Нет, она подумала, что теперь можно будет поставить в ванную джакузи — была у нее такая мечта, а Вадику поменять машину — он хочет японскую… Впрочем, скорее всего он откажется, потому что у них будет ребенок, а теперь это стоит таких денег…

На большее у нее просто не хватило фантазии.

Наверное, Варвара слишком примитивна. Для нее большая сумма денег — десять тысяч рублей, все остальное представляется чем-то бесформенным. Огромным. Вернее, какой-то блестящей кучей монет. Как в мультике «Золотая антилопа».

Разве что Вадик захочет открыть какое-то свое дело, но и тут ее познаний не хватало. Варя не знала, каков должен быть первоначальный капитал этого самого дела и хватит ли ему двадцати тысяч баксов…

В общем, она пришла домой — сейчас это был дом свекра и свекрови — и стала готовить ужин, как и договаривалась со свекровью. Вечером, когда с работы придет Вадик, они пойдут на свою квартиру — муж должен был привести сантехника.

Они уже купили красивую раковину. Называется «Тюльпан». Вадиму тоже очень нравится. Ванну пока не приобрели. Как чувствовали.

На той неделе можно будет отмечать новоселье. Наташка пообещала ей рыжего котенка, которого первым нужно будет пустить в комнату. На удачу.

Кстати, о Наташке. Что-то у нее там складывается с другом мужа Ольги.

На свадьбе она была Вариной подружкой и как бы по секрету сказала Вадиму, что своим счастьем он обязан именно ей. Хоть они прежде и не виделись, но она, Наташа, хотела с ним познакомиться. Вот Варька и поторопилась его окрутить, чтобы подруге не достался.

Варя даже обиделась на нее:

— Что за ерунда!

На что жених, вернее, уже зарегистрированный муж сказал ей на ухо:

— Собака лает, а караван идет.

Не в том смысле, что Наташку хотел обидеть, а посоветовал не обращать на нее внимания. Что поделаешь, если подруга такая легкая на слово женщина: брякнет не думая, а ты переваривай, если больше делать нечего.

Но это все и вправду были мелочи. Варя по вечерам теперь никогда не была одна — Вадим с работы спешил домой. Конечно, рано говорить о том, что так между ними будет всегда, но Варя нежилась в лучах домашнего тепла, считая, что ей здорово повезло.

После ужина, посмотрев информационные программы, Рашины садились играть в карты. Два на два. Вадим играл с матерью, а Варя со свекром Львом Георгиевичем. Свекровь называла ее Варюшка, а свекор — Варвара, но ей это нравилось. Потому что, даже когда они со свекром проигрывали по ее вине, партнер добродушно басил:

— Ничего, Варвара, крепись, сейчас мы им покажем!

Все было хорошо, просто прекрасно, а Варя не знала покоя. Однажды она рассказала о своих плохих предчувствиях Вадиму, а он пошутил, что Левушка из-за этого родится нервным, так что, может, ей валерьянки попить?

Собственно, срок беременности был еще слишком маленький, чтобы определить пол ребенка, но оба почему-то называли его он, то есть сын, и даже по имени.

Итак, ничего в своей жизни менять Варе не хотелось. Правда, у нее были акции. То есть уже через… четыре месяца она станет их полноправной хозяйкой. Это ее не так пугало, наверное, потому, что четыре месяца, казалось, это очень долго, да и Вадим успокоил ее, сказав, что можно поручить банку заняться их продажей за какой-то процент и после этого деньги просто оставить на счете малыша — Льва или Ксюши, в зависимости от того, кто в конце концов родится. И пусть себе обрастают процентами к совершеннолетию ребенка.

Это его предложение Варю успокоило, так что вопрос с акциями отпал сам собой. По крайней мере не Варе придется его разрешать.

Месяц назад, когда Варя уже уволилась и с помощью друзей искала новую работу, ей позвонила директриса издательства, где Варя прежде работала, и попросила ее выйти на работу, но уже на новый оклад.

— На какой? — спросила Варя.

— Я буду платить тебе восемь тысяч, — сказала та, — но тебе придется работать и за второго корректора…

Варя и прежде работала за второго корректора, только бесплатно. Значит, если бы она с работы не ушла, ей четыре тысячи так и платили бы?

«Спрос не бьет в нос», — говорила бабушка, но Варя над ее словами никогда не задумывалась. Может, и вправду нужно было спросить? Потребовать?

