Она окинула принца скептическим взглядом. Он, наверное, лишился рассудка, если пошел на то, чтобы задавать вопросы столь личного плана.

– Я сама сделала себе подарок по случаю тридцатилетия. Я купила их за двести пятьдесят долларов. На распродаже! Хороший получился подарок, ничего не скажешь! Я вышла из строя, а моя работа, между прочим, приносит мне семьсот тысяч годового дохода!

– Семьсот тысяч! – в изумлении повторил Альварез.

– Ничего себе! – вздохнул Бенор. – Это с учетом премиальных?

– Ребята! Может, вы все-таки перестанете перебивать?

– А вы не поправились в последнее время? Знаете, лишний вес может спровоцировать травмы такого рода. Это же дополнительная нагрузка на ноги. Кроме того, злую роль могли сыграть дешевые чулки. Трение ткани может вызвать раздражение.

– Меня тоже часто удивляло, как это женщины, которые прилично зарабатывают и могут позволить себе туфли за две сотни, отправляются за чулками в какой-нибудь дисконтный магазинчик в надежде сэкономить.

– Вы купили чулки со скидкой, Синтия? – озабоченно спросил принц.

Он сделал ударение на словах «со скидкой», словно говорил о совершении преступления.

– Так, парни, я советую вам прекратить эту смехотворную игру. Даже не мечтайте о том, чтобы свалить вину на меня. Возвращаясь к теме разговора… Из-за вас я не только потеряла возможность работать и зарабатывать (и да будет вам известно, что мой доход напрямую зависит от моей активности, потому что я получаю проценты от совершения сделок!), но, по словам моего лечащего врача, не смогу вернуться на биржу в ближайшие три месяца. Я не имею ни малейшего представления, как выплачивать кредит за квартиру, которую я недавно приобрела в Дакоте. Уверяю вас, что я потратила все свои сбережения, чтобы замахнуться на такую покупку.

Она остановилась, задумавшись не тратит ли понапрасну время на этих трех толстокожих мушкетеров.

Феррама щелкнул пальцами, демонстрируя свое внимание к ее рассказу. Она продолжила:

– Давайте договоримся. «Феррама Inc.» должна заплатить мне за причиненные физические и моральные страдания, иначе нас ждет встреча в суде.

– Сколько? – бесстрастно спросил Феррама.

– Два миллиона.

Он лишь презрительно хмыкнул в ответ. Альварез возразил:

– Но только час назад мы говорили о миллионе.

– Это было до того, как мне пришлось пройти через эту унизительную встречу.

– Нет, Синтия, дорогая, – поправил ее принц, – это было до того, как вы узнали, что наша корпорация готовится к продаже акций.

– Это тоже сыграло свою роль, – с милой улыбкой признала она. – На будущее, мой дорогой принц, советую вам помнить, что, несмотря на хитрость лиса, его хвост часто украшает чужой воротник.

– Это еще одна ирландская пословица? – поинтересовался Бенор.

– Нет. Я прочла это на поздравительной открытке.

Бенор улыбнулся ей, не замечая враждебных взглядов Альвареза и Феррама.

– Но, дорогая, вы забыли о том, что если лис проявит терпение, то у бедных курочек не будет никакого шанса.

– Если у них куриные мозги, то так им и надо, – парировала она.

– Неужели вы всерьез полагаете, что мозоль, обычная мозоль, может обойтись нам в два миллиона? – ледяным тоном спросил Феррама.

По сжатым кулакам и напряженному подбородку было легко догадаться, как он рассержен.

– В судах крайне неблагожелательно относятся к необоснованным претензиям, выдвигаемым в исках жадных граждан. Возможно, вам стоит пересмотреть свои требования.

– Возможно, вам стоит поскорее удовлетворить их, чтобы не иметь больших неприятностей, потому что как только мои необоснованные претензии озвучат в суде, путь назад для вас будет закрыт.

Она выразительно посмотрела на Феррама в надежде, что он дрогнет, но ее ожидания были напрасны. Он спокойно выдержал ее взгляд.

– Я думала, что вы проявите благоразумие. Как говорила моя бабушка: «Умный дипломат всегда поймет, когда можно послать человека к черту, а когда самому готовиться к худшему». Вы утомили меня своими угрозами, которые пытаетесь замаскировать под уговоры.

– А вы знаете, что утомило меня? – выпалил Феррама. – Все эти оскорбления, которые вы пытаетесь замаскировать под бабушкины высказывания.

– Я не говорила вам, что мой адвокат Марсия Коннор?

