— О, я действительно ее люблю. Ведь я выросла на ферме… пока мы не были вынуждены покинуть ее.

— Жаль будет, если я ошибаюсь, — в голосе Моргана звучали задушевно-доверительные нотки, — но мне кажется, что вы могли бы принести Обществу огромную пользу, мисс Роуз. Я хочу быть совершенно откровенным с вами. «Джермейн корпорейшн» причиняет нам массу беспокойства уже много лет.

— О, я полагала, что у них хорошая репутация, — воскликнула Брайони, с удивлением замечая, что ей неприятно слышать дурное про Кристофера.

— Да, таково распространенное мнение, — подхватил Морган. — Но все дело в том, что, хотя мы знаем за «Джермейн корпорейшн» много грехов по части экологии, мы не можем пока доказать наши подозрения. Так что когда мы услышали о закрытом собрании правления этой компании, нас это очень заинтересовало. — Морган внимательно следил за лицом Брайони. У нее имеется что-то против Криса — он уловил это по мимолетному блеску ее глаз.

— Вот как? И где же состоится это собрание? — поинтересовалась Брайони. Она впервые о нем слышала.

— О, мистер Джермейн — человек очень умный, — произнес Морган с уважением в голосе. — Он использует презентацию своего нового отеля как прикрытие. Когда все будут в ресторане на новогоднем банкете, правление соберется в конференц-зале, чтобы обсудить вопрос о молибденовых копях в Аргентине.

— Копи? — изумилась Брайони. — Но зачем «Джермейн корпорейшн» горное дело?

Морган улыбнулся.

— Мы знаем, что эта компания участвует во многих вредных для природы начинаниях. Проблема в том, что нам нужны неопровержимые доказательства. Их вы и добудете, мисс Роуз. Точнее, я надеюсь на это.

— И что я должна для вас сделать? — спросила Брайони настороженно.

— Вы, кажется, приглашены на этот прием по случаю открытия, не так ли?

Она кивнула.

— В таком случае мы хотели бы, чтобы вы установили в конференц-зале скрытую камеру и магнитофон. Это будет несложно, — поспешил он успокоить ее. — Просто коробка, вот такой примерно длины, — показал он руками. — Все, что от вас потребуется, — уйти на минутку с банкета и поставить коробку в конференц-зале рядом со столом. Загородите ее чем-нибудь, но только так, чтобы маленькое черное окошко смотрела на стол. Там будет скрытый объектив, — солгал он.

У Брайони пересохло в горле. Теперь, когда цель была так близка и представлялась реальная возможность свалить Джермейна, вместо радости она почувствовала такую печаль, что ей захотелось расплакаться. Но она не могла позволить себе такой слабости. Крис далеко не слабый противник, и она не должна быть размазней.

— Хорошо, — кивнула она. — У меня будет с собой сумочка. В ней я и спрячу коробку.

— Отлично, — сказал Морган с нескрываемой радостью. Итак, Крису будет нанесен страшный удар и к тому же руками его собственной возлюбленной. За пять минут до взрыва он позвонит и предупредит насчет бомбы, так что никто не пострадает. Но новый роскошный отель Джермейна превратится в жалкое зрелище. Одно это, сделавшись достоянием прессы, приведет к тому, что все отели Криса опустеют. И с «Джермейн корпорейшн» будет покончено.

Брайони встала. Она чувствовала легкую тошноту и слабость в коленках.

— Ну, мне пора идти. — Теперь, когда все было решено, ей не терпелось уйти от этого таинственного Моргана. Из этого пустого дома, где она чувствовала себя не в своей тарелке. — Где я встречусь с вами, чтобы забрать коробку?

— Здесь, — ответил Морган.

— Она уже ушла? — прозвучал вдруг какой-то оловянный механический голос, в котором не было ничего человеческого.

Брайони вздрогнула и нервно огляделась вокруг.

— Простите, это внутренний телефон, — пробормотал Морган, сжав зубы. — Он проведен наверх. Там у нас рабочая комната, — добавил он, спеша к маленькому ящику на стене и нажимая какую-то кнопку. Насчет комнаты наверху он не солгал. Он не сказал только, что там помещался Грег со своей почти готовой бомбой. — Позвольте мне проводить вас, — произнес он с теплой улыбкой. Он убил бы Грега, если бы тот сорвал дело.

Но Брайони не обратила почти никакого внимания на происшествие с внутренним телефоном. Наконец-то Джермейн у нее в руках. У нее теперь есть верный способ разоблачить его публично, отомстить ему за все, как она когда-то поклялась.

Но завтра они уедут в Аспен, и там Кристофер станет ее любовником.

