Сандра Хилл - Люби меня нежно

Синтия чуть не разрыдалась.

После очередной серии нескромных ласк она ощущала себя такой возбужденной, что радостно приветствовала бы ледяной душ. Она хотела спросить принца, испытывал ли он что-нибудь подобное в жизни. После она, конечно, только порадовалась тому, что у нее хватило ума не спросить, был ли он влюблен до этого. Почему ей в голову пришел этот вопрос, она не смогла бы ответить.

Спустя полчаса она снова переживала бешеный всплеск эмоций (Синтия чувствовала себя, как на американских горках), и Феррама был готов к «боевым действиям», но вдруг сообщил ей:

– У меня нет презервативов, а я должен позаботиться о тебе.

Он и сам выглядел ошеломленным, когда выпалил подобное признание.

Этот аргумент, похоже, немного отрезвил их. Они поняли, что могут все же рассчитывать на победу в войне с бушующими гормонами. Заявление принца стало красным флажком, обозначившим запретную территорию.

Однако неведомые силы не оставляли их в покое. Синтия и принц готовились к пятому акту драмы. Синтия была готова расплакаться. Еще полчаса назад она думала, что «телепатический секс» завершен.

Она ошибалась.

Феррама удерживал ее руку. И все. Но это был самый чувственный и многообещающий опыт, который ей только доводилось переживать. Их пальцы были сплетены, ладони крепко прижаты. Они лежали, не шелохнувшись.

– Мы держимся за руки? – тихонько поинтересовался он со своего края кровати. Она кивнула. – Я так и думал.

Она не хотела говорить. Между ними установилась какая-то особая связь. Она возбуждала невероятно и свидетельствовала о том, что отказ принца был показным. Он обещал ей тепло, заботу и ласку. Она не знала, как объяснить свою уверенность, но могла поклясться, что интуиция ее не подводит.

Это пожатие рук было более возбуждающим, чем все их предыдущие игры, которым она так сопротивлялась. Она ощутила, что ее снова охватывает жар. Ее тело было охвачено смутным желанием. Казалось, кожа обрела сверхчувствительность и с минуты на минуту произойдет взрыв. Синтия знала, что ей требуется не только физическая разрядка, но и эмоциональная.

Для женщины, настроенной на решение вопросов исключительно делового толка, подобные мысли чрезвычайно опасны.

Как могла она, благоразумная и здравомыслящая, поддаться соблазну? Она обязана помнить, что этот выскочка принц только и мечтает оставить ее в дураках.

– Ты знаешь, я обманул тебя, – признался он, ощущая, как сердце сильнее забилось в груди.

– Ты довольно часто это делаешь.

Он сжал пальцы, потом снова расслабил руку.

– Я солгал, когда сказал, что не хочу тебя. Я очень тебя хочу. Больше жизни.

– Я знаю, – ответила Синтия, сама удивившись тому, что сказала.

Они слишком долго убеждали себя, что их желания ничего не значат.

– Я хочу любить тебя, – признавая свое поражение, сказал он.

Она почувствовала, как сердце вот-вот выскочит из груди. Казалось, ее тело атаковали тысячи колибри, и их крылышки приводили ее в трепет. В голове была сумятица.

– Это не любовь, – наконец выдавила она из себя. – Это утоление страсти. Похоть в чистом виде.

Он пожал плечами.

– Можно до бесконечности играть словами.

– Я никогда не позволяла себе ни к чему не обязывающих отношений, – сказала Синтия.

Она не могла поверить, что сама создает препятствия, противясь тому, чего хотела в данный момент больше всего на свете.

Когда она продолжила, то едва узнала собственный голос:

– Если бы я изменила своим принципам, то это означало бы начало конца.

Он согласно кивнул, и она вдруг ощутила и удивление, и разочарование.

– Мне кажется, что мы с тобой сейчас похожи на персонажей видеоигр, в которых концовка меняется в зависимости от поступков героев.

– Хотя их поступки предопределены человеком, в чьих руках пульт управления, – начиная понимать ход его мыслей, добавила она.

– Наверное, у этого человека должно быть недюжинное чувство юмора или собственное представление о морали.

– Очень странное представление, – согласилась Синтия. – Прелюдия, сводящая с ума, отсутствие прикосновений, никаких близких контактов… Мука, настоящая мука.

Он вздернул бровь.

– Мои прикосновения мучают тебя?

– Да, твои прикосновения мучают меня.

Он улыбнулся.

– Итак, ты согласна с тем, что какая-то неведомая сила удерживает нас от решительного шага.

