#

В музее было множество невероятно чувственных и романтичных работ, но когда мы бродили снаружи, я не могла выбросить из головы изображение рук.

Или, может, это было ощущение твердого члена Лукаса у моей задницы.

Я была такой возбужденной и озабоченной, и не была уверена, что смогу долго продержаться. Когда мы остановились перед «Мыслителем», вероятно, самой известной работой Родена, я почувствовала вину, что я могу думать только о том, чтобы быть оттраханной Лукасом в душе. Я прочистила горло, чтобы высказать впечатления о тонкостях выполнения «Врата ада», еще одним шедевром Родена, но не смогла сосредоточиться.

Что? Оно было заполнено обнаженными, переплетенными телами!

Но прежде, чем я смогла предложить вернуться к нему в квартиру, раздеться и переплести наши тела вместе, он спросил о моем желании увидеть сад, и мне было стыдно сказать нет. Да ладно, Миа. Ты можешь потерпеть еще десять минут.

— Конечно, я бы хотела, — сказала я.

Когда мы подошли к большому фонтану в задней части сада, я снова задалась вопросом, одна ли я с трудом сохраняла терпение. Лукас продолжал шутить о своих испорченных мыслях и стояке в штанах, но я начинала думать, что мое воображение было гораздо более испорченное, чем его.

Затем мгновение спустя мы достигли границы сада, и Лукас потянул меня между двумя рядами живой изгороди, где находился маленький секретный узкий проход с гравием под ногами.

— Я ждал этого весь день и не могу больше ждать. — Он повернул меня в своих руках и поцеловал, касаясь своим ртом моего и проталкивая свой язык между моими губами, как будто он изголодался по мне.

Я обняла его, прижавшись грудью к его, отчаянно желая чувствовать его твердые мышцы на моих мягких формах. Он обернул одну руку вокруг моей талии и другой коснулся моей груди через кофточку. Я задрожала.

— Мммм, — застонала я. — Так хорошо. Я люблю, когда ты касаешься меня.

И вот в этот момент первые капли дождя попали на нас. Мы оба подняли головы и заметили надвигающиеся большие темные облака. Тихо грохотал гром.

— Идеальное время, — Лукас быстро поцеловал меня. — Я готов идти.

— Я тоже. — Мы пошли назад в дом, когда дождь начал литься сильнее. — Подожди, у меня есть зонт, — я остановилась, чтобы покопаться в сумке.

Но его не оказалось.

Отчаянно я рылась в содержимом сумочки, но зонтик так и не нашла.

— Дерьмо. Я забыла свой зонтик.

И затем я начала смеяться.

Закрыв сумку, чтобы подарки не промокли, я истерически рассмеялась и покружилась.

— Лукас, я, черт побери, забыла зонт! Ты знаешь, что это означает?

— Эм, мы оба промокнем? — он, должно быть, думал, что я сумасшедшая, но не поторапливал меня из-за дождя, даже когда над нами снова послышались раскаты грома. Вместо этого, он просто стоял, наблюдая за моим танцем, в ожидании, что я объясню свою эйфорию.

— Это отлично! В действительности, это чертовски замечательно! — распираемая радостью, я бросилась к нему, коснулась его подбородка своей рукой и со всей страстью поцеловала его в губы.

Он засмеялся.

— Дождь возбудил тебя или что-то подобное?

— Нет. Ну, это происходит сейчас, но никогда не происходило раньше. У меня всегда была фантазия о том, чтобы целоваться под дождем, но я всегда была хорошо подготовлена, на самом деле, я никогда не попадала под дождь на свидании без зонта. — Я прыгала вверх и вниз, мои мокрые волосы разметались по лицу. — Тот факт, что сегодня я покинула отель без зонта, означает, что я была так отвлечена другими вещами — хорошими вещами, — что я даже не подумала спланировать наперед, что может быть такая поганая погода! Я даже не думаю, что проверяла ее сегодня!

Я не уверена, что Лукас оценил грандиозный характер рассуждения, но он ухмыльнулся и притянул меня ближе, поцеловав, как будто ему никогда не будет достаточно, как будто ничего другое в мире не имеет значения. Ни люди, которые странно на нас смотрели, когда бежали под навес. Ни дождь, который намочил наши волосы и одежду и стекал по нашим лицам. Ни тот факт, что мы встретились только два дня назад и всего один провели вместе.

Или, может, значение имело только последняя причина.

