Миа следует ее примеру и помогает Лоле собрать корзину и сложить плед.

— Когда мы снова встретимся все вместе? — спрашивает Марго у девочек, сверяясь с календарем в телефоне. Пока они утрясают планы, Люк тянет меня в сторону.

— Ты завтра работаешь? — спрашивает он.

Сначала я думаю соврать, но потом решаю, что в этом нет смысла. Мне нравится Люк, и я хочу с ним дружить.

Харлоу против дружбы точно ничего не будет иметь против, а то, чем он занимается с кем бы то ни было из своего телефона, не мое дело.

— Да, — кивая, отвечаю я. — У Фреда.

— Моя печень немного передохнула, так что я, возможно, зайду.

Он может быть таким милым, когда того захочет, и это жутко раздражает.

— Я буду там. Не забудь взять побольше долларовых купюр. Машина сама себя не купит.

— Ты всегда можешь подработать стриптизом, — говорит он, но тут появляется Марго и отпихивает его от меня.

— Я очень рада с тобой познакомится. Если понадобится помощь, чтобы напоить этого парня, звони в любое время.

Она удивляет меня, притянув в свои объятия, и я обнимаю ее в ответ, встретившись взглядом с Люком через ее плечо.

— Это становится моим любимым хобби, — говорю я ей. — Может, нам уже пора организовать клуб.

Глава 10

Люк


— Нет, спасибо, — говорит бабушка маме, которая принесла блюдо. — Я не буду спаржу, Джули. Она белая, и у меня складывается впечатление, что я ем маленькие пенисы.

Папа захлебывается глотком вина, Марго закатывает глаза и еле сдерживает хохот.

Наша столовая светлая и просторная, с пастельными обоями и большой люстрой, висящей над обеденным столом ручной работы. И обстановка слишком изящная для такого рода разговоров, которые обычно начинаются с появлением бабушки.

Я с обожанием улыбаюсь ей.

— Ты поэт, бабуль.

— Мама, — предупреждающе говорит ей папа, а потом мне: — А ты не поощряй ее.

— А что? — она невинно округляет свои бледно-голубые глаза. — Ты их видел, Билл? Прошла целая вечность, с тех пор как я меняла тебе пеленки или подтирала тебе зад, так что не могу предположить, похожи ли они на твой…

— Передашь мне хлеб? — перебивает ее Марго.

Бабушка берет корзинку с хлебом и дрожащей рукой протягивает ее моей сестре.

— Нет, ну честно, — она качает головой. — Пенис — это настолько странно выглядящий орган. Если в мои времена у меня была бы возможность стать лесбиянкой, я бы точно выбрала этот вариант, — бабушка взмахивает рукой. — Хотя я не говорю, что мне не нравилось убираться после наших безумных детей или готовить твоему отцу пятьдесят лет к ряду.

— Обалдеть, — бормочет Марго.

— Женские тела куда приятней, — задумчиво продолжает бабушка. — Грудь, ноги и всякое такое.

Я подношу к губам стакан воды и смеюсь.

— Смейся-смейся, — бабуля показывает на меня тонким пальцем. — Ты любишь свой пенис больше всего на свете.

Поднимаю брови, как бы говоря: «Ну, ты не ошиблась», — но мама сдавленно говорит:

— Энн. Люк не…

Не законченное предложение повисает в наступившей тишине.

— Что не? — спрашивает бабушка. — Не любит свой пенис? Не говори глупостей. Марго мне говорила, что у Люка много лет не было постоянной девушки, но ты только взгляни на его улыбку, — она снова показывает на меня. — Ни один парень в его возрасте не будет так улыбаться без толпы готовых на все женщин вокруг, если ты улавливаешь мою мысль.

— А она права, — говорю я.

— Люк Грэхэм Саттер! — шипит на меня мама. — Ну что это такое!

— Тут намечаются некоторые изменения, — говорит Марго, потом берет стебель спаржи и жестко откусывает. Я морщусь. Жуя, она продолжает: — Помните то мое сообщение? Люк увлекся одной девушкой.

Время останавливается. Звон вилок смолкает. Челюсти присутствующих отвисают.

— Господи боже, — застонав, я отрезаю кусок курицы.

— Попридержи язык, сынок, — под нос замечает папа.

Я пристально смотрю на свою сестру.

— В последнее время ты прямо в ударе, Марго. Подталкиваешь меня сменить штат?

— Ну а что мне терять? — отвечает она. — Сексуальные партнеры для тебя в Южной Калифорнии все равно уже закончились. Разве что пойдешь по второму кругу или забудешь их име…

— Марго, — предупреждающе рычу я.

