Как он мог оказаться в такой передряге? Он чувствовал, как его мечты рушатся, как дурацкий замок в Кэтскиллсе, и даже понятия не имел, подлежит ли все это реставрационным работам. Нет, похоже, это будет сизифов труд.

И вдруг у него в голове голос сказал с ирландским акцентом:

– Город по камушку строится, парень.

– Что?

– Если уж молоко пролито, то остается слизывать только то, что осталось на стенках кувшина.

Ощутив подъем, он мысленно похвалил бабушку, а затем вытащил упаковку яиц, масло, кусочек черствого сыра и половину луковицы. Пошарив по навесным шкафчикам, он набрел на перец и баночку сальсы. Осталось только проверить, хватит ли ему молока. Да, хватит. Когда Наоми и Синтия вернулись из путешествия по комнатам квартиры, на кухне их ждал сюрприз: принц приготовил великолепный омлет по-испански, тосты с маслом и ароматный кофе. П. Т., открывший баночку пива, не скрывал, насколько доволен собой.

– Ты все это сделал? Сам? – не поверив, переспрашивала Синтия.

– Нет, горничная заскочила помочь.

– Ты пиво пьешь? Я думала, что…

– Когда нет «Лапруа», я довольствуюсь пивом. Это позволяет ощутить себя на равных с простыми смертными. Иногда это очень полезно.

Наоми фыркнула от возмущения. Синтия прищурилась.

– У тебя бровь дергается.

Засмеявшись, он ущипнул Синтию за подбородок, обнял за плечи и повел к столу, где их ждал роскошный полуночный ужин.

Наоми лишь хмыкнула во второй раз. Он решил не обращать на нее внимания. Раз уж она не воспользовалась его советом и не отправилась спать, то он будет притворяться, что ее здесь просто нет. Наоми нисколько не смутилась. Она положила себе щедрую порцию омлета и уселась между принцем и Синтией, которая вкушала эти простые блюда так, словно ее угостили с царского стола. Она непрестанно хвалила принца, и ее одобрение согревадо ему сердце. И не только сердце.

Может, все не так уж плохо?

Наконец-то, наконец-то Наоми отправилась принимать ванну, после чего легла спать.

Принц сидел за столом, положив на него локти, и вдыхал крепкий аромат кофе, но еще острее он ощущал запах жены.

– Можно я лично уложу вас в постель, миссис Феррама? – спросил он и невинными глазами посмотрел на Синтию.

Он знал, что этот образ ему не удается на «отлично», но это его не остановило – для совершенства нужна практика!

Она резко взглянула на него. Синтия и не знала, что ее новое имя вызовет у нее такую бурю эмоций. Миссис Феррама. Принц решил не придавать значения ее взгляду.

Жизнь складывалась как нельзя лучше. В его душе проснулась надежда. Он собирался переспать с красивой женщиной.

– Я думаю, что тебе лучше отправиться домой, – явно нервничая, произнесла она. – Остаться здесь – не самая лучшая мысль.

Так, а это ещё почему? Он придвинул стул поближе и взял Синтию за руки.

– Я не собираюсь уходить, пока не буду знать, что ты в полной безопасности.

– Это Наоми в опасности, а не я, – возразила она.

– Ты с ней, поэтому тоже в опасности. Я не собираюсь рисковать. Кроме того, у меня есть еще одна причина остаться. Посмотри на меня.

Она избегала его взгляда, словно он приводил ее в замешательство. По мнению принца, это можно расценить как очень хороший знак. Он приподнял ее подбородок, и она наконец встретилась с ним взглядом. В ее голубых глазах читался страх. Нет, это вовсе не хороший знак!

– Я люблю тебя, Синтия. И ты любишь меня. Разве это не самое важное?

– Но если это всего лишь колдовство?

Он сжал ее руку, пытаясь передать свою силу и уверенность.

– Я полагаю, что никакого колдовства не было. Элмер лишь дал нам возможность разглядеть друг друга.

– Разве это возможно? – В ее голосе прозвучала надежда, горячей волной отозвавшаяся в его сердце.

Не говоря уже о других частях тела…

– Да, да, я верю в то, что все было именно так. Но даже если он произнес какой-то волшебный заговор, разве это что-то меняет? Может, так и должно было случиться?

«Бог ты мой, как я хорош! Может, надо основать новую компанию? Продажа волшебных заговоров для прочной семьи!»

На ее нежных губах мелькнула улыбка.

– Феррама, ты умеешь убеждать. Но у меня все еще осталось много вопросов. Это словно головоломка, и, похоже, для ее решения не хватает кое-какой информации.

