Отвернувшись, я возвращаюсь к коробкам.

— А ты раньше бывал у Фреда? — интересуюсь я. — Не помню, чтобы видела тебя.

— Один раз, несколько месяцев назад, но Дилан любит здешнюю атмосферу, и мы вернулись. И к счастью для меня, ты тут работаешь, — с очередной ухмылкой отвечает он.

Я закатываю глаза, но почему-то трудно не улыбнуться в ответ. Он так заразительно улыбается.

И словно в напоминание, что его хорошее настроение — прямой результат его природного трахолюбия, у него в кармане звонит телефон. Он достает его и смотрит на экран, а я разглядываю, как свечение отражается на его лице. Я бы рассталась со всей сегодняшней выручкой «Автомобильного фонда», чтобы прочитать, из-за чего его глаза так округлились.

— Хорошие новости? — спрашиваю я.

Он понимает, что попался, но не знаю точно, то ли из-за этого, то ли из-за прочитанного он стал выглядеть нервничающим.

— Просто друг, — засовывая телефон в карман, отвечает он.

— Ну да, — я выпрямляюсь и перепроверяю свой список, чувствуя его присутствие у себя за спиной.

Протянув руку, он забирает у меня из рук маленькую коробку коктейльных соломинок, и я ощущаю еле уловимый аромат его парфюма и тепло его руки, просачивающееся сквозь ткань своей рубашки.

— Спасибо, что позволила помочь, — говорит он.

Я оглядываюсь через плечо, и его лицо сейчас всего в нескольких сантиметрах от моего. Помещение вдруг становится слишком темным и маленьким для двоих. Особенно, если эти двое занимались сексом и не планируют сделать это снова.

— С тобой приятно, Логан.

— Эй, полегче.

Люк смеется, и по моей коже прокатываются волны теплого воздуха.

— Вообще-то я в общепринятом смысле, но да. И в таком тоже. Очевидно. — отвечает он и, нежно сжав мое бедро, отходит и направляется к двери. По телу расползаются мурашки, и я изо всех сил пытаюсь скрыть дрожь.

Люк Саттер будет большой проблемой.

Глава 4

Люк


— Хочешь, я отправлю?

На секунду мне показалось, что я Марго не так понял, но зная свою сестру, уверен — у меня всегда есть на это шансы.

Я паркуюсь, выключаю зажигание и подношу телефон к уху, как только отключился автомобильный Bluetooth.

— Хочу ли я, чтобы ты отправила мое заявление о приеме в магистратуру?

— Просто надо успеть сдать до вторника, — продолжает она, — и…

— Марго…

— …почта отсюда всего в двух шагах, так что я запросто…

— Марго, — я перебиваю ее так вежливо, как только могу. — Я серьезно. Сам справлюсь. Уже всем есть до этого дело. Слушай, я только что освободился после работы и умираю с голоду. Давай попозже поговорим?

— Я просто ужасно рада за тебя, — застенчиво говорит она. — Твое резюме впечатляет. Знаю, я излишне контролирую, но это такое важное решение…

Вздохнув, я киваю. Мне повезло иметь такую поддерживающую старшую сестру, но бывают дни, когда мне хочется, чтобы она была побольше вовлечена в собственные дела — это отвлекло бы ее от моих.

— Знаю, Гоу-гоу.

Она замолкает и вздыхает из-за имени, которым я ее называю, сколько себя помню, — оно всегда заставляет ее остановиться и про себя сосчитать до десяти.

— Ты вообще как, готов ко всему этому? — спрашивает она. — Осталось всего несколько месяцев, и начнется новая жизнь.

— Если только не подам заявку в UCSD.

— Но ведь ты не хочешь. Я тебя знаю. Понятно же, что хочешь переехать.

— Ага, — согласно отвечаю я. — Думаю, я готов к переменам, — мы говорили об этом уже сто — а может, и больше — раз, и я хочу подготовить ее к вероятности, что скоро, возможно, буду жить на другом конце страны. — Ну то есть иногда это ощущается просто оглушающе. Например, вчера…

— Подожди, я подключу маму к разговору.

Я аж подпрыгиваю на сидении.

— Господи боже, это еще зачем?

Но она меня уже не слышит.

Я оглядываю парковку — у местечка с самой вкусной мексиканской едой, и где в обозримом будущем я надеюсь поужинать — и наблюдаю за группой чаек, сражающихся за кусок тортильи, которую им кто-то бросил. В желудке урчит от голода.