— Люкер, — говорит мама, не обращая внимания на перепалку. — У тебя появилась девушка?

— Нет, — встревает Марго. — Есть девушка, которая его отшила, а он ее лю-ю-ю-юбит.

— Тебе сколько лет, двенадцать? — замечаю я.

Моя сестра подмигивает мне.

— Пузыречек? — мама снова обращается ко мне, и от легкой надежды в ее голосе у меня стягивает что-то под ребрами.

— Так, ребятки, — говорю я, положив вилку. — Вам не кажется, что это не нормально: так надеяться на то, что я остепенюсь? Мне всего двадцать три. Я закончил университет прошлым летом.

— Просто ты был так счастлив с Миа, — объясняет папа.

— Еще бы ему не быть счастливым! — вскрикивает бабушка. — В семнадцать лет иметь столько добрачного секса! — она громко хлопает по столу.

— Мама, — более настойчиво на этот раз говорит папа. — Это никак не помогает.

— Мы можем перестать обсуждать мою личную жизнь? — интересуюсь я.

— Все мы буквально ни разу еще не говорили о твоей личной жизни, — Марго жестом обводит всех за столом, — поняв, что спорить я не собираюсь, она продолжает: — По крайней мере, не в твоем присутствии. И я просто решила, все должны знать, что тебе кто-то понравился. А учитывая то, что ты выбрался на берег из моря жаждущих женщин, так сказать, то мог бы послушать чей-нибудь совет. Ведь мама с папой в браке двадцать семь лет. А бабушка с дедушкой были женаты пятьдесят.

— Пятьдесят два, — поправляет ее бабушка.

— Тем более! — Марго победно улыбается. — Пятьдесят два. Уверена, им есть чем поделиться.

Мамина полная надежды улыбка возвращается.

— Ты хочешь услышать пару советов, Пузыречек?

Улыбнувшись сестре сквозь сжатые зубы, я киваю.

— Конечно, мам.

Папа промокает салфеткой рот и, отложив ее в сторону, откидывается на стуле и изучающе смотрит на меня.

Ох, блин.

— Будь откровенным, — говорит папа, сцепив руки за головой.

— Откровенным, да, — соглашается мама и решительно кивает.

— Мой лучший совет, — продолжает папа, — это не ходить вокруг да около.

Марго фыркает.

— Согласна. А то Люк слишком многих баб в округе обошел.

Папа открывает рот и тут же закрывает его, послав Марго неодобрительный взгляд.

— Если она тебе нравится, — с нажимом говорит он, медленно поворачиваясь ко мне, — тогда пригласи ее на свидание.

— А это не та девушка, которую он пригласил на свидание, а она соврала насчет работы? — спрашивает мама у Марго.

— Все на так просто, — говорю я, желая опередить Марго и по-прежнему не веря, что участвую в подобном разговоре. Но поскольку родители ожидающе подались вперед, отмалчиваться поздно. — Мы встречались пару раз, — я предупреждающе смотрю на Марго, которая поднимает палец, чтобы внести коррективы в мою фразу, но потом опускает его, выглядя так, будто решила оставить меня на этот раз в покое. — Но до нее я был… несколько не разборчив в связях, — и это еще мягко сказано, — и не думаю, что ей это во мне нравится.

— Конечно же, не нравится, милый, — ласково говорит мама. — Девушки хотят чувствовать себя особенными.

— Пригласи ее на танцы, — широко улыбаясь, предлагает бабушка.

— Бабуль, сейчас так не делают, — мягко отвечаю ей я.

— Ну тогда пригласи ее туда, где ей понравится, — не сдается она. — Она любит кино?

Проведя рукой по волосам, я признаю:

— Понятия не имею, любит ли она кино. Она по ночам работает барменом, а днем занимается серфингом.

Мама кладет дрожащую руку себе на шею.

— Она хотя бы закончила колледж?

— Она закончила UCSD в один год со мной, — успокаиваю я ее, и мама заметно расслабляется. — Думаю, она просто пытается разобраться, чего хочет от жизни.

— Тогда так, — шлепнув рукой по столу, говорит папа. — У тебя в характере задавать направление. Возможно, ты поможешь ей определиться в профессиональном плане, а она в свою очередь поможет тебе сосредоточиться на том, чтобы снова оказаться в строю.

Марго фыркает так громко, что я боюсь, не повредила ли она носовую перегородку.

— Поверить не могу, что ты действительно сказал «снова оказаться в строю», — говорю я ему.

Он кивает, виновато морщась.

