Я уже почти задыхалась, когда Ярослав прервал поцелуй. Он поставил меня на ноги, но продолжал обнимать за плечи и очень внимательно, серьёзно смотрел мне в глаза.

— Я очень люблю тебя, — вдруг произнёс он. — Мне кажется, когда тебя нет рядом, я забываю, как дышать.

— Я тоже люблю тебя, — обняла его крепко-крепко, прижалась щекой к его груди.

— Эй, ты что, плачешь? — Логинов вдруг отстранил меня и смахнул большим пальцем слезинку.

— Это от счастья, — шмыгнула я носом.

— Э-э нет, так не пойдёт, сегодня никаких слёз! Поняла?

— Да, сэр, — я кивнула, улыбнулась и ещё раз шмыгнула носом.

— Другое дело, пошли, а то бакланы съедят твой сюрприз.

За двумя большими камнями был расстелен мягкий плед. На нём стояла бутылка безалкогольного шампанского с изображением пиратов, а рядом два пластиковых фужера. На пластиковых же тарелках лежали разнообразные пирожные — корзиночки со взбитыми сливками и фруктами, бисквит с творожным кремом, кусок шоколадного торта и много всего ещё.

— Я не знал, что именно тебе понравится, поэтому взял всего понемногу, — пояснил такое изобилие Логинов.

Он включил светодиодные «свечи» и расставил их вокруг тарелок. Опустившаяся темнота превратила плед в романтический островок.

— А почему детское шампанское? — спросила я, когда Логинов начал открывать бутылку.

— Продавщица упрямая попалась, требовала паспорт, — ухмыльнулся он. — Пришлось на это соглашаться.

Я рассмеялась, представляя, как Ярослав уговаривает женщину продать ему «взрослое» шампанское.

— В следующий раз тебя с собой возьму, старушка.

— Договорились, мой юный друг, — я подставила бокалы, и Логинов наполнил их игристым напитком.

— Ну, за тебя и за взрослую жизнь, — мы чокнулись пластиковыми фужерами, и я отпила немного газировки.

— М-м, барбарисовая, моя любимая, — сделала ещё пару глотков.

— Я так и знал, — приосанился Ярослав, довольный, что угадал.

Мы пили шампанское, пробовали пирожные. Логинов испачкал меня творожным кремом, а после слизывал его с моих губ. А потом мы сидели, обнявшись, смотрели, как восходит над морем большая круглая луна и целовались, целовались, целовались.

Это был поистине мой лучший день рождения.


26

Вернувшись домой, я оставила медведя в беседке, тихо повернула ключ в замке и открыла дверь. В гостиной горел торшер, рядом на диване сидели родители.

— Ты видела, который час? — начала мама с ходу. И я автоматически взглянула на часы, висевшие на стене. Ох, ничего себе! Я и не думала, что мы с Ярославом провели столько времени на берегу.

— Прости, мам, я забыла телефон дома… — это была ложь. Мобильник я оставила намеренно, чтобы не чувствовать себя виноватой, слушая звонки. Я бы не смогла не ответить. И пришлось бы возвращаться домой в десять часов.

— Забыла?! — перешла она на крик. — А голову ты дома не забыла?!

— Маш, ну хватит, — отец успокаивающе положил руку ей на плечо. — Наша девочка дома, ничего страшного не случилось. Она просто увлеклась новым фотоаппаратом и забыла о времени. Так ведь?

Да-да. Я усиленно закивала. Это было наилучшее объяснение. Мне даже ничего придумывать не пришлось.

Мама тяжело вздохнула и вся словно осунулась.

— Ладно, пошли спать, завтра поговорим.

И вот теперь мне стало по-настоящему стыдно за свою ложь. Я подавила желание во всём сознаться и отправилась в свою комнату. Приняла душ и завалилась на кровать с телефоном. Проверила сообщения, полистала новостную ленту и наконец решила, что выждала достаточно.

Дверь открывалась с жутким скрипом. Почему-то днём и когда совесть у меня была чиста, я этого совершенно не замечала. Зато сейчас пришлось замереть и настороженно вглядываться в темноту коридора, вот-вот ожидая гневного окрика родителей.

Но всё было тихо. Я выждала ещё немного. На всякий случай. А потом осторожно двинулась вниз, оставив дверь приоткрытой, чтобы не выдала меня, когда буду возвращаться обратно.

Света я нигде не включала и пробиралась на ощупь. Накинула на плечи первую попавшуюся куртку, сунула ноги в первые попавшиеся кроссовки, похоже, отцовские, и выскочила из дома.

