— Ты как? — спрашиваю я и протягиваю руку смахнуть с него пару песчинок. Он замирает и поворачивается ко мне.

— Нормально. Просто немного жжет.

— Тоже терпеть это не могу. Поэтому мне трудно представить, чтобы я специально что-нибудь втянула носом.

Люк издает смешок.

— Боже, я попробовал кокаин всего однажды на одной из бесчисленных вечеринок на втором курсе. Я сразу понял, что могу захотеть еще, поэтому никогда… — он замечает мое шокированное лицо. — Что?

— Ничего, — отвечаю я. — Но это гадость.

Он снова смеется.

— Зачем тогда заговорила о вдыхании всякого?

Я пожимаю плечами. Понимаю, что странно, раз я бармен и так серьезно отношусь к тяжелым наркотикам, но я не раз видела, как, балуясь кокаином, люди превращаются в бог знает что.

— Просто кажется, что это далеко не лучший выбор для спортсмена.

Люк весело хохочет.

— Да неужели?

Меня это тоже смешит.

— Извини, у меня просто рефлекторная реакция, — мне так тяжело представить, как собранный и искрящийся здоровьем Люк делает что-нибудь настолько глупое.

— Но если честно, — пихнув меня плечом, говорит он, — то импульсивные поступки — не особо мое.

Усмехнувшись, я подбираю камень и начинаю рисовать на песке.

— Можешь попробовать не хихикать так глумливо, — Люк подается вперед, и хотя его голос звучит игриво, в нем слышно едва заметное напряжение, когда он продолжает: — Ты меня слатшеймишь [осуждение за сексуальность, навешивание ярлыков, чаще употребляется по отношению к женщинам, ориг. slut-shaming — прим. перев.], Логан?

Я выпаливаю, прежде чем успеваю обдумать:

— Неужели тебе не одиноко?

Вот же черт. Зачем я так сказала? Открыла дверь, куда мне совершенно не хочется шагать.

Мой откровенный вопрос его удивляет.

— Еще как. На самом деле, я устал от этого.

— Тогда почему у тебя ни с кем нет…

— Постоянных отношений?

Пожав плечами, я отвечаю:

— Ну да.

— Потому что единственная девушка, с кем впервые с девятнадцати лет я действительно хочу быть, считает меня импульсивной блядью.

Я замираю. Кровь бушует в ушах, ритмично колотя по венам.

— Я серьезно.

— Я тоже, — он отворачивается и смотрит на песок. — Ты мне нравишься. И не просто нравишься. Я хочу отношения — с тобой.

Тишина поглотила все вокруг нас, и постепенно я расслабляюсь и начинаю замечать грохочущие волны и слышать крики чаек.

Люк снова толкает меня плечом.

— Добавил я неловкости, да?

— Не пожадничал, ага, — поддразниваю я, толкнув его в ответ.

Я знала, что я ему нравлюсь, но не думала, что это что-то большее.

Что-то про отношения со мной.

Про влечение, чувства, не просто отличный секс.

Мои мысли вертятся в голове, словно подхваченные смерчем. Мне тоже нравится Люк. Меня к нему влечет. Мне с ним весело.

Вот только я не доверяю Люку.

А даже если бы и доверяла, я не могу с ним быть.

Мы смотрим, как какой-то серфер ловит просто роскошную волну, и, повернувшись, одновременно улыбаемся друг другу.

— Должен признать, — слегка покачав головой, говорит он. — Что находиться в воде круто. Изучать ритм волн.

Он подтягивает к себе колени и кладет на них руки, и мы оба молча смотрим на волны, обрушивающиеся на берег.

— Спасибо, что привела меня сюда, — продолжает он. — Знаю, что ты не особо хотела, но я тебе признателен.

— Я не не хотела… — начинаю отвечать я, но он приподнимает руку, останавливая меня.

— Все нормально, — Люк поднимает валявшуюся у его ноги ракушку и большим пальцем стряхивает с нее песок. — Ты же знаешь, что я никогда так к тебе не относился, да?

Я в замешательстве наклоняю голову.

— Что?

Он сглатывает.

— Я про «Блисс» и тот вечер. Знаю, ты слышала слова Дэниела.

— А-а, — я наконец понимаю, о чем он. — Слышала, да.

— Поэтому ты больше не хотела меня видеть? — он говорит так, словно уже знает ответ.

— Это одна из причин.

