У Люка очень красивая спина. Широкие плечи и выпуклые мышцы, сужающийся к талии длинный торс. Я заворожена гладкой и загорелой кожей, линиями мускулов. Еще он теплый и как-то умудряется хорошо пахнуть после всего, что мы вытворяли руками, после секса без презерватива и обнимашек во сне.

А еще я очень не хочу уезжать.

Разговор с Марго все еще звучит у меня в голове, и, сняв с себя полотенце, я забираюсь в кровать.

Обнимаю его за талию, и он тут же вздрагивает.

— Лондон? — бормочет он. Перехватывает мои пальцы у себя на животе и поворачивается лицом ко мне. Приоткрывает сонные глаза и щурится от яркого света. — Привет.

Его волосы стоят торчком, а на щеке след от подушки.

— Что у тебя с волосами? — спрашиваю я, протягивая руку и снова пытаясь их пригладить.

— Ну, я спал, — говорит он и улыбается. — С тобой.

Оглядев беспорядок вокруг нас, я смеюсь.

— Тут словно ураган пронесся. А тебе разве не надо на работу?

— Возьму первый в этом году отгул, — отвечает он. И тут же резко толкает меня на спину, а сам нависает надо мной. Люк неторопливо рассматривает мое лицо, но мне трудно сейчас понять его эмоции.

Происходящее — оно настолько настоящее.

— Ты была в душе? — интересуется он.

— Да. Это ничего? Я чувствовала себя слишком липкой.

Конечно, могу ошибаться, но он выглядит немного гордым собой.

— Можешь делать здесь что угодно, — говорит он и прячет лицо у моей шеи. — Черт, ты так приятно пахнешь.

— Надеюсь на это, — отвечаю я, хихикая, когда его щетина щекочет мою кожу. — Это же твое мыло.

Он посасывает мою шею, а потом поднимает на меня взгляд.

— Марго еще тут?

— Только что уехала. У вас это в крови? Она сделала только один тост, — засмеявшись в ответ, Люк осыпает легкими поцелуями мое горло. — Ну кто ест только один тост? У вас, Саттеров, какой-то пунктик насчет непарных кусочков еды?

Застонав, он говорит:

— Логан. У меня нет никакого желания сейчас говорить о своей сестре.

Он перемещается чуть ниже и прижимается ко мне бедрами, делая ими легкие вращательные движения.

Мы оба голые, и от этих ощущений — мягкого прикосновения кожи к коже — я резко задерживаю дыхание. Мы не впервые вместе без одежды — хотя и не так долго — но это все равно достаточно ново, чтобы ощущения были острыми от прикосновения всего его обнаженного тела с моим.

В комнате прохладно, она расположена в задней части дома, в тени двух больших эвкалиптов. Но все равно тонкие лучи солнца умудрились пробиться сквозь листья, согревая изножье кровати и выхватывая из тени танцующие пылинки. В их свете кожа Люка кажется золотистой, как будто он светится изнутри.

Видимо, он тоже это заметил и смотрит, как цвета нашей кожи отличаются друг от друга. Моя грудь сильно светлее, чем все тело, и на ней следы как минимум трех разных купальников. Может, он привык к девушкам, пользующихся автозагаром или загорающим полностью, но нет — он заворожен разницей оттенков.

Положив ладонь на мой сосок, Люк совсем чуть-чуть кружит ею, но этого достаточно, чтобы он затвердел, а пальцы моих ног поджались. Мне всегда нравились игры с сосками — он это уже давно выяснил — и этот прямой импульс от них прямо между ног. Каждое прикосновение, как мягкое, так и сильное, — словно электрический разряд, направленный в клитор. И я уже чувствую, насколько мокрой стала и как сильно жажду большего.

Увидев мою реакцию, Люк со стоном произносит мое имя и наклоняется осыпать укусами мои ключицы и верх груди. Он настойчиво посасывает один сосок, пощипывая при этом другой, и в ответ я шире раздвигаю ноги, чтобы дать ему больше места.

Люк приподнимается и целует сначала мою верхнюю, а потом и нижнюю губу, сильно посасывая, от чего немного больно. Смещается ниже и покрывает поцелуями мою шею, между грудей и ребра. Губы покалывает, и, проведя по ним пальцем, я чувствую, какие они горячие и припухшие.

— Честное слово, я современный мужчина, ни капли не пещерный человек и, спасибо женщинам моей семьи, самый ярый феминист на свете, но блядь, до чего же я люблю запах своего мыла на твоей коже.