Он целовал меня, пока мы ждали поезд в метро, он обнял меня сзади, его мягкие губы прижались к моей шеи. Он целовал меня в поезде, в котором было так много народу, что наши промокшие тела были прижаты вместе, наши рты настолько близко, будто мы не могли сопротивляться тому, чтобы слить их воедино. Он страстно целовал меня на лестничной клетке своего дома, схватив меня, когда я пыталась быстрее бежать по ступенькам и прижав меня к стене между вторым и третьим этажом; влага с моих волос стекала на его руки.

— Ты вся мокрая. Ты нравишься мне такая, — сказал он, в то время как прокладывал дорожку из поцелуев по моему горлу.

Мы оба задыхались, руки касались друг друга, наша промокшая одежда была слишком тяжелой на наших телах.

— Я мокрая везде, — прошептала я.

Со стоном он оторвал свой рот от меня и потянул меня вверх по последнему лестничному пролету так быстро, что мои ноги едва касались ступенек. У нас заняло всего десять секунд, чтобы открыть и распахнуть дверь его квартиры, но они казались вечностью, и в мгновение, когда мы были внутри, я бросила свою сумку, он захлопнул дверь, и мы набросились друг на друга как дикие волки.

Языки и зубы сошлись в схватке, мы сорвали каждый лоскуток одежды друг с друга, вихрь из четырех рук, неистового дыхания и бешеного стука сердец глумился над бурей, бушующей снаружи. Дождь стучал за окном, когда Лукас подтолкнул меня к двери. Опустившись на колени, он расставил мои ноги и погрузился в меня языком, подхватив меня руками под бедра. Ахнув, я запустила пальцы в его волосы, когда он неистово лизал меня, кружа языком по клитору, прежде чем полностью накрыть его своим ртом и с жадностью всосать. Затем он положил одну ладонь мне на живот, и потирал его большим пальцем, пока врезался в меня языком снова и снова.

О боже о боже о боже, это происходит слишком быстро. Я стонала, ругалась, а затем сжимала его мокрые волосы в кулаках, чувствуя вихрь желания, нарастающий в моем животе, и мои ноги ослабли.

— Черт, Лукас, я не могу стоять, не могу стоять.

Его рот путешествовал по моему телу, теплый и влажный по моему животу, моим ребрам и груди. Он взял один сосок в свой рот и жестко втянул его, пока обхватил рукой другую грудь. Я извивалась возле двери, прижав к ней ладони, когда выгнула спину от действий Лукаса. Этого было слишком много и в то же время недостаточно. Мое тело забирало все, что он мог дать мне, с таким сильным желанием, которого я не чувствовала прежде. Я почти сходила с ума от потребности в нем.

Я вытянула руку между нами, взяв в свою хватку его твердый член, охватив его двумя рукам. Он ахнул, став еще тверже и толще, он сводил меня с ума от потребности обхватить его губами, облизывать его, пробовать его. Я не была опытной в искусстве минетов, но я изучила довольно много всего, чтобы оживить нашу с Такером сексуальную жизнь, поэтому у меня было несколько идей.

Да, я гуглила советы от парней о том, как делать минет.

Несколько раз.

Я уже была готова попробовать кончик его великолепного члена, когда меня внезапно огрела мысль, какой восторженной я была по этому поводу. Прежде я бы так не старалась, но я из кожи вон лезла, чтоб сделать Лукасу приятное.

Упав на колени у его ног, я прижалась губами к верхней части его бедра, и затем провела языком по его прессу, держа его твердую эрекцию в своей хватке.

Затем я подняла взгляд на него, головка его члена была прямо перед моими раскрытыми губами.

Его рот был открыт, а в глазах пылал огонь.

Не отводя взгляда, я коснулась нижней губой бархатистого кончика и слегка покачала головой из стороны в сторону.

— Боже, Миа. — Его грудь резко опускалась и поднималась от затрудненного дыхания.

Я обхватила его губами, и он наклонился вперед, держась руками за дверь. На расстоянии грохотал гром, смешиваясь со звуками стонов удовольствия Лукаса, когда я взяла его глубже, остановившись только тогда, когда он коснулся задней стенки моего горла. Мягко застонав, я, сжав его в кулаке, несколько раз медленно провела по нему рукой.

— О мой бог, черт, да, — Лукас громко вдыхал и выдыхал, когда я вбирала его член в рот и выпускала и затем кружила языком по нижней части его кончика. — Черт, да, ты невероятна.

