Мне остается только догадываться, что за разговор у них состоялся, и что со стороны Харлоу это может быть желание дать понять Лондон: все в порядке. Делаю шаг вперед, все еще ощущая замешательство и восторг — где-то лет с одиннадцати и до девятнадцати я проводил почти все выходные в обществе этой женщины — и обнимаю ее. Харлоу крепко сжимает меня в объятиях, и я попадаю лицом в море ее рыжих волос.

— Ну ни хрена себе, ты по-прежнему пользуешься этим травяным шампунем, — накрытый неожиданной волной ностальгии, говорю я.

Отодвинувшись, Харлоу поджимает губы.

— Это «Аведа», ты, неотесанный простолюдин.

— Ты пахнешь, как хиппи.

Она равнодушно пожимает плечами.

— Моему мужу нравится.

— Или он просто слишком боится сказать правду.

Харлоу радостно хихикает.

— Ты явно не знаком с Финном.

Не переставая улыбаться, Харлоу подходит к столу для пикника, где ждет Лондон, успевшая разложить невероятное количество еды: сэндвичи, несколько салатов, оливки, чипсы и газированная минералка.

Взглянув на нее, я тихо говорю:

— Выглядит потрясающе.

Она снова краснеет — господи, да что это с ней? — и встречается со мной взглядом.

— Я рада. Это была идея Харлоу…

— Нет, я думала принести тебе арахисовое масло и желе, но Лондон настояла, чтобы мы купили что-нибудь получше. Она для тебя слишком хороша, — говорит Харлоу, а мне приходится сдерживаться, чтобы не обнять ее снова.

Я смотрю сначала на одну, потом на другую.

— Так что это в итоге? Ты подлизалась ко мне, чтобы Харлоу всыпала мне по первое число?

— Поздно беспокоишься, Люк. Захоти я расправиться с тобой, так бы уже и сделала, — отвечает Харлоу и, взяв сэндвич, рассматривает его.

— Это точно, — говорю я и тоже беру себе сэндвич.

— У нас вчера состоялся долгий милый разговор, и Лондон заметила, что, возможно, в последнее время я немного лезла не в свое дело. Я обдумала это и поняла, что она права. Приговор вынесен. Ну а теперь, если ты и вправду достоин этой мисс Стопроцентной Американочки, — Харлоу кивком показывает на Лондон, — мы это увидим.

Я смотрю на Лондон, которая, кажется, делает все возможное, чтобы избежать зрительного контакта со мной. Успокоившись, что Харлоу тут не для того, чтобы меня кастрировать, я отвечаю:

— Харлоу, ты видела меня с Миа каждый день в течение долгих лет. Так что ты уже знаешь, достоин ли я или нет.

Кивнув, она кидает в рот оливку.

— Я тут как бы пытаюсь сделать всем хорошо. Не припомню, чтобы ты так медленно соображал.

Мне хочется ответить какой-нибудь шуткой, но в этот момент я так благодарен Харлоу, что не могу придумать ничего большего, чем насмешливую ухмылку в ее сторону.

— На тот случай, если ты забыл, Харлоу тот еще бульдозер, — встревает Лондон и улыбается, не поднимая глаз. Открыв контейнер с салатом, она втыкает в него вилку. — Извини, он уже заправлен, — тихо подшучивает она.

— Постараюсь не помереть, — отвечаю я и намеренно касаюсь ее руки, когда она протягивает мне салат. Она перечила Харлоу! Ради меня. Кажется, мне нужно время переварить это.

В ответ Лондон поднимает голову и взглядом словно говорит мне: «Веди себя хорошо». После чего возвращается к своему сэндвичу.

Харлоу с интересом наблюдает за нами.

— Я скучала по тебе, Люкер. Все мы скучали.

— М-да… — начинаю я и замолкаю. Ну то есть это немало для меня значит. Все мы были очень близки. Миа, Харлоу и Лола для меня как родные, и все мы старались делать вид, будто ничего такого не произошло, когда после аварии Миа наши отношения просто рассыпались в пыль. В течение первых двух лет было трудно не чувствовать себя обозленным, поскольку из-за произошедшего дружба Миа с девочками не пострадала, но позже пришло понимание: никто не виноват. — Я тоже по тебе скучал.

— Но, похоже, ты неплохо с этим справлялся, — по ее тону мне не понять, что именно она имеет в виду. Она про мое полное отсутствие моногамии в последние годы? Или без задних мыслей считает, что я молодец, имея в виду Лондон? Когда дело касается Харлоу, всегда приходится пробираться сквозь слои всякой хрени. Вопрос лишь в том, как глубоко копать в каждом конкретном случае.

