Эллисон Бреннан - Люби меня до смерти

– Мне нужны их имена. Я проведу собственное расследование.

Люси претила такая перспектива, но она согласилась. Ей и в голову не приходило, чтобы кто-либо из мужчин или женщин, которых она знала по ФОМД, стал соучастником убийства. Конечно, все они жаждали правосудия, но исключительно в зале суда. Полицейские. Агенты ФБР. Один работник исправительного учреждения. Никто из них не был способен на убийство.

– Я проведу более глубокое сопоставление всех условно-досрочно освобожденных, чтобы попытаться обнаружить менее очевидные связи, – сказала Люси. – Программа, которую я разрабатываю, уже дала достаточно информации; теперь вопрос лишь в том, чтобы выбрать жертвы для сравнения.

– А как ты узнаешь, кто какое дело курировал? – спросил Шон.

– Фрэн все знает, – ответила она. – Я поговорю с ней, мне все равно туда к трем.

– Нет, – сказал вдруг Шон жестко. – Откуда ты знаешь, что Фрэн в этом не замешана?

Люси смотрела на него, не веря своим ушам, медленно поднимаясь со стула.

– Фрэнсис Бакли – бывший агент ФБР. Глава ФОМД. Она не убийца!

– Мстители не похожи на сексуальных преступников или серийных убийц. Они совсем другие.

– Не надо меня учить!

Она хорошо понимала психологию преступников.

– Я и не пытаюсь, – ответил Шон тихо.

Люси уперлась руками на стол, опустила голову и закрыла глаза. Она не знала, что и думать. Ведь Фрэн ее наставница. Женщина, на которую она так старалась походить, обладающая целеустремленностью, преданностью делу, страстью и способностью контролировать все свои эмоции. Директриса взяла мисс Кинкейд под свое крыло с самого начала, и Люси любила ее, как сестру. Как мать.

– Люси, – сказал Шон обеспокоенным голосом, и она сделала усилие, чтобы не расплакаться.

– Ты прав. Пока нельзя говорить об этом Фрэн. Я буду работать сама.

– Будь осторожна. – Детектив встал, обнял женщину сзади и положил подбородок ей на плечо. – Я знаю, как тебе трудно.

Трудно? Ей немыслимо тяжело, но она уже побывала в настоящем аду, поэтому все преодолеет, в том числе и предательство. Потому что иначе остается одно – забиться в угол и плакать. Она не сделала этого шесть лет назад, не сделает и сейчас.

– Если директриса замешана в этом, значит, воспользовалась мною и моей программой, чтобы достать преступников. Я разработала базу данных для того, чтобы помочь ФОМД лучше оценивать степень опасности отдельных хищников. Фрэн способствовала этому, помогала мне в деталях, даже сама вводила данные. Она мой друг… – Голос женщины надломился.

– И надеюсь, ее не в чем упрекнуть, – неуверенно сказал Шон, развернул Люси и нежно коснулся ее щеки. – Но все равно будь осторожней. Пожалуй, тебе не стоит ходить пока в офис. Ты сможешь скрывать свои чувства?

– Чем я и занимаюсь последние несколько лет… Все-таки стоит сходить в офис. Только там мы можем получить нужную нам информацию. А затем необходимо будет поговорить с Кейт.

– Хорошо. Я пойду с тобой.

Она чуть не сказала «нет».

– И как я объясню Фрэн твое появление в фонде?

– Ты же можешь сделать мне экскурсию по офису?

– На пару часов?

– Я завезу тебя на работу, вот ты и устроишь мне небольшой тур. У меня есть пара секретных приемов… Ну а потом я просто уеду и до конца дня буду наблюдать за зданием, пока ты работаешь, и заеду за тобой, когда будешь готова.

– Что за секретные приемы?

– Полулегальные.

Люси пристально посмотрела на него, но ничего не сказала.

– Думаю, лучше тебе не знать, – сказал Роган.

Она сложила руки на груди и, нахмурившись, не сводила с него глаз.

– Не дави на меня, – улыбнулся Шон. – Но пару «жучков» вам подкинуть придется.

– Я не позволю тебе прослушивать офис Фрэн.

– Мы же не крадем корпоративные секреты. Просто пытаемся узнать, кто из ФОМД использовал тебя для того, чтобы находить и убивать сексуальных преступников. Думаю, такая информация чертовски важна. – Он выглядел расслабленным, но в его голосе все еще сквозили нотки скрытой ярости. – Если убийца поймет, что ты раскусила его замысел, ты в опасности. Мне нужна вся информация, какую я только смогу найти.