– Я бы не стала представлять это как некую физическую силу, которая не пускает нас друг к другу. Я бы сказала, что она внутри нас.

– Это совесть, – подытожил он. Она рассмеялась. – Так странно, Синтия. Тот, кто затеял эту игру, вооружил против нас нашу же совесть.

– Может, ты и прав, – с сомнением в голосе произнесла она. – Но какова цель этой игры?

– Женитьба, брак, – сказал он с видимым отвращением. – Элмер и Наоми вбили себе в голову, что мы обязательно должны пожениться. Я уже тебе говорил.

– Если не учитывать вмешательства этой неведомой силы, то, честно сказать, у меня нет ни малейшего желания выходить за тебя замуж.

– Взаимно, – парировал он. – А почему так?

– Во-первых, ты не мой тип.

– А кто же твой тип?

– Ну, не принц это точно.

– И?

– И карьера настолько важна для меня, что замужество никак не входит в мои планы. Не сейчас. Нет, только не это.

– И все?

Она бросила в его сторону недоумевающий взгляд.

– Ты мой враг. Ты не просто сторона, которая будет отвечать на мой иск в суде, но и представитель семьи, которая похитила меня. О какой свадьбе может идти речь?! – Она заметила, как он прикусил губу, пытаясь выбрать правильный тон для ответа. – А почему ты не хочешь жениться на мне? Убежденный холостяк?

Он покачал головой.

– Я хочу жениться и завести семью. Я надеюсь, что у меня будет большая семья. Но думаю, что сейчас не время. Компания выходит на фондовый рынок. Нам надо запустить новые модели в производство, а это все время, которое я отнимал бы у жены.

– Ты обязан жениться на принцессе?

Он одарил ее очаровательной улыбкой.

– Нет, и я не собираюсь жениться на принцессе. Особа королевской крови мне не подходит по определению.

Синтия вдруг с ужасом поняла, что ревнует, когда он вот так запросто рассуждает о женитьбе на другой женщине.

– Итак! Теперь, когда мы знаем, почему нас заколдовали, надо ответить на второй вопрос. Что нам делать?

– Если бы я только знал! Я слишком стар для этих игр. Может, у тебя в запасе есть какая-нибудь поговорка бабушки, подходящая к случаю?

– Слишком стар? Как тебе тогда такая: «Чем старше олень, тем крепче его рога»? – с широкой улыбкой сказала Синтия в надежде рассмешить его. Это же лучше, чем плакать.

Он ответил ей такой же улыбкой.

– Надеюсь, ты не хочешь назвать меня рогатым?

– Я хочу сказать, что у тебя крепкий… рог.

Он покачал головой и рассмеялся. Ее грубоватая манера шутить была очаровательна.

– Как ты можешь быть такой милой, а уже через мгновение рвать всех на части и метать молнии?

Она пожала плечами и ответила еще одной поговоркой.

– Хоть мед и сладок, никогда не слизывай его в присутствии пчел.

– Я бы рискнул.

Она невольно улыбнулась, услышав его двусмысленное замечание. Их ладони все еще соприкасались, согревая их тела теплом. Их страсть дремала, и малейшее дуновение грозило разбудить в их сердцах ураган небывалой силы.

– Ты не хочешь меня. Это лишь минутное желание. – Она помолчала и снова выдала ирландскую мудрость: – Съеденное угощение быстро забывается.

– Не стоит делать поспешных выводов, дорогая, тем более что меня еще никто ничем не угощал.

Она застонала.

Она ощутила, как он поднес ее руку к губам и начал целовать пальцы. Он не сводил с нее глаз, и ее тело охватил трепет от его тепла, его учащенного дыхания, от передающегося ей волнения при слиянии двух тел.

– Поговори со мной, красавица. Рассмеши меня или рассердись на меня. Сделай что-нибудь, что заставит меня забыть о том, как сильно я хочу тебя.

Словно пелена застлала ей глаза, когда она услышала его слова. Она пыталась уговорить себя быть благоразумной, она перечисляла по пунктам доводы в пользу того, что этот мужчина ничего не значит в ее жизни. Всего несколько дней назад она держала в руках плакат, на котором было написано «ПРИНЦ – ЛЯГУШКА!» Она воодушевилась.

– С лягушкой не так-то просто справиться, – бодро провозгласила она.

– О Синтия, – растягивая слова, с улыбкой произнес он, – я мог бы показать тебе высочайший класс, так что тебе стало бы не до разговоров о каких-то лягушках.

Она вспыхнула. Заметив, что он собирается встать с кровати, она спросила:

– Куда ты?