Я подняла взгляд, прежде чем снова полностью принять его длину, немного быстрее трахая его своим ртом, и биение моего сердца ускорилось от того, что он не мог отвести от меня взгляда и от того, как он тяжело дышал и как говорил:

— Боже, Миа, ты чертовски прекрасна. Мне нравится наблюдать за тобой.

Доставлять ему удовольствие таким способом было еще сексуальнее, чем я представляла. И я любила это так же сильно, как и он — моя кожа горела, и по моему телу проходило тепло. Я не могла вспомнить, что когда-либо чувствовала себя такой беззастенчивой, такой свободной, чтобы делать то, что я хотела, такой уверенной в том, что я делаю. Я вытянула руку между его ног, дразня, играя и касаясь его везде, наблюдая и слушая, чтобы увидеть, что ему больше всего нравится.

Трудно было сказать.

Все что я делала, когда исследовала каждый сантиметр его тела, заставляло его дрожать, сыпать проклятья и стонать.

— Ты чертовски великолепная женщина, я не могу поверить в то, что ты делаешь со мной. Ты сводишь меня с ума.

Я провела ногтями по одному из его бедер, затем положила ладонь на его задницу и схватила ее. Он начал вдалбливаться в мой рот, не отрывая взгляда от вида, как его член погружается между моими губами, и быстро дыша с каждым толчком его бедер. Я была так возбуждена, что вытянула руку, чтобы коснуться себя, даже не думая об этом — я никогда не делала этого прежде.

Лукас втянул воздух.

— Да, боже да. Трогай себя. Дай мне посмотреть на тебя.

Бесстыдно я касалась себя там, где прежде был его язык, погружая палец внутрь моего истекающего лона и чувствуя, какой влажной он сделал меня.

— Хорошая девочка. Теперь дай мне снова попробовать тебя. — Он вытянул руку и взял мою, поднял ее к своим губам и всосал мои пальцы в рот.

Его член дернулся у меня во рту.

— Ох, черт. Все, хватит. Иди сюда. — Он потянул меня на ноги, поднял меня под руки и усадил на кухонный стол. — Сейчас, черт побери, не двигайся.

Он вышел из кухни в спальню и вернулся через мгновение, раскатывая на себе презерватив.

— Раздвинь ноги.

В моем животе еще сильнее запорхали бабочки от его команды, и я раздвинула колени. Вытянув руку, он использовал ее, положив на мою спину, чтобы подтянуть меня на край стола, а другой рукой обхватил свой член и приблизил его к моему лону.

— Ммм, ты такая влажная. — Он держал одну руку на моей пояснице, когда скользнул глубже; его глаза закрылись. — Такая узкая, такая горячая.

— Да, — пробормотала я, обвивая руками его талию. — Так хорошо, Лукас. Не останавливайся.

— Никогда, — сказал он, открыв глаза и толкнувшись в меня жестко. — Я хочу быть в тебе всю ночь.

Наши рты слились воедино, был только горячий клубок языков и затрудненное дыхание, прежде чем я схватила его за плечи и изогнула спину, толкнувшись бедрами, чтобы почувствовать его в нужном месте. Через несколько минут я ощутила приближающиеся волны оргазма и обхватила ногами его бедра.

Как только я ощутила его зубы на своем соске, оргазм промчался через меня, и я закричала от чистейшего удовольствия, когда мое тело было полностью под властью оргазма — руками, я сжала его плечи, пятками уперлась в мышцы его ног, мои внутренние мышцы сжались вокруг его пульсирующего члена.

Я хотела поднять голову и наблюдать за тем, как он кончит, но не могла. Вместо этого я упала спиной на стол, мои пальцы вцепились в края.

— Черт. О боже мой, посмотри на себя. — Лукас гладил одной рукой мою грудь и положил другую на мое бедро, врезаясь в меня жестче и быстрее, пока его тело не стало твердым и неподвижным, когда его член пульсировал во мне.

Прямо, черт возьми, на кухонном столе.

Я думаю, что не должна говорить вам, что это была новая территория для меня.

Как и на кухонном полу некоторое время спустя (я была сверху).

И в гостиной на ковре, почти сразу после этого (мы соблюдали очередь).

В конечном итоге, мы занимались сексом в спальне, где рухнули на кровать кучкой пота, истощенных конечностей, ноющих от боли мышц и волос, которые на самом деле были в огромном беспорядке.