Это привлекло их внимание. Хотя Феррама и не подал виду, от Синтии не укрылось то, какими взглядами он обменялся с Альварезом и Бенором.

Марсия Коннор считалась адвокатом номер один в стране. Только в прошлом году она выиграла десятимиллионный иск в пользу стриптизерши из Лас-Вегаса, которую долгое время подвергал унижениям ее звездный друг.

– Марсия сказала, что этот процесс может стать прецедентом для современных женщин, – пояснила она. – Возможно, даже историческим событием.

– Как это? – язвительно парировал Феррама. Этот тон будет дорого ему стоить!

– Мужчины столько лет контролируют мир моды, что можно смело утверждать – именно они формируют представление женщин о том, как они должны выглядеть. Достаточно вспомнить бедных китайских девочек, которым искусственно останавливали рост стопы. Потом были придуманы корсеты. О, я забыла упомянуть знаменитые «Wonder Bra»! Разве не мужчины придумали, что женщина выглядит сексуальной на высоких каблуках? Да если бы мир стоял на месте, мы бы до сих пор носили пояса для чулок и чулочки со швом!

Феррама едва сдержался, чтобы не рассмеяться, представив современную женщину в столь соблазнительных предметах туалета.

И это тоже не пройдет для него даром!

– Так вы намерены поднять на уши всех феминисток из-за своей мозоли?

– Еще как намерена! – горячо воскликнула она. – Вы же знаете разницу между адвокатом и грифом?

Альварез скривил губы от отвращения:

– Вы уже спрашивали.

Феррама рассмеялся и предположил:

– Пожалуй, грифы могут быть занесены в Красную Книгу, а адвокаты нет.

– Нет, друг мой, грифы все же отпускают свою добычу, в отличие от адвокатов. Вы готовы обсуждать детали?

– Двадцать тысяч, – процедил Феррама.

– Я уже предлагал ей пятьдесят, – заметил Альварез.

Феррама бросил на партнера недоумевающий взгляд.

– Можно ли было ожидать такое от тебя?

– И я отказалась, – прервала его Синтия.

– О, я знаю, в чем проблема! – радостно воскликнул Бенор, на мгновение оторвавшись от монитора.

Какая проблема? Она уже чувствовала, что Феррама собирается увеличить размер компенсации, что помогло бы ей избежать и длительного судебного процесса, и солидного вознаграждения для адвоката. Если она станет героиней скандала, это плохо отразится на ее репутации. Нет, ей не стоит тратить время на выслушивание долгих объяснений.

– Готов поспорить, что она вытащила стельку под свод стопы из своих туфель, – сказал Бенор, – и из-за этого увеличилась нагрузка на пальцы. Помните, вы спрашивали меня, как связана теорема Пифагора с дизайном туфель? Напрямую! Она убрала стельку и получила травму.

Все уставились на Синтию. Ее лицо пылало.

– Я не собираюсь ничего признавать. Кроме того, большинство женщин так делает. Эти стельки вовсе не нужны. Они очень неудобные.

Принц и Альварез обменялись победоносными взглядами. Альварез тут же воскликнул:

– Дело можно считать закрытым!

– Нет, это решит суд.

Феррама резко поднялся.

– Выйдите! – скомандовал он Альварезу и Бенору. – Я хочу завершить переговоры с мисс Салливан с глазу на глаз.

О-о…

– П. Т., не думаю, что это хорошая мысль, – осторожно заметил Альварез.

«Да, это очень плохая мысль. Я наедине с Очаровательным Принцем, который может растопить мое сердце одним лишь взглядом? Я не согласна. Это как если бы индейка проголосовала за перенос Дня благодарения на месяц раньше срока».

– Я считаю, что вам лучше завершить переговоры с моим адвокатом.

Она поднялась и потянулась за костылями.

Феррама не обратил никакого внимания на ее слова, а прошел к двери, приглашая Альвареза и Бенора. Последний сначала удивился, а потом его лицо озарилось, словно ему пришла в голову блестящая идея.

– Пожалуй, я проедусь в лимузине несколько кварталов.

– Нет! – в один голос закричали Альварез и Феррама.

Феррама довольно грубо поторапливал своих приятелей, когда леди в зеленой блузе показалась в дверном проеме. Она выпалила без запинки:

– Чарльз звонил несколько минут назад, чтобы поинтересоваться, ждать ли вас в Аскоте.

«Чарльз? Она что, имеет в виду принца Чарльза? Ничего себе!»

Феррама взглянул на секретаршу так, словно она говорила с ним на незнакомом языке, и пробормотал:

– Откуда мне знать?