Люси не знала, что делать. Но в глубине души чувствовала унижение и злость, потому что кто-то воспользовался ею в этой смертельной игре.

– И еще, – добавил Роган, – передай своему бывшему, чтобы он держал рот на замке. Если доверяешь ему.

– Хорошо, – ответила она. Затем посмотрела на часы. – Пойду соберу свои документы и лэптоп.

– Я подожду.

Детектив проводил ее взглядом и, когда уверился в том, что она не сможет услышать его, набрал номер Джейн в Сакраменто.

– Джейн, пробей для меня пару человек, по всем базам.

– Подожди секунду, – она поставила его в режим ожидания, не дожидаясь ответа.

Спустя полминуты в трубке раздался мужской голос:

– Шон?

– Дюк?

– Я попросил Джейн соединить нас, как только ты позвонишь. У тебя нет официальных дел. Чем ты занимаешься?

Даже за три тысячи миль его большой брат, как всегда, сомневался в нем. Детектив надеялся, что после того, как он успешно справился с несколькими сложными делами (в одиночку и с помощью Патрика), Дюк наконец поймет, что он взрослый профессионал, способный вести расследование без мудрого руководства старшего брата. Но лишь тогда, когда они с Патриком открыли «РКК Ист», Шону стало казаться, что его брат начал верить в него.

– Мне что, нужно разрешение, чтобы привлекать Джейн? – спросил Шон.

– Нет, конечно.

– Тогда зачем ты звонишь?

– Патрик рассказал про убийство Роджера Мортона. ФБР ведет расследование, а у нас непростые отношения с федералами, и нам нужно проявлять крайнюю осторожность при ведении параллельных расследований.

– И ты думаешь, что я ничего не знаю? – Шон не слишком заботился о построении каких-либо отношений с ФБР, но и мосты сжигать он тоже не собирался.

– Я просто хочу быть в курсе того, что у тебя происходит.

Шон решил перенести битву с Дюком на какой-нибудь другой день. У него не было ни времени, ни желания ссориться с ним сейчас.

– Это не связано с Мортоном. Появилась группа каких-то мстителей, охотящихся за насильниками, и Люси Кинкейд, ничего не подозревая, оказалась в центре происходящего. Они использовали ее для того, чтобы подставлять своих жертв, и мне нужно пробить их по всем базам так глубоко, как только возможно.

– И кто об этом знает?

– Только ты, Люси и я. И возможно, один местный полицейский. Его-то я и хочу проверить первым. Не думаю, что он замешан, но доступ у него есть.

– Дай мне все имена. Я лично их проверю.

– Пока что два имени. Коди Лоренцо, вашингтонский полицейский, и Фрэнсис Бакли, директор ФОМД, бывший агент ФБР.

Поскольку Шон обещал Люси, что будет действовать тихо в отношении жертв Прентера, он решил, что сам займется ими.

– Понял. Позвоню, как только что-нибудь раскопаю.

– Дюк…

– Что?

– Если хочешь поговорить со мной о том, как я управляю деятельностью восточного филиала «РКК», просто позвони. Не впутывай в это Джейн.

Дюк помолчал несколько секунд.

– Договорились. Но ты должен понимать…

– Нет, я ничего не должен понимать в отношении твоего недоверия по отношению ко мне. Мне двадцать девять лет. Ты управлял «Роган-Карузо», когда тебе было двадцать девять. Я думал, что твой переезд – знак того, что ты мне доверяешь…

– Я тебе доверяю.

– Но не тогда, когда это действительно важно. – И Шон повесил трубку.

Люси вернулась в гостиную с лэптопом и толстой папкой в руках.

– Я готова. – Она склонила голову набок. – Ты в порядке?

– Да, поспорил со своим братом.

– По бизнесу или по личным делам?

– И то и другое.

Она понимающе кивнула. Шон наклонился и легко поцеловал ее.

– Мы обязательно узнаем, что тут происходит. Верь мне.

– Я верю.

Дюк знал Шона всю его жизнь – и до сих пор не доверял брату полностью. Люси знает его буквально несколько недель – и доверила ему свое будущее. Их будущее, потому что теперь они оба замешаны в деле. Шон ни за что ее не подведет.

Они направились к входной двери, и Кинкейд махнула в сторону вазы с красными розами.

– Спасибо, – сказала она, открыв панель охранной сигнализации.

– За что?

– За цветы.

Шон замер, забыв опустить руку, уже потянувшуюся к дверной ручке. Он смотрел на цветы, словно имя отправителя было написано на розовых лепестках.

– Я не посылал тебе цветы, – сказал он холодно.

