Эвелин больше ни разу не осмелилась надеть это платье, и сейчас оно выглядело как новое. Оставалось только надеяться, что Пэн Джервилл неравнодушен к вишне, с горькой усмешкой подумала девушка.

Большинство ее нарядов было уже тщательно упаковано для поездки в Джервилл. Как следует встряхнув платье, она поморщилась от его мятого вида, но затем пожала плечами: пара-тройка складочек ничего не изменят на полном теле.

Она постаралась забыть о ненависти, которую питала к этому разнесчастному платью. В тот момент, когда Рунильда закончила застегивать его, дверь в спальню распахнулась.

– Эвелин! – воскликнула мама, бросившись к ней. – В чем дело? Почему ты еще не одета? Пэну не терпится взглянуть на тебя перед свадьбой!

– А как он сейчас выглядит? – спросила Эвелин. Джервиллы должны были вчера утром приехать в Стротон, чтобы дать Эвелин и Пэну возможность познакомиться, но они так и не увидели друг друга. Почти все остальные гости были в сборе, когда примчался гонец, сообщив, что по дороге одна из карет сломалась и Джервиллы задерживаются. Они приехали поздно, Эвелин уже спала. Хотя, если честно, она была даже рада оттянуть момент встречи с женихом: последние две недели кузены потешались над ней, твердя, что Пэну хватит одного лишь взгляда, чтобы отвергнуть ее; и всякий раз, думая об этом, Эвелин дрожала от страха.

– Я нашла его очень милым, – сказала леди Марджери. – Он безумно похож на твоего отца в молодости… Так, все, мы должны поскорее нарядить тебя в голубое платье.

Эвелин натянуто улыбнулась.

– Я… передумала и захотела надеть вот это.

– Что? – Леди Стротон замерла, с ужасом оглядывая Эвелин. – Нет! Но почему… Голубое ведь так хорошо на тебе смотрится, а это – мятое! – Плотно сжав губы, она покачала головой. – Нет-нет, ты должна надеть голубое.

– Оно мне не подходит, – призналась Эвелин, когда мать взяла платье и подошла к ней.

– Что за ерунда! Я видела тебя в нем буквально пару недель назад – оно прекрасно сидело. Ты была такая красивая!

Видя в глазах матери сомнение, Эвелин с грустью сказала:

– Я попросила Рунильду ушить платье, надеялась похудеть до свадьбы, но…

– О, Эвелин! – Леди Стротон разочарованно опустила руки, и платье выскользнуло из ее пальцев на пол.

Сгорая от стыда, Эвелин хотела спрятать лицо, но леди Марджери ухватила ее за руку и крепко обняла.

– Эвелин, когда же ты перестанешь волноваться из-за своей фигуры! Ты и так красивая. Откуда столько переживаний?

– Мама, я корова и останусь такой навсегда.

Леди Стротон выпустила Эвелин из объятий и выругалась сквозь зубы. Ее глаза пылали гневом.

– Я должна была запереть где-нибудь Хьюго, Стейсиуса и Юнис! Уверена, это их рук дело! Трое паршивых… – Она замолчала, пытаясь успокоиться. Затем снова покачала головой. – В общем, не важно. Эвелин, ты привлекательная пышечка. Мужчины обожают таких!

Эвелин фыркнула, но мать проигнорировала ее скептицизм:

– Ты не можешь надеть красное, оно слишком мятое. – Она бросила взгляд на голубое платье. – У меня появилась идея. Но нам следует поторопиться. Все уже готовы идти в церковь, ждут только тебя. Снимай это, – распорядилась леди Стротон и повернулась к Рунильде. – Сходи за Ганнорой. Пусть она принесет белый лен, который мы недавно купили.

– Мама, что ты задумала? – заволновалась Эвелин, освобождаясь от красного платья.

– Мы обвяжем тебя! – торжественно объявила леди Стротон.

Глаза Эвелин расширились.

– Обвяжем?..

– Именно. Если платье не подходит по фигуре, мы сделаем так, чтобы фигура подходила платью.

– О Боже… – изумленно прошептала Эвелин.

Через несколько минут она уже не сомневалась в провале их затеи, стоя перед Рунильдой и сжимаясь изо всех сил, пока мама и Ганнора хлопотали сзади, затягивая и сшивая.

– Уже слишком туго!.. Мама, сколько осталось? – прохрипела Эвелин, хватая Рунильду за плечи. Ободряюще улыбнувшись ей, служанка наклонилась вперед посмотреть, что делали леди Стротон и Ганнора. Эвелин и видеть не надо было – она все чувствовала. Ей крепко обвязали талию полотном и начали затягивать… туже и туже…

– Понимаю, что неудобно, но это не надолго, – успокоила ее мама. – Ганнора, давай еще! У нас почти получилось!