ГЛАВА 31

Ланс Прескотт глубоко вздохнул.

— Я не уверен, что все получится как задумано, — сказал он, нервно ломая пальцы. — Последний раз у меня был хороший предлог, чтобы позвонить ей. Теперь же…

— Теперь же твоя дорогая экс-женушка страдает из-за разбитого сердца, — перебил его Морган. — И тебе нетрудно будет убедить ее встретиться с тобой. Ты скажешь несколько теплых сочувственных слов, и она как миленькая примчится.

Ланс злорадно усмехнулся. Он был доволен, что роман Мэрион с этим англичанином закончился столь плачевным образом. Так ей и надо, чтобы знала наперед. А через несколько часов она связанная и с кляпом во рту будет увезена в надежное место. Конечно, могут заподозрить его в соучастии, но ничего не смогут доказать. Он всего лишь позвонил ей — вот и все.

А Морган еще раз мысленно обозрел все пункты плана. Все как будто продумано, все подготовлено. Крис как раз отлучился в Аспен, и это тоже кстати сейчас. Ведь Крис всегда умудрялся ломать его планы. Всегда, но только не на этот раз.


Аспен, Колорадо


Немного усталые, но раскрасневшиеся и бодрые после прогулки на лыжах, Крис и Брайони вернулись в отель. Они отлично поужинали в ресторане и отправились прогуляться по Мэйн-стрит. Рука Криса нежно обнимала ее талию, и Брайони все время безотчетно прижималась к его плечу. Деревья вдоль улицы были украшены разноцветными новогодними лампочками, что в сочетании с искрящимися снежными сугробами создавало поистине сказочную картину.

Брайони нравилось, как Крис влюбленными глазами смотрел на нее, как он бросал деньги во все благотворительные кружки, мимо которых они проходили, как смеялся и перебрасывался шутками с поеживающимися от мороза санта-клаусами возле витрин допоздна торгующих магазинов. У нее не оставалось уже никаких сомнений, что она любит его и желает с ним близости.

— Вернемся в отель, — предложила она, чувствуя во всем теле какую-то необычайную легкость. Крис с готовностью повернул назад.

Когда они остановились у двери ее номера, Брайони слегка сжала его руку, и их взгляды встретились. То, что он прочел в ее глазах, заставило и его сердце учащенно забиться.

— Брайони… — проговорил он чуть хриплым голосом.

Ничего не ответив, она молча провела его в комнату и закрыла дверь. Теперь, когда этот момент настал, она не чувствовала ни страха, ни волнения, а только легкое головокружение, словно перед опасным спуском на лыжах с вершины крутой и высокой горы. Ее не волновало, что будет завтра, что будет потом. Ей не стыдно и не жалко было того, что она делает, — стыд и сожаление, возможно, тоже придут потом. А сейчас был только он, Кристофер, и она. И ночь, которую они проведут вдвоем.

Она расстегнула его пальто и прикоснулась щекой к мягкому, нагретому теплом его тела свитеру. Ее ладони проникли со спины под пальто и согревались там, уютно устроившись. А у него пересохло в горле, и голос еще больше охрип.

— Брайони, — повторил он снова, словно не веря еще. — Брайони, ты моя…

Их взгляды встретились, и он увидел в ее прекрасных тигриных глазах огонь страсти и желания. Их губы сблизились, но в последний момент она уклонилась от поцелуя и прижалась губами к теплой пульсирующей жилке У него на шее. Все, что разделяло их, вся прежняя холодность и враждебность, вернее то, что еще оставалось от этого, — все исчезло, как будто и не бывало никогда. Ничто не беспокоило их, ничто не мешало. Брайони вся дрожала от желания и не чувствовала ничего больше.

Кристофер тяжело, возбужденно дышал. Его руки лежали у нее на талии, он гладил ими ее по спине, но прикосновения были легкими как пух — он боялся испугать ее более крепкими объятиями. Такой сильный и уверенный всегда и со всеми, он вдруг сделался с ней нежным и робким. Желая его все больше и больше, Брайони сбросила с него пальто и, оттянув ворот свитера, начала целовать его в горло, в ключицы. Ощущая солоноватый вкус кожи, прижалась губами к его твердому смуглому плечу. Потом перешла к другому плечу, но, видя, что свитер мешает, совсем стащила его. Разряды статического электричества затрещали от движения ткани, и волосы Брайони прилипли к свитеру.

Ей захотелось видеть Криса, и она слегка отклонилась, глядя на его обнаженную грудь. Потом положила ладони на бицепсы — ей нравилось чувствовать их скрытую мощь. В этом было сознание своей извечной женской власти: пусть он неизмеримо сильней, но его сила в плену у нее. И он это безмолвно признавал. Об этом говорили его глаза, горевшие от неудержимого желания.