– Я знаю, что между нами осталось много недоговоренного, но думаю, что не стоит торопить события. До торгов осталось меньше двух недель. Мне пришла в голову одна мысль. Я хочу заключить с тобой сделку.

– О-о, – протянула она. – Мне позвать своего адвоката?

– Heт, ты меня не поняла. Я вот что подумал. Раз уж тебе нельзя выходить из дому, пока не решится вопрос с Наоми, и ты не можешь снова приступить к работе, почему бы тебе не помочь мне? Я хочу, чтобы ты стала моим личным финансовым консультантом.

– Об этом не может быть и речи! Мне запрещено принимать непосредственное участие в торгах, ты же знаешь. Кроме того, у твоих сотрудников будет удар, узнай они об этом. И мой босс тут же уволит меня, если об этом станет известно. Я уже не говорю о том, что потеряю свою лицензию трейдера.

– Нет, нет. Я имел в виду, что ты выступишь моим консультантом на правах друга, жены и возлюбленной.

Он выдержал паузу, и Синтия, к его удовольствию, не покрылась лиловыми пятнами и не принялась громить все вокруг. Он осторожно продолжил:

– После того как компания выйдет на фондовый рынок, клянусь душой матери, мы договоримся о том, как компенсировать тебе… травму и похищение. Обещаю, ты останешься довольна. Мы будем работать или с твоим адвокатом, или с тобой напрямую. А что касается нерешенной головоломки, то я готов ответить на все твои вопросы, но немного позже. Тебе придется смириться с моим присутствием. Еще совсем немного, детка. Доверься мне.

– Феррама, это звучит довольно заманчиво, но взамен ты требуешь не так уж мало. Поверить такому, как ты… Коварному и опытному искусителю.

– И твой ответ… – Он замер, словно от этого зависела его жизнь.

– Договорились. Две недели. А потом карты на стол.

Он наклонился и поцеловал ее в знак признательности и любви.

– Ты не пожалеешь, моя красавица.

– Не подведи меня, Феррама, потому что мне очень трудно доверять людям. Я должна отказаться от своих интересов ради тебя, послать к черту свою гордость – это не так-то легко.

Он наклонил голову, словно хотел получше расслышать какой-то голос.

– Что?

– Я услышал, как твоя бабушка только что сказала, что гордость – это крюк, на который можно поймать самую крупную рыбу.

– Ах ты врун! Ты увидел эту ирландскую поговорку на одной из кофейных чашек, которые стоят у меня над мойкой, – рассмеявшись, сказала она.

– Я еще подумал, что где-то ее уже видел, – нисколько не смутившись, произнес он.

– У меня одно условие. Посвятив себя подготовке к торгам, ты должен согласиться с тем, что… – Она выдержала паузу.

– Условие?

Он напрягся так, что, казалось, сердце остановится. Она кивнула и загадочно улыбнулась:

– Никакого секса.

– Никакого секса? – Он расхохотался, словно она удачно пошутила.

Она не рассмеялась в ответ. Сложив руки на груди, она ждала. На ее лице появилось упрямое выражение.

Он нахмурился, словно она загадала неразрешимую загадку. К чему эта игра?

Женщина, которая дарила ему себя ночь напролет, теперь спокойно говорила: «Никакого секса». Женщина, которая эхом отзывалась на его страстные стоны, теперь спокойно говорила: «Никакого секса». Женщина, которая призналась ему в любви, теперь спокойно говорила: «Никакого секса».

– Ты забыла, дорогая женушка, что у нас медовый месяц. Такое не отменишь, – надеясь рассмешить ее, сказал он и притянул ее к себе для нового поцелуя.

Она была непреклонна.

– Никакого секса или никакого уговора.

Он внимательно посмотрел на Синтию:

– Почему?

– Потому что секс мешает принимать правильное решение. Если уж мы решим быть вместе, то я не хочу, чтобы у меня оставались хоть малейшие сомнения.

– Я люблю тебя, Синтия. Поверь, я не бросаюсь такими признаниями. Я думал, что и ты меня любишь.

– Я люблю тебя. Я воспринимаю эти слова гораздо серьезнее, чем ты себе можешь представить. Никогда я еще не говорила их. А ты можешь похвалиться тем, что никому не признавался в любви, Феррама?

Его бросило в жар. Сначала он хотел соврать, но потом решил, что выражение лица все равно выдаст его.

– Нет, но раньше я не вкладывал в слова того смысла, что сейчас.