Эвелин застонала от невыносимого напряжения в талии. Грудь поднялась в поисках свободного пространства, дыхание резко перехватило. Эвелин чуть не упала в обморок от облегчения, когда мать воскликнула:

– Все, готово! Теперь нужно развязать.

– Мы не можем этого сделать, леди, – возразила Ганнора. – Останется выпуклость.

– Ах, верно! Значит, придется зашить. – Она вздохнула. Так, я буду держать, а ты шей, но только быстро, очень прошу тебя, Ганнора. У меня руки трясутся. Не знаю, сколько вытерплю!

– Слушаюсь.

Их разговор доносился до Эвелин сквозь разраставшуюся пелену тумана. Теперь она могла за раз вдохнуть лишь капельку воздуха. Голова закружилась, и она уткнула лицо в плечо Рунильде, стараясь не упасть.

– Получилось! – Громкий голос Ганноры вывел Эвелин из полубессознательного состояния.

– Слава Богу! Ох, мои бедные руки, – пожаловалась леди Стротон. – Так, давайте-ка посмотрим… Все отлично!

Видимо, так она выражала радость от того, что платье удалось застегнуть, подумала Эвелин. Почувствовав, что ее поворачивают, она подняла голову и выдавила улыбку, стоя перед мамой и Ганнорой.

– О… – произнесла леди Стротон.

– Да, – согласилась Ганнора, и они обменялись торжествующими взглядами.

– Ты прелестно выглядишь, дорогая! Неотразимо. – Взяв Эвелин за руку, леди Стротон повела ее к двери. – Идем вниз, пока нас не хватились.

Эвелин смогла пройти полкомнаты, с каждым шагом двигаясь все медленнее, пока вовсе не остановилась перевести дыхание.

– Что случилось? – спросила леди Стротон.

– Я… ничего… просто… надо… от… дышаться, – с трудом ответила Эвелин, пытаясь вдохнуть воздух в стиснутые легкие. – Сейчас… одну секунду…

Леди Стротон тревожно переглянулась со служанкой, затем проворковала:

– Хорошо, милая, как скажешь. А потом мы спустимся вниз и представим тебя жениху, прежде чем пойти в церковь.

При одной лишь мысли о том, что надо двигаться не только вниз по лестнице, но и до самой часовни, из скованной груди Эвелин вырвался тяжелый хрип. Церковь находилась по соседству с домом, но сейчас до нее, казалось, было несколько миль, и ни о какой ходьбе не могло быть и речи – Эвелин еле дышала. Ослабевшие ноги подкашивались после нескольких шагов по комнате, ей ни за что не преодолеть путь до церкви.

– Боюсь, я не смогу пройти так много, – виновато сказала Эвелин, чувствуя, что всех подводит.

– Святые небеса! – Леди Стротон помогла ей удержаться на ногах. – Ты краснеешь, потом становишься бледной… Может, немного ослабим?

– Не получится, – сказала Ганнора. – Все крепко пришито.

Увидев, как мама огорчилась от этого напоминания, Эвелин заставила себя выпрямиться и сказала:

– Думаю, если мы пойдем медленно…

– Ах да, – с облегчением согласилась леди Стротон. – В конце концов, идти не торопясь, более женственно. Давай попробуем еще раз.

Эвелин сделала шаг, затем другой, чувствуя, как от усилий щеки сначала вспыхивают, затем холодеют. Стены вокруг завертелись.

– О нет, милая, стой. – Удерживая Эвелин на месте, леди Стротон задумалась о чем-то, затем решительно повернулась к служанке: – Ганнора, быстро приведи сюда Уэрина и моего мужа.

– Да, леди.

Служанка выбежала из комнаты, а леди Марджери вновь повернулась к дочери. Заметив, как Эвелин шатается, она осторожно отвела ее к комоду.

– Давай, тебе нужно присесть.

– Не могу, – прохрипела Эвелин, сопротивляясь. – Не могу сидеть! Будет только хуже… Пожалуйста! Мне нужен воздух!.. Мне нужен…

Глаза леди Стротон расширились от ужаса.

– Ты синеешь! Рунильда! Окно, скорее! – закричала она. Перекинув руку Эвелин через свое плечо, леди Марджери в панике потащила ее через всю комнату. Служанка, обогнав их, распахнула ставни.

Ворвавшись в окно, порывы ветра теребили занавес на кровати. Эвелин прислонилась к оконной раме, чувствуя, как бриз, вцепляясь в волосы, выбивает пряди из шиньона, тщательно скрепленного Рунильдой. Но Эвелин не волновала прическа: все, о чем она сейчас думала, – это живительная прохлада ветра, обдувавшего лицо. Открыв рот, девушка вдохнула, но легким не хватало места, чтобы за раз принять больше одного крошечного глотка воздуха.

Дверь в комнату резко отворилась.

– Какого черта здесь происходит?!

От звуков грозного голоса женщины замерли. Посмотрев через плечо, Эвелин увидела отца и Уэрина, влетевших в комнату.