Брайони обняла его за шею и стала целовать в грудь, слегка прихватывая кожу зубами, так что ему было почти больно от этих покусываний. Она не целовала, а точно жалила, как разъяренная маленькая пчелка, но эти острые укусы были сладостны ему. Он издал легкий стон и облизал пересохшие губы, а его руки конвульсивно сжались на ее спине.

Брайони опустилась на колени и, до конца расстегнув рубашку, поцеловала его в живот. Кристофер тоже опустился на колени и, взяв ее лицо в свои ладони, прильнул губами к ее губам. Его язык проник ей в рот, столкнувшись там с ее языком и начав с ним сладостную борьбу.

Они целовались беспрерывно, упоенно. Брайони прижалась к нему, сомкнув руки у него на плечах, блуждая ладонями по широкой мускулистой спине, а его руки почувствовала у себя на талии — они стягивали с нее блузку и жакет. Она покорно подняла руки, их губы на какое-то мгновение потеряли друг друга, пока жакет и блузка были сорваны с нее и отброшены прочь через всю комнату. Затем и губы снова слились, а руки Криса легли ей на спину, расстегнув и отбросив в сторону бюстгальтер.

Он застонал от наслаждения, когда ее обнаженные полные груди уткнулись ему в грудь. Каким-то жадным и в то же время нежным движением он обхватил их, смял в своих ладонях, большими пальцами мягко массируя соски. Брайони невольно изогнулась, и сладкий стон сорвался с ее губ. А его губы устремились к одной из грудей, целуя, засасывая и лаская ее затвердевший сосок. Голова Брайони моталась из стороны в сторону, ее с красноватым отливом волосы как огонь разметались вокруг разгоряченного лица, а ногти глубоко впились ему в кожу, оставив алые бороздки на плечах. Но они не заметили этого.

Руки Кристофера двинулись вниз, торопясь избавить ее от остатков одежды. От спешки они были чуть-чуть неловкими, но и ее руки были не лучше, когда она нащупала его ремень, стремясь побыстрее расстегнуть его. Чуть пониже она наткнулась пальцами на твердую продолговатую выпуклость и провела по ней рукой, чувствуя даже через материю ее тугую вибрирующую силу. Кристофер издал тихий стон и, повалив ее на ковер, рывком стащил с нее обтягивавшие ее брюки, а затем и трусы. Слегка изогнувшись, он быстро и сам избавился от своей одежды.

Когда эти последние преграды пали, они слегка отстранились, любуясь друг другом. Его совершенное, чуть смуглое, рельефное тело вызывало у Брайони страстное желание прильнуть к нему, а ее полные и нежные формы привели Кристофера в немой восторг С вожделением смотрел он на Брайони, распростертую на ковре. Сколько раз представлял он себе эту картину, но действительность превзошла ожидания. Почти благоговейно он потянулся к ней и, дотронувшись до узкой ступни, скользнул ладонью вверх в направлений бедер. Ее разметавшиеся по плечам волосы и густой треугольник в низу живота одинаково отливали глубокой медью.

— Брайони… — произнес он, и ей страстно захотелось, чтобы он бесконечно повторял ее имя так же трепетно, как сейчас, с тем же страстным желанием в голосе, которое говорило о любви. Он действительно любит меня, подумала Брайони, и глаза ее расширились, а сердце замерло.

— О, Крис… — Она потянулась к нему губами, приподняв от ковра свое разгоряченное страстью и утонувшее в перепутанных волосах лицо.

Поцелуй был сладким. Непереносимо сладким. Затем она почувствовала, как его ноги осторожно скользнули между ее ног и вслед за тем твердо развели их. Все ее тело содрогнулось от желания, а бедра покорно разошлись Его бедро поглаживало ее бедра, его грудь покрывала ее грудь, а курчавые волосы на груди щекотали ее соски. Она не испытывала ни страха, ни тревоги, ей нестерпимо хотелось того, что приближалось.

Уже догадываясь о ее девственности, Кристофер был очень осторожен. Оберегая ее, он действовал медленно и деликатно, готовый остановиться при малейшем крике боли, сама же Брайони даже не думала об этом. Она поразилась тому чувству завершенности и полноты, которое нахлынуло, когда он вошел в нее. Ее тело приняло его, как давнюю часть ее самой, как нечто, без чего жизнь казалась теперь немыслимой. Был короткий спазм боли, когда он погрузился чуть более глубоко, но она лишь закусила губу, почувствовав, как и он напрягся. Он начал медленно двигаться назад, но она удержала его.