— Я… — он берет бутылку и наливает еще вина.

Я практически вибрирую внутри, желая уйти от пристального внимания. Словно приведенные в действие пружиной, мои ноги поднимают меня со стула, и я целую маму в лоб, бабушку в мягкую щеку, похлопываю папу по плечу и шлепаю Марго по затылку.

— Спасибо за ужин, мам. Курица и пенисы были очень вкусные. Люблю вас, ребята.

Забираю со спинки дивана свитер и иду на выход, чувствуя, как сильно бьется сердце. Я бы устроил Марго куда больше проблем, чем она смогла бы со мной рассчитаться, но мне нравится Лондон — очень нравится — и сводить все к шутке или занятной болтовне за ужином начинает меня бесить.

Меня беспокоит, что она решила соврать насчет работы, но я это принял.

Меня беспокоит, что я понятия не имею, как изменить ее отношение ко мне, ведь она не так уж и не права.

Беспокоит, как явно она переживает, что подумаю про нас с ней Миа, Харлоу и Лола.

Жутко беспокоит, как ясно она дала понять, что между нами ничего не будет. Но если все, что я смогу от нее получить, — это дружба, Лондон нравится мне достаточно сильно, чтобы побороться за это.

Но даже зная, что она работала вчера вечером, я не пошел к Фреду. Я должен дать ей немного побыть одной.

— Подожди, Люк, — на крыльце папа ловит меня за локоть. Солнце село за горизонт, и этот головокружительный микс красных и оранжевых оттенков обрамлен тонкими и высокими силуэтами пальм. Иногда я думаю, что должен быть сумасшедшим, чтобы уехать из этого город и жить где-то еще. — Я хотел сказать еще кое-что по поводу… твоей личной жизни.

А еще бывает, я думаю, что не могу сбежать достаточно быстро.

— Папа… — проведя рукой по лицу, говорю я. — Знаю, вы хотите, как лучше. Но все это просто… невероятно бесполезно.

Странно осознать, что я люблю папин смех, но это правда так. Он так мало ему подходит — мягкий и почти девичий — потому что папа высокий мрачноватый чувак с впечатляющей бородой. Из-за его любви к литературе в сочетании с карьерой в химической промышленности он получил от меня прозвище Химингуэй, когда я был в возрасте, когда уже отпускал шутки, но еще не понимал, насколько она меткая. Кое-кто из его коллег не раз заявляли, что это придумали они, но дома все знали, как оно было на самом деле.

— Знаю, что это мало помогает, — отвечает он. — И последнее, что тебе нужно, — это мы, вчетвером встревающие в твои отношения. Но в семье так всегда и происходит, — задумчиво почесав щеку, он добавляет: — Ты даже себе представить не можешь, сколько удовольствия получают твои мама, сестра и бабушка, вмешиваясь в твою личную жизнь.

— Имею некоторое представление, — я отвожу от него взгляд и смотрю на океан.

— Моя семья делала со мной то же самое, — замечает он. — И я терпеть это не мог.

Засмеявшись в ответ, я снова перевожу на него взгляд.

— Не сомневаюсь.

— Если ты считаешь, что бабушка сейчас перебарщивает, представь только, что было, когда она стала сыта по горло четырьмя детьми и дедушкой и была в ударе.

— Ого. Да уж.

— Понимаешь, о чем я, да? — кивая, говорит он. — Так вот что я тебе хотел сказать: когда я еще не познакомился с твоей мамой…

Поняв руку, я начинаю отворачиваться.

— Нет-нет. Я не могу.

Папа смеется снова и хватает меня за плечо.

— Ой, да просто выслушай меня. Прежде чем познакомиться с твоей мамой… — он мнется и отводит взгляд, — ну, я встречался.

Боже, папа так шифрует «переспал со множеством женщин».

Он кивает, нервно посмеиваясь.

— Довольно много, вообще-то, — добавляет он.

Я закрываю глаза, подавляя желание содрогнуться.

— Пап, я понял.

— Это были восьмидесятые, — оправдывается он. — Случайный секс был нормой. Даже поощрялся. Но когда я познакомился с Джули, понял, что она — для меня. Это не означает, что я больше не получал удовольствие от секса…

Я испускаю стон.

— …или что был готов жениться на первой встречной. Нет, дело было в ней самой, — папа наклоняется, заставляя меня встретиться с ним взглядом. — Так что не позволяй маме, сестре или даже бабушке убедить тебя в необходимости остепениться, если сам того не чувствуешь, — он делает паузу, после чего добавляет: — Ты просто пизец как налажаешь, если это будет не по огромному собственному желанию.