– Но… – Люси запнулась, поняв, что он говорит правду.

Шон посмотрел на стол и заметил карточку. Ярость вперемешку со страхом пронзила его мозг, когда он прочитал краткую надпись: «Я потрясающе провел время вчера на катке. Скоро увидимся!»

– Я не писал этого. Кто знает, что мы вчера были на катке?

Люси прошиб холодный пот.

– Никто, – прошептала она, – никто…

На пути в ФОМД в машине Шона Люси погрузилась в собственные мысли. Она ненавидела чувствовать себя жертвой и лишний раз поклялась себе, что этого не будет. Она не жертва. Она боролась шесть лет назад и хотя проиграла пару сражений, но выиграла войну. И выжила. Смогла двигаться дальше. У нее есть жизнь, будущее и семья.

Кто-то следил за тобой вчера на катке. Какой-то больной на голову человек видел тебя с Шоном. Видел, как ты целуешь его. Оставил свой мерзкий отпечаток на чистом и счастливом чувстве.

Люси стало не по себе, и она закрыла глаза, молясь, чтобы Шон не увидел ее внутренние мучения. Но стоило закрыть глаза, как сознание заполонили воспоминания о том, как Роджер Мортон издевался над ней. Она снова видела красный огонек камеры, вспышки фотоаппарата и чувствовала взгляды других подонков, наблюдающих, как девушку насилуют и избивают.

Люси было больно думать о том, что ее чистое влечение к Шону запятнано смрадным дыханием какого-то вуайериста. Сталкера[7]. Боль и беспокойство сжали ее грудь, и она почувствовала, что ей становится трудно дышать.

Цветы и карточка говорили о том, что она имеет дело со сталкером. Женщина понимала это и бунтовала против своего же понимания, готовая к действию. Но этот невидимый зритель, наблюдающий за Люси, словно за актрисой на экране, разбудил в ней тлеющие угольки боли, которые ей так и не удалось потушить в своей душе.

Кинкейд понимала, что не является жертвой, которая выжила, в то время как все, кто издевался над ней, уже мертвы. Она могла постоянно повторять это как мантру, но по-прежнему ощущала сильный дискомфорт. В горле у нее стоял комок, а кожу покрыл липкий пот.

Ведь все уже налаживалось. До недавнего времени. Ложь Кейт, смерть Мортона, преследователь… Она вдруг снова осознала реальность своих кошмаров.

Машина остановилась у входа в ФОМД.

– Я бы не послал тебе красные розы, – сказал Шон.

Она открыла глаза и посмотрела на него. Протянула руку, погладила его по щеке, поправила непослушные волосы.

– Я бы послал тебе разноцветные маргаритки, несколько дюжин, – желтые, белые, голубые, фиолетовые, розовые и всех других цветов, каких только смог бы найти.

– Почему именно маргаритки? – прошептала Люси.

– Потому что сначала они заставили бы тебя улыбнуться, затем рассмеяться, и потом ты улыбалась бы каждый раз, глядя на них. И каждый раз при виде маргаритки думала бы обо мне. Потому что больше никто не подарит тебе такой бестолковый букет.

Роган притянул ее к себе, насколько позволяло ограниченное пространство машины, и поцеловал. Сначала едва коснулся губами, словно собирался уже выйти на улицу, но не смог ограничиться этим и прильнул к любимой уверенно, спокойно, но настойчиво. Нежно притянул ее к себе еще ближе, медленно и осторожно поглаживая и массируя пальцами ее напряженные от волнения мышцы шеи. Люси почувствовала, как начинает расслабляться, и, приоткрыв губы, склонилась к нему, правой ладонью гладя его по лицу и чувствуя шероховатость грубой, но такой милой щетины. Несколько раз провела по ней, чувствуя ее мужественную колкость, затем пропустила пальцы сквозь густые, шелковистые волосы друга, смакуя столь яркий контраст…

Роган целовал ее много раз, словно пытался вновь и вновь убедиться в том, что она действительно рядом. Женщина отвечала с такой же страстью, чувствуя, как боль и страх уходят, и надеялась, что они больше не вернутся.

Шон протянул руку и расстегнул ее ремень безопасности, затем прижал подругу к себе так плотно, как только позволяла разделяющая их центральная консоль. Люси положила голову ему на грудь и закрыла глаза, чувствуя умиротворенность, безопасность и надежду.

Так или иначе, но они найдут ответы на все вопросы. И какими бы ни были ответы, кто бы за ними ни стоял, она переживет это. Бывало и хуже, но она всегда справлялась.

Раньше у нее была ее семья. Теперь же, может быть, у нее появился настоящий друг.