– Принять ванну. Холодную. У нас остался лед?

Он посмотрел в сторону серебряного ведерка с кубиками льда.

Уже почти наступил рассвет (как будто она могла бы об этом забыть). Наверное, не меньше миллиона птиц решили оповестить ее о том, что проснулись. Мысль, что принц наслаждается жизнью в ванне, в этом фарфоровом чуде семи футов длиной, заставила ее задрожать. О, они бы могли поставить мировой рекорд по превращению воды в клубы пара!

Принц направился в сторону ванной, и цепь потянулась за ним. Вдруг он остановился, словно почувствовав ее игривое настроение.

– Хочешь ко мне присоединиться? Я даже разрешу тебе воспользоваться маслом для душа «Страсть Присциллы». И обещаю вести себя прилично.

– У тебя бровь дергается.

– Нет, ничего подобного. Я просто умею двигать бровями. Хочешь увидеть, что я еще умею приводить в движение?

Он замолчал, и его глаза расширились от удивления. Он произнес отчетливо, как будто обвиняя ее публично:

– Син-ти-я!

На его глазах пояс на боксерах сам по себе оттянулся и снова щелкнул о кожу.

Она мысленно поприветствовала Элмера, посылая в его адрес слова одобрения и похвалы.

Принц был в королевской ванне уже около часа, когда Наоми прибыла с завтраком. И с обедом. И с ужином. И с закусками.

Вообще-то она ограничилась тем, что принесла два нагруженных блюдами подноса, которые поставила на столике розового дерева у двери.

– Этого должно хватить для двоих на целый день, – проворчала Наоми. – Я начала грунтовать стены во второй гостиной и не собираюсь прерываться, пока не закончу.

Синтия наклонилась вперед, заметив, к своему удовольствию, что пальцы почти не болят. Наверное, они так быстро зажили, потому что ей не приходилось носить обувь и вообще создавать дополнительную нагрузку па стопу. Она и не ожидала так быстро исцелиться.

– О, боже мой! – воскликнула она и едва не рассмеялась, когда взглянула на подносы.

Для нее и принца приготовили настоящий пир: булку белого хлеба, банку арахисового масла, джем, большой термос с горячим кофе, несколько пакетиков сахара, двухпроцентное молоко, шесть упаковок диетической содовой (по крайней мере, Наоми продемонстрировала трогательную заботу об их весе), хрустящие хлопья (кто же знал, что у них были хлопья в виде четырехлистного клевера?), пакет со льдом, фрукты, картофельные чипсы и соленые крендельки. Ни икры, ни воды по абсурдно дорогой цене!

Им предлагалось воспользоваться одноразовыми столовыми приборами. Наверное, Наоми опасалась, что они сумеют использовать обычную вилку как грозное оружие. Здесь же Синтия увидела чашки, блюдца и тарелки из тончайшего китайского фарфора. Она не могла не рассмеяться, заметив нелепое сочетание пластиковых вилок-ложек и столового сервиза словно из музея.

Но самое главное, что порадовало ее, – это сложенная на подносе газета. Синтия не могла дождаться, когда откроет страницу деловых новостей. Она бы не удивилась, узнав, что цены на рынке за последние три дня обрушились или произошло что-то другое, не менее драматичное.

– Я ушла, – сообщила Наоми, вдруг вспыхнув. Синтия не знала, чем объяснить это смущение: тем, что ее похитительница принесла еду, или тем, что осознала тяжесть совершенного преступления.

– Подожди! Я хочу, чтобы ты осталась и выпила со мной кофе, – поспешно обратилась она к Наоми. – Я подозреваю, что твой брат заснул в ванной, а мне скучно.

Синтию нисколько не удивляло то, что Феррама исчез так надолго. Она чувствовала, что колдовство Элмера все еще действует, но она, например, ощущала, что ее покинули последние силы, и не удивилась бы, скажи принц то же самое о себе. Вообще-то она не верила в колдовство. Скорее, это было действие какого-то препарата.

– Ну же, прошу тебя, побудь со мной. Я сяду далеко от тебя.

Она указала на кушетку, обтянутую гобеленом с одним круглым подлокотником.

– Ну, – протянула Наоми с сомнением, – пожалуй, я могу выпить чашку кофе.

Боясь, как бы Наоми не передумала, Синтия быстро налила по чашке кофе. Когда она хотела добавить молока и сахара, Наоми остановила ее протестующим жестом. Синтия послушно села, оглядываясь по сторонам, чтобы не зацепиться за цепь.