Я смеюсь и запускаю пальцы ему в волосы, пока он целует мой живот и шепчет, как хороша моя кожа на вкус и запах. Когда он добирается до тазовых костей, инстинктивно мне хочется его остановить, но я не в состоянии произнести хотя бы слово.

Люк тоже медлит, задержавшись на пупке и целуя кожу чуть ниже него. Я хочу это. Как и каждая клетка кожи, жаждущая, чтобы он спустился ниже. И еще чуть ниже.

Я приподнимаю бедра и рукой, держащей его за волосы, даю ему, языком рисующему круги вокруг моего пупка, понять, чего именно хочу.

Люк поднимает голову. Его взгляд слегка расфокусирован.

— Логан?

Я думаю о Люке, доверяющем мне настолько, чтобы встать на борд, и о том, что всем нам нужно иногда прыгнуть в неизвестное. Потом думаю о том, как он сказал, что любит меня.

Я хочу прыгнуть.

Потом киваю, и, поняв, что это означает, Люк улыбается.

— Я думал об этом так много, что это как-то уже за гранью нормального.

Мое лицо краснеет.

— Я тоже.

Люк качает головой, будто сомневается в реальности происходящего.

— Сделай мне одолжение.

— Конечно.

— Можешь не сдерживаться и быть очень шумной, Ямочка?

— Эй, с тебя доллар, — ущипнув его за плечо, замечаю я.

— Мой кошелек в штанах, возьми оттуда, сколько захочешь.

Он больше не ждет, и я откидываю голову и в предвкушении выгибаю спину, когда он движется вниз. Его первые прикосновения изучающие: сначала мягкие поцелуи на лобке, потом, спустившись ниже, он приоткрывает свои губы и прижимается прямо к клитору.

Захлебнувшись воздухом, я вскрикиваю.

— Нравится так? — спрашивает он, после того как вобрал меня в рот и нежно пососал.

— Да, — кивая, отвечаю я. — Еще.

Люк пальцами мягко держит меня раскрытой и снова втягивает клитор в рот, на этот раз чуть сильнее. Это одновременно и слишком, и недостаточно, и, с трудом дыша, я так же с трудом думаю, зачем я так долго ждала, чтобы позволить ему сделать это.

Люк чередует поцелуи, легкие касания языком с более сильными — всей его поверхностью, от чего мои бедра сами собой приподнимаются и начинают двигаться ему навстречу.

— Боже, да, — всхлипываю я. — Я не могу… пожалуйста… — я и сама не знаю, о чем именно прошу, слова вырываются сами собой. — Черт, да, вот тут.

Поняв, что тяну его за волосы, я хочу отпустить, но он мотает головой и, встретившись со мной взглядом, поднимается на колени.

— Не надо, — тяжело дыша, говорит он. Его щеки, шея и верх груди розовые. Рот красный и мокрый, и, скользнув взглядом по его телу, я вижу, что его рука на члене. Не спеша погладив себя несколько раз и не сводя с меня глаз, Люк слизывает мою влагу со своих губ. — Перестань думать. Перестань сдерживаться и контролировать себя. Хочешь еще?

Уже кивая, я одной ногой притягиваю его к себе.

Поцеловав мой живот и каждое колено, он кладет мои ноги себе на плечи.

— Я хочу, чтобы ты вцепилась меня в волосы, расцарапала спину, оттрахала мое лицо и вообще — делала со мной, что вздумается. Хочу сделать для тебя все что угодно.

— Ладно, — хватая ртом воздух и не в состоянии осмыслить его слова, говорю я и не могу отвести взгляд, когда он наклоняется снова и кружит языком по клитору.

Мне приходится напомнить себе продолжать дышать, когда он проталкивает в меня палец, скользит им внутрь и наружу, после чего добавляет еще один. Зажмурившись, я сосредотачиваюсь на ощущениях и звуках, которые он издает и которые вибрацией проносятся по мне.

— И с тобой хочу делать что угодно, — добавляет он и, вынув средний палец, проводит мокрую дорожку ниже и слегка надавливает там.

Инстинктивно дергаю бедрами, не в состоянии сформулировать и озвучить хоть что-то, кроме его имени и того, насколько хорошо это ощущается и насколько сильно я не хочу, чтобы он останавливался. Я никогда не делала ничего подобного, и теперь все, о чем могу думать, — это позволить Люку овладеть той частью меня, к которой я еще никого не подпускала. Он не входит внутрь, только не перестает мягко нажимать, от чего мои мысли спутываются в нечитаемый клубок.

Убрав одну руку из его волос, я провожу ею по его лицу, по щеке ко рту и туда, где он двигается на мне. Моя кожа гладкая и скользкая, и Люк стонет, когда мои пальцы скользят по ней — вперед и назад, одновременно с его языком. Я никогда не чувствовала ничего подобного — так много ощущений, что не понятно, где начинаются одни и заканчиваются другие.