— Расскажи лучше, как это вы все вдруг повыскакивали замуж? — спрашиваю я. — После окончания колледжа испугались, что останетесь старыми девами или что?

Харлоу пожимает плечами.

— Думаю, просто каждая нашла того самого.

Снова взглянув на Лондон, вижу, что она с преувеличенной внимательностью разглядывает этикетку на бутылке. Она сегодня странно тихая.

— Слышала, ты собрался в магистратуру, — привлекая ко мне внимание, говорит Харлоу.

— Все верно.

— Лично я считаю, было бы круто остаться в UCSD, и…

— И чтобы Ансель стал моим профессором? — договорив вместо нее, я улыбаюсь. — Ага, ты не одна этого хочешь. Марго молится об этом каждый день.

— Это было бы ужасно неловко.

— А я, кстати, думаю, все было бы не так плохо, — возражаю я, и Харлоу в ответ приподнимает брови. — Ансель отличный парень.

По молчанию Харлоу я понимаю, что удивил ее, хотя Миа тут нет, и предполагалось, что я могу говорить откровенно и нечто совсем иное.

— К сожалению, не думаю, что это произойдет, — продолжаю я.

— Да ладно тебе, Люк, — говорит Харлоу. — Тебе нужно выбрать UCSD, сам ведь знаешь.

— Я уже выбрал, — отвечаю я, мельком глянув на Лондон. Я еще не говорил ей. Мне не хотелось поднимать этот вопрос, потому что он казался слишком… серьезным. — В смысле, не приму предложение UCSD. Меня ждет Боулт [имеется в виду Боулт Холл, юридическая школа в Беркли — прим. перев.]. Правда я еще не дождался ответа от Йеля, но скорее всего поеду в Беркли.

Лондон резко поднимает голову.

— Что?

От чувства вины у меня стынет кровь.

— Да, на прошлой неделе получил ответ из нескольких мест.

— Ну ничего себе, это же офи… — тут в сумочке Харлоу звонит телефон, и, вынув его, она визжит, потом, извинившись, отвечает на звонок.

— Эй, ты, странная, — шепотом я зову Лондон. Когда она смотрит на меня, продолжаю: — Ты собираешься объяснить, что тут происходит? Почему ты сегодня как воды в рот набрала?

— Вчера вечером со мной случился мини-срыв или что-то типа того. На тот момент у меня дома была Харлоу, мы немного поговорили, ну и вот.

Нахмурившись, я кладу на ее руку свою.

— Я рад — в восторге, если честно — что ты здесь, но я не про это. Что с тобой сегодня?

— Я просто задумалась.

— Задумалась о че…

— Можно я останусь у тебя сегодня? — просит она, наконец встретившись со мной взглядом.

— Сего…

— Я бы пригласила тебя к себе, — быстро перебивает она. — Но Лола уехала сегодня утром, так что я устроила покраску стен. Там теперь жутко воняет.

Не могу понять, то ли она хочет переждать у меня, пока краска не высохнет, то ли хочет быть со мной, но в любом случае я за.

— Конечно. Да.

Она благодарно мне улыбается и снова наклоняется над едой. А я не в состоянии от нее отвернуться. В тени становится лучше видно, что Лондон немного поработала над своим внешним видом: слегка накрасилась, гладко расчесала волосы и даже накрасила ногти.

— Лондон? — снова зову ее я.

Она поднимает голову, а я не знаю, как спросить, что у меня на уме. «Почему ты так нарядилась»? Это слишком по-козлиному и подразумевает, будто до этого она выглядела не так хорошо, а это не правда.

— Что? — спрашивает она, когда мое молчание затягивается.

— Ты сегодня очень красивая.

Усмехнувшись, она улыбается, глядя вниз на свой сэндвич.

— Молчи лучше.

— Нет, правда. У тебя же ведь потом не назначена встреча с каким-нибудь парнем? — интересуюсь я, пытаясь выдать обаятельную улыбку.

Лондон смеется.

— Нет.

— А с девушкой? У меня широкие взгляды, но когда ты выглядишь, как сейчас, мне ни с кем не хочется тобой делиться.

Ее улыбка становится шире, но потом тут же исчезает. Она убирает прядь волос за ухо и притворяется, что хмурится, когда, не глядя на меня, шепчет в ответ:

— Ну ты и идиот.

Вернувшись, Харлоу бросает телефон в свою сумку.

— Никогда не выходи замуж за рыбака, — заявляет она мне.

Я смеюсь.

— Учту.

