекательные и загорелые. На ком-то футболка с принтом, на ком-то классическая рубашка. Смешивая напитки, я поглядываю в их сторону и, судя по росту, телосложению и загару, делаю вывод, что они играют в водное поло.

Один из них, темноволосый и с таким ртом, при взгляде на который мысли только сексе, смотрит на меня, не отводя глаз. Он хорош собой — вообще-то, если честно, они все там хороши — и что-то в нем заставляет меня снова поднять на него взгляд, не желая опускать.

Он так непостижимо великолепен, но, к сожалению, с явным самолюбием до небес.

Что напоминает мне о прошлом, и я тут же теряю интерес.

Поворачиваюсь к Фреду и, достав из-под стойки стеклянную банку с надписью «Автомобильный фонд», ставлю ее перед ним.

— Думаю, мы оба знаем, что тебе не стоит обо мне беспокоиться, — говорю я, и он, улыбаясь и покачивая головой, бросает взгляд в сторону банки, пока готовит напитки. — Так значит, сегодня мы тут с тобой вдвоем?

— Думаю, да, — отвечает он и ставит два пива на стойку. — В эти выходные никаких больших соревнований нет. Так что будет тихо и малолюдно. Может даже успеем сделать переучет.

Я киваю и, закончив с напитками, даю знак подойти, после чего мою руки и оглядываюсь, не забыла ли я что-нибудь сделать. Позади меня кто-то покашливает, и, обернувшись, я обнаруживаю, что нахожусь в полуметре от глаз, которые всего пару секунд назад смотрели в мою сторону с того конца бара.

— Что могу предложить? — с дружелюбной и при этом профессиональной улыбкой вежливо интересуюсь я. Он прищуривается, и хотя не скользит взглядом по моему телу, у меня складывается впечатление, что он уже проанализировал меня и оценил так же, как делают большинство мужиков: трахабельная или нет. По опыту скажу, у них только эти две категории и есть.

— Повторите, пожалуйста, — с неопределенным жестом отвечает он.

У него в руке вибрирует телефон, и он что-то быстро пишет в ответ, после чего снова смотрит на меня.

Я достаю поднос. Не знаю, что они заказывали, пока здесь был Фред, но с легкостью могу догадаться.

— Хайнекен? — спрашиваю я.

Он прищуривается и делает вид, что оскорблен, от чего я смеюсь.

— Ну ладно-ладно, не Хайнекен, — виновато подняв руки, говорю я. — Что вы пили?

Теперь, когда я присмотрелась к нему, замечаю, что вблизи он гораздо красивее: карие глаза обрамлены такими ресницами, за которые компании-производители туши отвалили бы приличное состояние, чтобы иметь такую модель, темные волосы, такие мягкие и густые, что, я уверена, погрузиться в них пальцами было бы просто потрясающе…

Но, думаю, он и сам об этом знает: его уверенность в себе заполняет собой все помещение. Его телефон вибрирует снова, и он, бросив на экран быстрый взгляд, игнорирует его.

— А почему вы предположили Хайнекен? — интересуется он.

Я кладу на поднос несколько подставок под бокалы и снова пожимаю плечами, пытаясь пресечь разговор на корню.

— Просто так.

Но покупаться на это он не собирается. Уголок его рта слегка приподнимается, и он говорит:

— Колись, Ямочка.

Почти в это же время я слышу «Черт возьми!» Фреда и с готовностью протягиваю свою руку, когда он со шлепком вкладывает в нее хрустящую долларовую купюру. Самодовольно ухмыляясь, я кладу ее в банку.

Проследив за моим движением, парень возвращает взгляд на меня.

— «Автомобильный фонд»? — прочитав этикетку, спрашивает он. — Что это?

— Так, ничего, — отвечаю я и жестом показываю на сорта разливного пива: — Так что вы пили, парни?

— Ты только что заработала доллар на моих словах, но так ничего и не расскажешь?

Я заправляю выбившуюся прядь за ухо, понимая, что он не сделает заказ, пока я не отвечу.