Странно, что в тридцать лет она открывает для себя такие истины, с пониманием которых другие умные люди рождаются.

Между делом отметили Варино тридцатилетие. В узком семейном кругу.

— Неудобно, — сказала она сама, и все с ней согласились.

Муж подарил ей колечко с крошечным бриллиантиком. Признался, что Борис написал расписку на пять тысяч баксов, а пятьсот пообещал ему в виде процентов. Так что, мол, эти баксы вполне заслуживают того, чтобы их истратили на благое дело.


Наконец ремонт в квартире молодых супругов Рашиных был закончен. Новоселье назначили на следующий день, а сегодня Вадим предложил в ней переночевать, потому что накануне завез туда огромную кровать, которую величал «сексодром», а Варя говорила:

— Ложе любви.

— Не пойму, кто из нас поэт?! — нарочито удивлялся Вадим.

Супруги захватили с собой подушки, смену белья, кое-что из еды и питья — надо же отметить такое событие! — заехали к Наташе за котенком и покатили на свою новую квартиру.

Как положено, пустили впереди котенка и следом зашли сами.

Варя заглянула в спальню — огромная кровать одиноко стояла посреди пустой комнаты, потом пошла с котенком и Вадимом к гостиной, посреди которой стоял шахматный столик, а на нем — расставлены те самые серебряные фигурки.

Котенок походил по комнате, не нашел для себя ничего интересного, подошел в столику и стал царапать когтями деревянную ножку.

— Ах ты разбойник! — Варя подхватила его, но котенок ощутимо царапнул ей руку, и Варя его уронила.

Падая, котенок зацепился лапой за одну из фигурок и стряхнул ее на пол. Фигурка покатилась по полу, котенок погнался за ней, а Варя поспешила поднять ее с пола.

Но что это? Серебряная маковка на верху фигурки отломилась, и когда Варя присмотрелась повнимательнее, оказалось, что она вовсе не серебряная, а стеклянная. Причем наружный слой легко оттирался, стоило Варе слегка поцарапать его ногтем.

— Вадик! — в нехорошем предчувствии закричала Варя; муж любовно выхаживал по лоджии, обитой деревом, и что-то напевал.

— Что случилось? — Он выглянул из двери.

— Посмотри! — Она протянула ему на ладони серебряную фигурку и отлетевшую от нее маковку.

— Что, говоришь, они вовсе не серебряные, это подделка? Мы продешевили?

— Нет, посмотри на маковку.

Вадим вгляделся.

— Минуточку. Где-то в ванной у меня был растворитель.

Он смочил маковку куском ветоши, обмакнутой в растворитель, и пробормотал:

— Не может быть!

— Что там?

— Бриллиант, — растерянно проговорил Вадим.

— Выброси его! — сказала Варя, чувствуя, что все в ней холодеет как после наркоза.

— Но их же здесь тридцать два!

— Выброси все!

— Ты что, Варежка, здесь же миллионы.

— Тем более.

Она почувствовала, как ее кольнуло внизу живота, как будто их ребенок тоже испугался вместе с матерью. Она прижала руку к животу и побледнела.

— Что с тобой? — Теперь Вадим не на шутку испугался.

— Так я и знала, — всхлипнула Варвара. — Я все время чувствовала. Ждала. И вот оно. Это Борис. Он и с того света пытается нам помещать. Знаешь, что сказал мне Артем? Что всю коллекцию Виктории украли. Кто-то заподозрил, что бриллианты могут быть спрятаны среди серебра.

— Думаешь, Виктория рассказала кому-то, что продала нам шахматы?

— Вряд ли. Она, наверное, потому нам их продала, что знала: мы вращаемся в разных кругах и об этом никто из ее приятелей не узнает.

— О бриллиантах она скорее всего не знала.

— Я тоже так думаю.

— Мы не можем держать дома эту коробку.

Варю била дрожь, хотя она не могла понять, чего так боится.

— Вот что, — решил Вадим, — утром я поеду в банк и арендую ячейку в сейфе. На год. А там посмотрим. Ну, теперь ты успокоилась?

— Успокоилась, — постаралась улыбнуться Варя, хотя спала плохо и по-настоящему пришла в себя только тогда, когда Вадим позвонил ей и сказал, что шахматы лежат в сейфе.

И пообещала себе, как поклялась:

— Постараюсь, чтобы эти бриллианты остались в сейфе навсегда!