– Марджери! Почему так задерживаемся? Сначала Эвелин не спускается, потом ты пропадаешь, Ганнора… – Лорд Уиллем запнулся, увидев дочь, и в ужасе подбежал к ней. – Эвелин? Боже, ты бледная как смерть! Что случилось?

– Все в порядке, просто… – начала леди Стротон, но Эвелин вцепилась пальцами ей в руку.

– Это лишь нервы, отец, – слабо сказала она, затем сделала паузу, ловя ртом воздух. От дикой боли в легких на глаза навернулись слезы. – Я выхожу замуж, покидаю дом. Буду скучать и…

Она застонала, оказавшись в крепких объятиях лорда Стротона.

– О, мы тоже! Милая, ты лучик света в нашей жизни. Мы будем часто навещать тебя, так что… Не могу понять – ты похудела? Тело будто уменьшилось.

Эвелин сдавленно хрипнула в ответ, ухватив отца за тунику и освобождая лицо из его плеча в поисках глотка жизни. Ни носа, ни рта вытащить наружу не удалось – только полные ужаса, огромные глаза, уставившиеся на мать.

– Уиллем, довольно! – вскрикнула леди Стротон. – Ты сейчас задушишь ее!

Отец тут же отпустил Эвелин, и она без сил прислонилась к стене у окна, подставляя лицо ветру.

– А вы уверены, что дело только в нервах? – спросил Уэрин. – Ей, кажется, совсем плохо.

– Да, уверены, – настойчиво повторила леди Стротон. Эвелин застонала. – Как бы то ни было, она не должна в таком состоянии идти пешком. Давай, Уиллем, веди всех туда, а ты, Уэрин, повезешь Эвелин в церковь на своей лошади.

– На лошади? – в один голос переспросили мужчины.

– Пока я заберу ее… Мы быстрее так дойдем! – запротестовал Уэрин.

– Да, – согласился лорд Стротон. – Джервиллы могут подумать, что Эвелин больна или…

– Тогда следует объяснить им, что при королевском дворе появилась мода привозить невест на коне. Это считается очень романтичным, – терпеливо втолковывала им леди Стротон. – И все девушки из лучших благородных семей так делают.

– Правда? – удивленно спросил лорд Стротон.

– Откуда мне знать, если я никогда там не была! – выпалила леди Стротон. – Ты же ненавидишь королевский двор.

– А-а… – Уиллем понимающе кивнул. – То есть ты хочешь, чтобы я солгал?

– Именно так.

– Что ж, отлично. – Ухмыльнувшись, лорд Стротон отправился к выходу.

– Чувствую, за мной должок будет, – пробормотала леди Марджери, но эта мысль, кажется, не особенно расстроила ее. На самом деле настроение Эвелин значительно улучшилось, когда она увидела предвкушение в глазах матери, смотревшей вслед отцу.

Леди Марджери повернулась к сыну:

– Ступай за лошадью, встретимся у входа. – Затем она снова сосредоточилась на Эвелин. – Так… О, ты выглядишь гораздо лучше! – воскликнула она.

Эвелин старательно улыбнулась.

– Мне кажется, я потихоньку привыкаю. Все будет хорошо… если двигаться не слишком быстро.

Она осторожно отошла от окна.

– Думаю, тебе лучше отдохнуть до возвращения Уэрина. – Мать протянула дрожащую руку, будто Эвелин вот-вот собиралась упасть замертво.

– Нет, мне надо удостовериться, что я смогу пройти от его лошади к церкви, – воспротивилась Эвелин, идя вперед, в то время как мать, Ганнора и Рунильда следовали по пятам, готовые поймать ее.

Не успела она сделать и нескольких шагов, как стены вокруг снова пошли волнами – возможно, потому, что в этот раз она потратила слишком много сил на разговоры. Похоже, теперь придется выбирать между речью и ходьбой, а поскольку последнее на данный момент было гораздо важнее, Эвелин лишь на пару секунд остановилась, приходя в себя, затем продолжила путь. Когда она добралась до двери, все облегченно вздохнули.

Эвелин прислонилась к стене и, слабо улыбнувшись трясущимся от волнения женщинам, потянула за ручку. Открыв дверь, она застыла на пороге.

Все в порядке, ничего сложного… Оставалось лишь преодолеть бесконечный коридор и затем лестницу. Плотно сжав губы, чтобы сдержать протяжный стон, рвавшийся наружу при мысли о каждой ступени, Эвелин распрямила плечи и двинулась вперед, чувствуя небывалое спокойствие, держась с одной стороны за мать, с другой – за Ганнору. Рунильда шла сзади, упираясь руками ей в спину. Несмотря на то, что они втроем почти несли ее, она была вынуждена часто останавливаться, чтобы не потерять сознание, и когда Эвелин в очередной раз жадно глотала воздух, на площадке появился Уэрин.