Медведь лежал там же, где я его и оставила — в беседке на столе. Я подхватила его на руки, ощущая, что нежная плюшевая шёрстка пропиталась ночной сыростью.

— Зайку бросила хозяйка, под дождём остался зайка… — тихо пробормотала детский стишок. — Прости, маленький, больше я тебя не брошу, потому что ты хороший.

Прижав медведя к груди, двинулась в обратный путь. Тихо поднялась по ступенькам, осторожно закрыла дверь и повернула замок. Повесила куртку обратно на вешалку, а кроссовки также оставила у входной двери.

Поздравляя себя с отлично проведённой секретной операцией, я направилась к лестнице.

Как вдруг… гостиная осветилась ярким светом. Во всяком случае так мне показалось после полной темноты. Зажмурившись на несколько мгновений, я снова открыла глаза. На диване, на том же самом месте, сидела мама.

Она посмотрела на меня, на медведя, которого я прижимала к груди, затем прищурилась:

— Ну и кто он?

Я сглотнула ставшую вдруг вязкой слюну и тоже посмотрела на игрушку.

— Медведь, — решила, что ни в чём не признаюсь. Вот пусть хоть иголки под ногти втыкает, буду молчать.

— Саш, хватит строить из себя дурочку. Кто тот мальчик, с которым ты провела вечер, и который подарил тебе эту игрушку?

— Как ты догадалась? — удивилась я и тем самым выдала себя с потрохами.

Она усмехнулась.

— Это мужчины ничего не замечают. А я женщина, к тому же твоя мать, поэтому хочу знать, с кем ты встречаешься тайком.

— Мам… — я вдруг поняла, что это мой шанс признаться, вот только… — обещай, что ничего не расскажешь отцу.

— Хм… Почему? — она смотрела на меня серьёзно, по-взрослому, говорила со мной как с равной, наверное, именно поэтому я и решилась ей всё рассказать.

— Папа не хочет, чтобы я встречалась с Ярославом.

— Значит, его зовут Ярослав, это уже что-то. А почему отец против?.. Постой, а это не Ярослав Логинов, сын нашего любимого мэра?

Я кивнула.

— Тогда я понимаю отца, — мама задумчиво на меня смотрела. — У меня это семейство тоже не вызывает особой симпатии.

— Мам, — возмутилась я, автоматически вставая на защиту возлюбленного, — Татьяна Викторовна тут совершенно ни при чём. И, если хочешь знать, она тоже не в курсе наших отношений. Никто не в курсе. Если она узнает, отправит Ярослава в закрытую школу. Она сказала это ему после нового года, когда мы искали Милену, — мама кивнула, подтверждая, что помнит ту ночь. — Да и папе Логинов не нравится. Он так категорично высказался на его счёт, сказал, что Ярослав — сердцеед, что он поиграет со мной, влюбит в себя и бросит…

— А это не так?

— Не так! — возразила я с жаром, на время даже забыв, что папа спит и не стоит кричать, чтобы его не разбудить. — Ярослав не такой. И он любит меня. Я не знаю, как это объяснить словами, просто чувствую…

— Значит, Ромео и Джульетта? — с улыбкой подытожила она. Но я не улыбнулась в ответ, уж слишком трагично у них там всё закончилось. Она, похоже, поняла это и тоже перестала улыбаться. — Хорошо, я сохраню твою тайну. Но ты должна пообещать…

Мама замолчала, а я замерла, кажется, даже забывая дышать в ожидании того, что она попросит за молчание. Чтобы я всегда мыла посуду? Убирала кошачий лоток? Ставила свою обувь на место?

— Ты должна пообещать, что не станешь больше задерживаться допоздна и всегда будешь брать с собой телефон. Договорились? — она улыбнулась, и теперь я улыбнулась тоже. А потом, поддавшись порыву, села рядом с ней, прижалась и обняла крепко-крепко.

— Я люблю тебя, мамочка.

— Я тоже тебя очень люблю, девочка моя. Прости меня за то, что была с тобой резка. Я очень сожалею об этом…

Какое-то время мы молчали, а потом она попросила:

— Расскажи о нём, о Ярославе. Какой он?

Я удивлённо уставилась на неё, немного не веря, что мама и правда хочет знать о моём любимом мужчине. А потом начала рассказывать. Сначала неуверенно, тщательно подбирая слова, затем всё смелее, делясь своими чувствами, мыслями, мечтами.

— Вы что тут делаете? — голос отца застал нас врасплох. Он спускался по лестнице, а я пыталась определить по выражению его лица — слышал или не слышал, о чём мы здесь разговаривали.