Люк взвывает, не отрываясь от меня, и я замечаю, как движется его рука. От мысли, насколько сильно он сейчас возбужден, что не может не прикасаться к себе, мою кожу начинает обжигающе покалывать. Тепло поднимается по моему позвоночнику, и я уже не понимаю, он ли это кричит или я, но оргазм накрывает с головой — раскаленный и нескончаемый — и я приподнимаю бедра выше, дрожа у его рта.

С чудовищным усилием поднимаю голову и смотрю на него, стоящего на коленях рядом со мной, и на его руку, движущуюся по его роскошному члену.

— Дай мне, — говорю я, и он поднимает на меня взгляд, пытаясь понять, о чем я. — Иди сюда.

И только сейчас понимаю, какой у меня недостаток практики и как давно этого не делала. Я тяну его за бедра к себе, и он ставит колени по обе стороны от моей груди. Потом берет еще одну подушку и, подложив ее мне под голову, какое-то время просто ждет, внимательно вглядываясь в меня и тяжело дыша. Он такой высокий, когда так нависает надо мной; мышцы живота напряжены, будто он задержал дыхание. Его член идеален, как и все тело, такой твердый и с капелькой влаги на головке.

— Иди сюда, — снова говорю я и открываю рот, наблюдая, как подрагивают его руки, когда он держит головку у моих губ. Высунув язык, я пробую ее на вкус, и он всхлипывает в ответ. А от нарастающего ощущения власти над ним все мое беспокойство растворяется.

Люк толкается в мой рот — так осторожно поначалу. Поэтому я хватаю его за бедра и смотрю на него в надежде, что мой взгляд скажет ему, чего я от него жду. Я хочу, чтобы он тоже перестал контролировать себя.

— Ты хочешь, чтобы я… — начинает он спрашивать, а я издаю стон, не выпуская его изо рта. Подстрекаемый моей жесткой хваткой, стонами и жаждой, чтобы он использовал меня, Люк сдается и начинает двигаться.

Его член скользит по моему языку, время от времени задевая зубы. Кажется, в такие моменты ощущения для него еще лучше; Люк ругается и, крепко держа меня за челюсть и затылок, скользит в мой рот и из него.

— Лондон, да… Боже, офигенно, — между рваными выдохами, задыхаясь, говорит он. Схватившись одной рукой за спинку кровати, он смотрит вниз, наблюдая за нами обоими. — Пиздец, долго продержаться не смогу, — мышцы его задницы сжимаются под моими ладонями, и он мотает головой, словно расстроен, как быстро это закончится. — Нет. Блядь. Уже, — тяжело дыша, он пытается вытащить. — Лондон, отодвинься. Я не…

Протестующе застонав, я держу его крепче, и он кончает мне на язык. До этого момента он был так осторожен и словно боялся оказаться слишком грубым, но сейчас он с силой ударяет в стену над головой и хрипло матерится, когда я сглатываю, не вынимая его изо рта.

Он дрожит, когда, наконец упав рядом со мной на кровать, притягивает меня к себе и целует меня в подбородок, рот и нос. Глаза Люка закрыты, а загнутые вверх ресницы лежат на раскрасневшихся щеках. У меня болит челюсть, а сердце грохочет так сильно, что ему, наверное, слышно.

Хочу, чтобы он снова сказал, что любит меня, но при этом мне страшно это слышать, и я не в состоянии ему поверить.

Затаив дыхание и яснее обычного ощущая собственное сердце в груди, я понимаю, что вот оно, сейчас будет произнесено, когда он приподнимается и прижавшись лицом к моей шее, прерывисто вздыхает.

— Я правда люблю тебя, — сиплым голосом произносит он.

А я жду собственного ощущения переполненности через край… но ничего не происходит, и я не знаю, что сказать.

Поэтому я поддразниваю Люка насчет того, что он рухнул сразу после оргазма. Он сонно целует меня, с трудом приподнявшись на дрожащих руках. Счастлив и расслаблен, он через считанные минуты засыпает.


***


Занимаясь большим заказом, я слышу, как кто-то зовет его по имени. Сейчас только восемь вечера, и несколько его друзей уже час как спокойно играют в пул, но тут словно срабатывает какая-то сигнализация, едва он заходит в бар и попадает в поле зрения, — все тут же кричат ему. С ними еще несколько девушек, кого я знаю в лицо, двое парней, которых я как-то видела с ним, но знакома я только с НеДжо.