– У вас запланирована встреча на два тридцать с рекламщиками. Звонили из Лиссабона. Они переживают из-за поставок кожи из Бразилии, поэтому хотели бы переговорить с вами лично. Директор по закупкам универмага «Блуминдейл» будет здесь в четыре. А встреча с репортером журнала «Уолл-стрит» запланирована на пять. В девять вас будет ждать Лиз. Вам забронирован столик в ресторане.

Она перевела дух.

«Лиз? Лиз? Тейлор? Херли? О боже, неужели это сама королева Елизавета?»

– Это все? – сухо поинтересовался Феррама.

– Далеко не все, – ответила секретарша. – Ваши сводные сестры приезжали сюда каждый день, пока вас не было. И хочу сразу предупредить, что если мне снова придется выслушивать жалобы Наоми и Рут, я увольняюсь.

Феррама закатил глаза.

– Я с ними поговорю.

– Я на это очень надеюсь. Они ожидают вас в зале приемов. У них при себе огромная пачка счетов, которые вы должны оплатить.

Морин запнулась.

– Я думаю, что возьму эту ситуацию под личный контроль, – уставшим голосом произнес Феррама, поворачиваясь к двери.

– И еще… – начала секретарша.

Он остановился и нетерпеливо топнул ногой. Морин и Альварез обменялись недоумевающими взглядами, но секретарша продолжила:

– Ваш массажист, Андрэ, хотел уточнить, состоится ли ваша встреча в шесть тридцать. И планировать ли ему педикюр и маску на этот раз?

Феррама вспыхнул, как маков цвет. Несколько секунд он не мог ничего ответить. Бросив угрожающий взгляд в сторону Альвареза, он повернулся к Морин и сказал:

– Конечно. Но скажите ему, что я предпочитаю масло морских водорослей. Грязевая маска, которую он накладывал в прошлый раз, вызвала у меня раздражение.

Синтия отвернулась, кипя возмущением. Если для того, чтобы быть принцем, надо превратиться в такого неженку, она обойдется без него. Не то чтобы ей кто-то что-то предложил. Синтия обвела взглядом стены кабинета, чтобы немного отвлечься.

Одну из них занимали цветные фото моделей от Феррама. «Вамп», «Иезавель», «Для капризных девчонок», «Умная и сексуальная», «Чудеса из змеиной кожи», «Папина девочка», «Каблучок», «Блаженство», «Черная красотка», «Хочу танцевать», «Тип-топ», «О ля-ля!».

Она вспомнила, как пять лет назад туфли от Феррама появились на рынке. Они добились высоких продаж, потому что всячески подчеркивали, что в обуви от Феррама даже на высоких каблуках женщины не будут чувствовать усталости. Из офиса в ночной клуб, не меняя туфель. Они утверждали, что разработали революционный дизайн.

Она перешла к другой стене и увидела фото трех улыбающихся мужчин – в рубашках, галстуки слегка ослаблены. Они стояли перед зданием обувной фабрики. Принц между своими верными помощниками. Они стояли, обняв друг друга за плечи, а надпись под фото гласила: «Феррама Inc. Начало мечты, 1993». Синтия прищурилась, чтобы рассмотреть фото получше. Хотя снимок был сделан всего пять лет назад, мужчины на нем казались значительно моложе. Они были полны надежд. Феррама вовсе не выглядел, как принц. Он был таким расслабленным и беззаботным… Просто хороший парень.

– Вы улыбаетесь…

Синтия вздрогнула. Повернув голову, она заметила, что Феррама пристально наблюдает за ней. С его уст не сходила странная усмешка. Он медленно направился к ней. Ей стоило немалого труда остаться на месте. Да она бы и не смогла далеко убежать с больной ногой.

– Я улыбалась, потому что на этом фото вы выглядите такими неискушенными.

Она не узнала собственного голоса. Их плечи соприкоснулись, когда он подошел еще ближе, чтобы взглянуть на фото.

– Неискушенными по сравнению с чем?

Он снял пиджак и остался в черной футболке, заправленной в брюки. Внимание Синтии привлекли крохотная золотая серьга в ухе и «Ролекс» на запястье. О, он выглядел потрясающе! Она не могла прийти в себя. Он задал какой-то вопрос? Она взяла себя в руки и сказала:

– По сравнению с тем, какое дьявольское трио вы сейчас представляете.

– Не стоит делать поспешных выводов, – пробормотал он. – Внешность бывает иногда так обманчива.

Он поправил выбившуюся у нее прядь волос. Она заметила, что его рука дрожит.