Две секунды спустя я слышу клик в трубке, и затем Марго спрашивает:

— Все тут?

— Ну да, — бормочу я.

— Я здесь, — бодро отвечает мама. — Что случилось, Пузыречек?

Мама и ее прозвища. Просто без комментариев.

— Ничего, — отвечаю я. — Честно говоря, я не понимаю, почему сейчас не ужинаю, вместо того чтобы болтать тут с вами.

— Люк нервничает по поводу заявления, — говорит Марго.

— Марго, сто раз тебе говорил, я не нервничаю! — спорю я с ней. — Все уже решено.

— О, это же прекрасно, дорогой! Ты уже написал им? — спрашивает мама, и я издаю громкий стон.

— Не забудь, до вторника, — они обе хором напоминают мне.

— Просто поразительно, — говорю я. — Я сегодня утром сам оделся. Позавтракал. Умудрился без посторонней помощи добраться до работы и…

— Я или папа можем отправить, — одновременно со мной говорит мама.

— Или я, — добавляет Марго.

— Я как-то даже побрился без происшествий, — продолжаю я, но точно знаю, что они меня не слушают.

— Люкер, — ни капли не смущаясь, перебивает меня Марго, — а ты вообще извинился перед Миа?

Блин, моя сестра та еще зловредная сучка.

— Ты про Миа Холланд? — уточняет мама.

— Ага, — в восторгом подтверждает Марго.

Закрыв глаза и зажав переносицу пальцами, я бормочу:

— Ну приехали.

— А почему он должен извиниться перед Миа? — наседает мама.

Я качаю головой.

— Марго, я больше в жизни тебе ничего не расскажу.

Но моя сестра только смеется.

— Ну да, можно подумать, сможешь хранить от меня секреты.

— Люк, — вклинивается мама, — что случилось с Миа?

— Расскажи ей, — торопит меня Марго.

Откинувшись головой на подголовник сидения, я стараюсь по-быстрому сообразить, как много прямо сейчас готов рассказать. Знаю, они о многом в курсе. Они на самом деле любили Миа и всегда будут. Но жизнь идет вперед. И нам двоим пришлось тоже.

С Миа меня связывала крепкая дружба. И мы не просто подарили друг другу первый поцелуй, первое прикосновение и свою девственность — да мать вашу, мы были влюблены! Она спокойная тихоня, я — легко шел на контакт с людьми и был порой безбашенным. Она знала меня лучше, чем я сам, и пусть это такое жуткое клише, но то была наша реальность. Я рассказывал ей обо всем, а если и нет, то только потому, что она уже догадывалась и сама. Такое взаимопонимание шло со времен детства, когда мы вместе росли. Нас связывала общая история. Любая другая женщина в моей жизни будет располагать сокращенной версией меня, даже если будет сильно стараться. И поэтому я знаю — по крайней мере, сейчас — что любая другая женщина сильно во мне ошибется. А это нечестно.

Закрыв глаза, я вспоминаю тот разговор в баре у Фреда.

И Миа, представляющую меня своему мужу.

Мужу…

Она кажется старше, но не внешне. Это в ее взгляде — он стал тверже, и она, чуть что, не отводит его так быстро. Она не заикается и не произносит протяжно односложные слова. Миа представила его — из-за грохота пульса в ушах я едва расслышал его имя — и я был…

Я был в ужасе.

— Муж? Ты… замужем? — ошалело переспросил я. Наши жизни теперь совсем не похожи и движутся по разным траекториям. Я знал, что она встречается с кем-то, но выйти замуж… Эта новость сбила меня с ног. Чуть ли не буквально вывернула меня наизнанку и выпотрошила.

Ее муж подошел на шаг ближе, когда она сказала:

— Мы поженились в июне.

Не обратив на него внимания, я спросил:

— А как давно ты с ним знакома?

— Не то чтобы это твое дело, — она слегка улыбнулась, посмотрев на него, — но да, мы были в Вегасе и… Это просто случилось, и все.

Я почувствовал, как мое лицо напряглось от отвращения. Нет, даже не от отвращения. От боли.

— Ты серьезно? Стереотипная свадьба в Вегасе, Миа? В тебе что, совсем ничего не осталось от девушки, какую я знал, а?

Воспоминание о выражении ее лица, когда я такое сказал, ощущаются ударом в грудь.

— Ладно вам обеим, — говорю я, покачав головой, чтобы прочистить мысли. — Ничего не произошло. Просто случайно встретились, а я нагрубил.