— Секретничаем, — мама улыбнулась ему и обняла меня за плечи. — Разбудили? Прости.

— Да нет, просто проснулся, а тебя нет… — кажется, папа смутился, сообразив, что прервал женский разговор. — Ну вы это… продолжайте, я водички только схожу попью.

Он автоматически взял моего медведя, покрутил в руках.

— Ты в курсе, что он мокрый?

У меня замерло сердце. Неужели вот сейчас всё и раскроется?

— Ещё не просох после стирки, — вдруг услышала я мамин голос.

— А-а, — понимающе протянул отец, положил игрушку обратно на стол и пошёл в кухню.

«Это мужчины ничего не замечают», — вспомнила я мамины слова. И правда, не замечают.

— Ну, пойдём и мы с тобой, у меня завтра собеседование в больнице, надо хорошо выглядеть, а для этого нужно поспать.

— Ты будешь работать в Анапе?

— Да, решила, хватит сидеть на шее у твоего отца.

— Вы…?

— Мы решили попробовать ещё раз, — улыбнулась она, — пойдём спать.

Лёжа в кровати я улыбалась. Всё было прекрасно: мои родители снова вместе, Ярослав меня любит, Мурлыка греет своим маленьким пушистым тельцем.

Я перевернулась на бок, уже почти засыпая, но услышала звук входящего сообщения. Думая, что это Логинов желает мне спокойной ночи, взяла телефон. Но номер был незнакомый. Я открыла присланную фотографию. На ней мы с Ярославом сидели на берегу моря и целовались.


27

Моей первой реакцией был панический страх. Хотелось выключить телефон и закинуть его подальше, сделав вид, что ничего не было. Но затем пришла злость — какая-то гадина следила за нами, и я намеревалась выяснить, кто это.

Набрала номер, с которого пришёл снимок. Но его уже выключили, женский голос сообщил, что телефон абонента вне зоны действия сети. Тогда что было нужно этому неведомому фотографу? Запугать меня? Надо признать, ему это удалось. Меня била крупная дрожь.

Если этот снимок увидит Татьяна Викторовна, Ярослав отправится в закрытую школу. Пока Логинову не исполнилось восемнадцать, мать определяет, с кем ему можно встречаться, а с кем нет. И я как раз у неё в чёрном списке. Особенно после того, как мой отец её бросил и вернулся к маме…

Вдохнула и выдохнула, призывая себя к спокойствию. Нужно всё-таки выяснить, чего добивается этот тайный наблюдатель. А потом уже впадать в панику. Или не впадать.

Я ещё раз набрала незнакомый номер, снова услышав, что аппарат абонента выключен.

Ладно, разберусь с этим завтра. А сейчас нужно попробовать поспать. Но, лишь только я опустила голову на подушку, телефон снова подал сигнал.

«Не пытайся меня искать, я свяжусь с тобой».

По спине побежали мурашки. Если это и шутка, то совсем не смешная.

Я выключила телефон и с головой накрылась одеялом. Так и уснула уже под утро, пытаясь вычислить, кто же мог прислать этот снимок.

Утром проснулась невыспавшаяся, с тяжёлой головой. Ещё и завтракать пришлось в одиночестве, родители уже уехали. Вспомнила, что у мамы сегодня собеседование. А я так привыкла к её компании по утрам. Вспомнилась жизнь в Питере, когда мама постоянно работала, и мы почти не виделись с ней. Это тоже не прибавило мне настроения.

«Что случилось?» — пришло эсэмэс от Ярослава, как только я заняла своё место за партой.

«Всё хорошо, просто не выспалась» — соврала я, радуясь, что можно сейчас на него не смотреть, иначе Логинов меня тут же раскусил бы.

«Увидимся сегодня после уроков?»

«Сегодня не смогу, родителям обещала»

«Ладно, тогда завтра?»

«Хорошо»

«Люблю тебя»

«Люблю тебя тоже»

Я соврала ему дважды за это утро. Что всё хорошо и что занята сегодня. Зачем врала? Сама не знаю. Сначала не хотела его волновать этой дурацкой фотографией, вдруг это всё же чья-то глупая шутка. А потом поняла, что слишком переживаю из-за неё, чтобы вести себя как обычно. Ярослав наверняка заметит и всё у меня выпытает. А я ведь не хочу его волновать…

Получался замкнутый круг. От вранья стало ещё хуже. Я больше ни на чём не могла сосредоточиться. Рассматривала своих одноклассников, размышляя, мог ли кто-то из них быть неизвестным отправителем.