Она беспомощно подняла руки, словно желая сказать: «Вот видишь?!»

Он задумался. Нет, он не мог согласиться на такие условия, однако ему была понятна ее осторожность.

– Как насчёт встречного условия? Мы же за столом переговоров, не так ли? – Для пущей важности он похлопал ладонью по столу.

– Конечно, почему бы и нет? – отозвалась она. «Ах ты, самоуверенная акула! Ты думаешь, что сможешь переиграть меня?!»

– Я получаю две недели для спокойной работы. Ты получаешь две недели без секса, если сама не попросишь об обратном.

– Я? Этого точно не произойдет! – рассмеявшись, призналась она.

– Никогда не говори «никогда», милая. – Он подмигнул ей и улыбнулся.

– Никогда. – Она намеренно долго держала улыбку, а потом тоже подмигнула ему и взмахнула копной своих роскошных волос.

«Как я люблю ее!»

– Когда испанский принц вытаскивает оружие, горе тому, кто станет на его пути, – предупредил он ее. – Иначе можно оказаться на его копье.

– Как я боюсь, рыцарь! – насмешливо отозвалась она.

– Значит, ты заметила.

– Ты возмутительно себя ведешь.

Они пожали друг другу руки, и она повторила:

– Никогда. Поверь мне. Никогда и ни за что.

Договоренность длилась тридцать пять минут.

Синтия только закончила убирать на кухне. Она стояла у раковины и не могла сдвинуться с места. Она уже представляла, как поднимется в свой кабинет и упадет па мягкую софу, на которой проспит в гордом одиночестве часов десять, не меньше.

– Ты готова? – раздался за спиной голос Феррама. Она подпрыгнула от неожиданности. Он подошел так тихо, что она и не заметила. Вода в душе отключилась несколько минут назад, и она решила, что принц благополучно отправился спать.

– Готова к чему? – грозно спросила она.

Ее ждал еще больший сюрприз. Феррама был похож на сказочного принца: его черные как смоль волосы были зачесаны назад, а на плечах, груди и животе блестели капельки воды, похожие на бриллиантовые россыпи.

Этот наглец был обнажен, и единственным элементом его гардероба была крохотная серьга в правом ухе.

– Ты же обещал… – обвинительным тоном начала она. – Никакого секса. Ты же согласился. Мы пожали друг другу руки. Это так ты держишь слово?

– Синтия, к чему эта пламенная речь? Разве я хоть словом обмолвился о сексе? Я спросил, готова ли ты. Кстати, ты что предпочитаешь?

Она заметила в его руках бутылочку масла для тела и крем.

Она зарделась от смущения, осознав свою ошибку. Он, наверное, хотел спросить, что лучше помогает при раздражении на коже – масло или крем. Может, он порезался, когда брился. Или цепь натерла ему ногу. Она боялась опустить взгляд ниже талии.

– Маслом я снимаю макияж, но его можно использовать как увлажнитель. А кремом бабушка спасала свою кожу от сухости.

Он широко улыбнулся.

Значит, этот хитрец не страдал от раздражения. Она должна была предвидеть эти фокусы!

– Феррама, какую часть нашего соглашения тебе надо объяснить еще раз? Никакого секса, что непонятного? Я устала. Мне эти игры не по душе. Шутка не удалась. Все, пока. Ха-ха-ха.

– В этом все и дело. Ты устала.

– Что ты хочешь? Ради всего святого, прикройся.

– О, я и забыл, что голый, – соврал он, и Синтии не нужно было даже смотреть на его бровь, чтобы понять это. – Но какая разница? Мы же женаты.

Она закатила глаза.

– О, какая ты симпатичная, когда так делаешь!

– Я не просто устала, я смертельно устала. Феррама, разве ты этого не видишь?

– Очень хорошо вижу, – заверил он, шагнув ей навстречу. – Я тоже предпочитаю масло. – Он отставил крем в сторону. – Милая, тебе пора довериться моим опытным рукам.

– Не вздумай их распускать, негодяй, – она вздохнула. – Я очень разочарована. Ты же обещал! Ты сказал, что я могу доверять тебе. Ты сказал…

– Никакого секса, – согласился он.

– Что?

Одной рукой он открутил крышку на бутылочке с маслом, а другой потянул Синтию из кухни.

– Ты предпочитаешь шведский или эротический?

– Это что, викторина?

– Я говорю о массаже, милая моя. О массаже.

– Для кого?

– Для тебя.

«Здесь только двое, я и обнаженный бог. Если массировать будут меня, то массировать будет… он?! О нет!»