— Они настолько сексуальны, что в итоге ты будешь спускать всю зарплату на купленные в последнюю минуту билеты.

Посмотрев на них обеих, я спрашиваю:

— Что-то я запутался. Тебе приходиться летать, чтобы увидеться с собственным мужем?

— Когда он на съемках, — уточняет Харлоу и откусывает огромный кусок сэндвича. Проходит где-то года три, прежде чем она, прожевав наконец и проглотив, добавляет: — Он один из «Рыбаков».

Я шлепаю рукой по столу.

— Да ладно! Я жду это шоу. От одних только промо-роликов чувствую себя крутым мужиком. Погоди-ка, — я делаю паузу. — Ты что, замужем за одним из них? — Лондон смотрит на меня предостерегающе, но я слишком увлекся, чтобы обратить на нее должное внимание. — Они же все холостяки.

— Не все! — на грани истерики громко кричит Харлоу, а, глянув на Лондон, я замечаю, как она быстро прячет улыбку.

Пока мы с Харлоу рассказываем друг другу произошедшее с нами за последние годы, Лондон слушает, улыбаясь и смеясь от разных историй — она не росла с нами и не может понять в полной мере, какими безумицами были Харлоу, Миа и Лола еще со школьных времен.

— Лю-ю-юк, — протяжно говорит Харлоу, качая головой, — что бы мы без тебя тогда делали?

— Люк был вашим лучшим другом? — Лондон спрашивает немного скептически, но по большей части в восторге, и, блин, за это я готов расцеловать Харлоу прямо сейчас. Как она сообразила, что Лондон нужно услышать именно это?

— О-о-о, — Харлоу поднимает руку, — ты даже понятия не имеешь. Бедный парень. Прежде чем позвонить родителям, мы всегда звонили Люку. Он забирал нас отовсюду и спасал нашу троицу больше раз, чем я в состоянии вспомнить.

Я смеюсь, потому что это правда. Когда они трое оказались голыми на улице и без ключей, я тогда шевелил мозгами больше, чем любой человек на планете. Или когда прокололо шину у рухляди Миа: они решили в тот день поехать по бездорожью где-то под Сан-Бернардино — в нескольких часах от дома — и мне пришлось ехать за ними к озеру Большой Медведь и забирать, потому что они забыли палатку для этого похода. Плюс у них не хватило денег на мотель, а у Харлоу случилось пищевое отравление.

Однажды их поставили во главе комитета по организации выпускного в школе, и вся школа просто чудом не была арестована за непристойное поведение. Но когда приехали копы, мне удалось их убедить, что всему виной вовсе не пьяная в хлам Харлоу.

Я тайком пробирался в дом к Миа — не только для совместных шалостей, но и чтобы отвезти ее на пляж и смотреть, как она танцует в рассветных лучах.

Каждый вторник и четверг я возил Лолу на ее вечерние занятия рисованием, с тех пор как получил права.

Я бы сделал для этих девчонок все что угодно. И делал.

Да я и сейчас готов.

А сейчас мы с Харлоу то злимся, когда в памяти всплывает какое-нибудь снисходительное замечание отца Миа насчет ее танцев, то в следующий момент ржем до хрипоты, вспомнив трехногого пса Лолы, который стремился в буквальном смысле заняться сексом с любой ногой в зоне ближайшего доступа. Девчонки однажды решили удержать меня на месте и посмотреть, что будет, если псу не мешать — я в свои пятнадцать был распластан на диване тремя подружками — а он в итоге описал мне ногу.

Во время всех этих воспоминаний Лондон продолжает молчать, и мне хочется тут оставить ее в покое. Я ведь не идиот и прекрасно вижу, как она каждые несколько секунд пристально смотрит на меня, словно размышляет над происходящим между нами двумя, да и сам факт ее присутствия здесь — с купленным обедом и в этом сарафане — скорее всего, хороший знак.

Но в то же время внутри я чувствую напряжение. Хочу побыть с ней наедине и поговорить — о нас, о том, на самом ли деле она в порядке, о том, что через несколько месяцев я уеду — но при этом точно знаю, что не стану больше на нее давить. Впервые за все время наших… отношений… мне нужно дождаться, чтобы она сама пришла ко мне.


***


Вернувшись домой, я нахожу Лондон сидящей у меня на крыльце и обнявшей свою сумку, и прежде чем успеваю подняться на верхнюю ступеньку, она начинает говорить:

— Я только что приехала. Не могла ждать…

— Мечтаю, чтобы ты соврала хотя бы раз, — ворчливо подшучиваю я. — Мне нравится представлять, как ты тут сидишь и с волнением и тоской ждешь меня.