— Нагрубил? — переспрашивает мама, и я обожаю ее за то, что, кажется, она не может такое даже представить.

— Миа вышла замуж, — заговорщически шепчет Марго. — За француза. И препода по праву в UCSD.

— Это же замечательно! — практически кричит мама. — Мне нужно отправить им подарок.

— Да, хорошая идея, — сдержанно соглашаюсь я. — Все. Я голодный. Могу уже идти?

— Тебе нужно позвонить Миа, — говорит Марго.

— Я не собираюсь ей звонить, ты, мозгоклюй.

— Ты ужинаешь не дома, Люк? — спрашивает мама. — Почему бы тебе просто не заехать к нам? Я сделаю курицу с рисом.

— Пока, мам, я люблю тебя. Марго, а ты труп.

Я отключаюсь.


***


Я вхожу в ресторан, лавируя мимо других посетителя и попутно отвечая на смс. Встаю в очередь на заказ и, услышав, как кто-то вопросительно хмыкает, слегка поднимаю голову и замечаю, как у витрины кто-то взмахнул светлыми волосами.

Эта блондинистая голова мне ужасно знакома.

Я убираю телефон в карман.

— Привет, Амстердам.

Никак не ожидал увидеть Лондон здесь — в очереди в своем любимом мексиканском ресторанчике в паре километров от работы. Но при виде ее с моим сердцем происходит что-то непривычное: оно подпрыгивает, а потом колотится, как отбойный молоток, будто я как-то по-особенному взволнован ее видеть.

Сначала оглянувшись на меня через плечо, она поворачивается и, наклонив в сторону голову, не торопясь осматривает мое тело.

— Симпатичный наряд.

— У тебя тоже, — отвечаю я. То есть, бля, я видел ее голой, а сейчас от ее вида в верхе бикини, коротких отрезанных шортиках и шлепанцах — и все это в лучах заката — у меня начинает чуток кружиться голова. — Но кажется, тебе кто-то забыл сказать, что на улице прохладно.

Наклонив голову, она спрашивает:

— А чья это забота — говорить мне, что прохладно?

Открыв рот, я тут же закрываю его, поняв, что ничего остроумного в ответ придумать не могу. Она снова поворачивается к стойке и, с легкой улыбкой подавшись вперед, делает заказ. Из под шортиков выглядывают округлости ее задницы. Честно говоря, я могу весь день простоять в этой чертовой очереди ради такого вида.

Пока ждет сдачу, она поворачивается ко мне вполоборота:

— Кажется, я не понятия не имею, чем ты занимаешься в течение дня, потому что никак не предполагала, что ты носишь костюм.

— И что ты предполагала?

— Плавки Speedo, например.

— Ну, — отвечаю я, — если я появлюсь в них в зале суда, меня оштрафуют.

Она изо все сил сдерживает улыбку и изучающе смотрит на меня.

— Ты адвокат, что ли?

— Эй, не так быстро! Мне двадцать три с половиной, и я практикант. Собираюсь поступать в магистратуру.

Наблюдаю, как она теперь сдерживает скептический стон.

— Ну да, еще бы.

— Я, конечно, не катаюсь по волнам целыми днями и не разливаю напитки по ночам, но с чего-то же надо начинать

Блядь. А вот это прозвучало дерьмово.

От меня не укрывается, как много усилий Беззаботная Лондон прилагает, чтобы продолжать держаться пренебрежительно в ответ на это, но все же выдает мне улыбочку под названием «Пошел нахуй» и отворачивается, после чего, взяв себе несколько чашек с разными видами сальсы, идет к выходу. Толкнув дверь задницей, выходит и располагается за столиком на улице.

У меня в голове всплывают слова «достойный противник», когда она возвращается ждать свой заказ.

Когда Лондон мельком смотрит на меня, на пухлых губах играет улыбка. Я разглядываю ее светлые волосы, веснушки, потом всю ее целиком: длинные ноги в крохотных шортиках, каким-то чудом спрятанная в треугольных чашечках бикини грудь. Вернувшись взглядом к ее лицу, замечаю, что ее выражение ее лица не привычно открытое — уязвимое любопытство, желание узнать, о чем я подумал, пока разглядывал — но потом она возвращает уже привычную оборону.

Ее вызывают, и она берет огромную тарелку чего-то там. Поднимает к носу и глубоко вдыхает аромат.

— Я прихожу сюда ради Карне асады с фри, — и с еще одной улыбочкой она говорит: — Увидимся! — после чего возвращается к своему столу.