— Дэниел мудак…

— Дело не в нем. Ну то есть, в нем, но… — я делаю глубокий вдох, чтобы привести мысли в порядок. — То «побаловаться» было отвратительно. Парни иногда ведут себя омерзительно, хотя и предсказуемо. У нас с тобой все было случайно, пара довольно неплохих вечеров и…

Люк поворачивается ко мне.

— Они были очень даже неплохи.

Я шутливо закатываю глаза.

— Причина моей реакции на то замечание не в том, что я не считаю их неплохими. Я не сержусь ни на его слова, ни на то, что ты практикуешь секс на одну ночь, и даже не на то, что ты с ним согласился. Ну, это меня смутило, но я справилась, — он виновато морщится, поэтому я понижаю голос, чтобы у него не было ощущения, будто я его отчитываю. — Меня взбесило, что вы, парни, говорите о женщинах как об угощении. Будто они одноразовые и легко заменимые, когда подают более привлекательное «блюдо». Так что да, между нами все прекратилось, потому что с тем, кто имеет настолько допотопное отношение к женщинам, я даже случайного секса не хочу. Хотя никак не ожидала, что это выльется во что-то еще.

Его щеки краснеют, и, глядя вниз, он кивает.

— Я не думал о тебе как о легко заменяемой, — говорит он. — Просто хочу убедиться, что ты это знаешь.

В груди становится слишком много бабочек, и я тяжело сглатываю, чтобы успокоить их.

— Ценю это, мой друг, — отвечаю я.

В ответ на это слово Люк иронично и, возможно, задумчиво улыбается, а потом спрашивает:

— А какие другие причины?

Я несколько раз моргаю, пытаясь вспомнить начало разговора.

— Другие причины, по которым ты не хочешь меня видеть — в романтическом смысле, — подсказывает он.

— Думаю, та главная, — рисуя пальцем спирали на песке, говорю я. — Не уверена, что хочу чего-то такого сейчас. У меня некоторые трудности с доверием, а ты не тот, кому легко доверять…

Люк молча поднимает другую ракушку и вертит ее в руке, ожидая продолжения.

— Харлоу психанула немного, узнав, что мы… — я оставляю фразу не законченной.

Он бросает ракушку и отряхивает руки от песка.

— Могу себе представить. Но она переживет.

Повернувшись к нему, я спрашиваю:

— Почему все так про нее говорят?

Он пожимает плечами.

— Потому что это Харлоу. Она вспыхивает, как бумага, а не горит, как дерево. И вспышку ты не можешь спрогнозировать.

Его непринужденная уверенность куда сильнее обнадеживает, чем полная комната нервозных Лол, Оливеров, Финнов и Анселей.

— Ты как-то слишком самонадеян.

Его улыбка немного грустная.

— Я был с Миа, но Харлоу была всегда поблизости. Лола тоже, — добавляет он. — Но моя дружба с Харлоу была другой. Ближе. Лола эмоционально была чуть сдержанней. А вот Харлоу… — он смеется. — Харлоу ни капли не сдержанная. Я был ей больше братом, нежели другом. Мне интересно, была ли она расстроена из-за того, что мы отдалились друг от друга. Потому что сам я почувствовал именно это, узнав, например, что они все вышли замуж, а я и понятия не имел.

Не зная, что ответить, я просто молча киваю. Прищурившись, Люк смотрит на воду.

— Так что я думаю, она беспокоится об уязвимости Миа и о том, что касается тех наших времен. И я думаю, отчасти Харлоу права насчет ее уязвимости, но точно не в таких объемах, как ей кажется. Харлоу просто мама-медведица.

— И тебя это не беспокоит? — спрашиваю я. Он поворачивается ко мне. — Ведь Миа знает, что мы переспали.

Он смотрит на меня, будто я говорю какие-то глупости.

— Нет. А что?..

— Ладно тогда. Хорошо.

На лице Люке медленно появляется улыбка.

— Надеюсь, наш уговор остается в силе.

Я копаюсь в памяти, прежде чем понимаю, о чем речь.

— Ты выполнил свою часть сделки. И я не врала, ты справился на отлично.

— Спасибо, — гордо улыбаясь, отвечает он. — И несмотря на то, что я недавно сказал, я по-прежнему за то, чтобы быть этими «просто друзьями». Мне нравятся наши отношения, какие они есть у нас сейчас.

— Спасибо за то, что сказал, — солнце стало ниже, и не нужны часы, чтобы понять — время уходить. — Мне пора, — встав, я стряхиваю с ног песок.

— На работу?

— Ага.

Он наклоняется поднять свою доску.

— Марго охренеет, когда узнает, что я просто был, не говоря о том, что серфил в океане.

— Я отлично провела время, — ставлю свою доску вертикально и вытираю ее полотенцем. — Ты справился куда лучше, чем я ожидала.

— Сочту за комплимент, — отвечает он и надевает футболку. Я чуть не заскулила, когда все эти мышцы скрыла ткань.

— Прости, просто имела в виду, в первый раз мало что бывает идеально.

Люк ухмыляется.

— Я напишу тебе, чтобы договориться про «Шесть Флагов».

Мои плечи опускаются, и я издаю стон.

— Неужели тут нет никакой лазейки?

Он мотает головой и улыбается.

— Ну нет. Я же будущий адвокат. Стал бы я предлагать сделку с возможностью увильнуть! Но мы можем поехать летом. Пусть твои нервишки немного попривыкнут.

Я смотрю, как он наклоняется поправить шлепанцы, а потом надевает их. Он такой милый. И так неподдельно хорош.

— Ты тут аж до конца лета? — спрашиваю я. От такой мысли сердце подпрыгивает к горлу.

— Хм, — Люк сладко улыбается, и в уголках глаз появляются морщинки. — Думаю, там поймем.

Глава 12

Люк


Могу с уверенностью сказать: сдавать мазок из уретры — не лучшее начало выходных. Поверьте на слово, можно придумать развлечение и повеселее.

— Эти анализы самые точные, — уверяет меня медсестра, не замечая моей паники и глядя в мою карту. — Мы возьмем мазок на сифилис, гонорею и хламидиоз и кровь на генитальный герпес и ВИЧ.

— Отлично, — хрипло отвечаю я. Пугающий, стерильно упакованный тампон лежит на подносе возле ее локтя.

— Боли при мочеиспускании есть? — спрашивает она.

— Нет, — я ерзаю, стараясь одернуть бумажную накидку, что мне выдали; та едва доходит мне до бедер. Небрежно кладу руки над тем местом, где хозяйство почти полностью видно, и сам не знаю, чего я так дергаюсь. Я уже делал это раньше, и довольно тесно знаком с медсестрой — в больничном смысле слова.

— Никакого зуда или выделений?

— Нет! — я инстинктивно прикрываю промежность рукой.

— Это хорошо, — улыбнувшись, медсестра идет мыть руки. — Краткий визуальный осмотр, а потом возьму кровь, ладно?

— А мазок? — спрашиваю я.

Она виновато морщится и, вытерев руки, выбрасывает бумажное полотенце в мусорное ведро, нажав на педаль.

— Это быстро, у меня легкая рука.

Издав щелкающий звук — который эхом раздается по кабинету — она надевает перчатки и подходит ко мне.

Все закончилось быстро — не ржать! — хотя теперь я всю жизнь буду помнить ощущение сухого тампона, засунутого в член, или как медсестра возраста моей матери дотошно проинспектировала все мои прелести. Но зато потом забор крови, и я свободен.

Выходя из клиники, чувствую себя обновленным, поскольку выполнил один пункт из всего списка «Начни новую жизнь». Но перед этим я не особо беспокоился. Даже с Миа я всегда пользовался презервативами.

Скорее это была понятная боязнь самой возможности появления венерических заболеваний. Плюс я не всегда занимался сексом на трезвую голову, и немало раз секс под алкоголем был достаточно акробатичным. Каковы шансы, что однажды презерватив порвался, а я и понятия не имел? А что, если у девушки, которая делала мне минет — а вот тут я никогда презервативами не пользовался, я идиот, знаю — был герпес?

Крепко схватившись за руль одной рукой, я выезжаю со стоянки клиники и другой рукой ищу музыку, чтобы заглушить свои панические мысли. Меня ждет внепланово свободный день. Всего месяц назад это был бы идеальный день и выглядел следующим образом: я бы отправился выпить пива с Эндрю или Дэниелом. Потом игра в поло в бассейне, а вечером бар.

Но на сегодняшний день все это уже не то. Дэниел и правда полный мудила. У него недавно родился сын от официантки, с которой он трахался несколько недель, и сейчас он рвет задницу на работе, чтобы платить алименты на ребенка, при этом все равно проводя вечера в барах в поисках перепиха.

Эндрю немногим лучше, по-прежнему каждые две-три недели меняя подружек. Коди активно пользуется секс-бонусами внезапно наступившей холостяцкой жизни, так что, думаю, он пережил расставание с Джесс. Только Дилан действительно классный парень. Он хорошо обращается с женщинами и заслуживает чего-то реально стоящего… Мне остается только надеяться, что он не запал на Лондон.