На улице Каролин встретил свежий ветер, остужая разгоряченное лицо.

Она искренне недоумевала, как могла так долго поддерживать отношения, построенные на взаимной неприязни.

Медленно шагая в направлении Стрэнда, девушка настолько погрузилась в себя, что не обращала внимания на восхищенный свист уличных рабочих и заинтересованные взгляды бизнесменов, спешивших по своим делам.

Неблагодарность Уильяма ставила ее в тупик. Как он мог одной рукой принять ее часть наследства, а другой пытаться дать ей солидную оплеуху, как мог осуждать ее образ жизни, если его собственный был далеко не лучшим примером для подражания?

Самое забавное, что братья не знали и половины событий, которыми были заполнены ее дни. Если бы им стало известно о том, что Спирос — не единственный в списке богатых любовников, снабжавших ее деньгами и обеспечивающих путь наверх, в высший свет Лондона, как бы они отреагировали? Неужели Уильям всерьез надеялся, что Каролин откажется от комфорта и благополучия ради сомнительной чести быть чьей-то секретаршей, снимать крохотную квартирку с дешевой мебелью и общаться с такими же нудными ханжами, как он сам? Вот уж дудки!

Каролин так и не вернулась в ресторан. Она остановила такси и отправилась тратить деньги в Найтсбридж, мысленно послав Уильяма к черту.

Так сложилось, что с того момента до новой встречи Каролин и ее братьев прошли долгие годы.


Следующие шесть лет — с момента смерти Себастьяна и разрыва с братьями — Каролин жила в свое удовольствие, и рядом не было никого, кто попытался бы внушить ей чувство вины.

Она блистала на самых шикарных приемах и частных вечеринках, одевалась только у известных дизайнеров, носила меха и бриллианты (последние, к сожалению, приходилось брать напрокат). Выходные на яхтах где-нибудь в районе Капри, рождество с любовником на дорогом лыжном курорте — Каролин чувствовала себя довольной настоящим, и если кто-либо осуждал ее, ей было на это плевать. Она была молода, хороша собой и обожаема, и этого было достаточно.

Единственное, что огорчало девушку, это отсутствие собственного капитала, каких-либо гарантий безбедного будущего. Конечно, ей дарили дорогие подарки, которые она забирала с собой, меняя одного любовника на другого. К примеру, от Фабьена ей досталось роскошное яйцо работы Фаберже всего за неделю до разрыва. Однако время шло, и красота могла померкнуть. Следовало подумать о будущем, найти того, кто будет способен не просто одевать ее и заваливать подарками. Каролин искала мужчину, который женится на ней, раз и навсегда гарантировав ей беспечную старость.

Оказалось, что окрутить женатого мужчину и превратить в свою игрушку куда проще, чем получить желанное колечко. Богатые «папики» понимали, что развод в большинстве случаев выливается в огромные траты, и не были готовы рисковать деньгами ради хорошенькой Каролин.

В двадцать восемь девушка все еще выглядела на двадцать два. Она вкладывала каждое пенни в свою внешность — свой единственный капитал, — но ни один мужчина не стремился оставить ее рядом с собой. Весь Лондон знал Каролин, а братья вовсю мололи языками, обсуждая репутацию пропащей сестрицы, поэтому девушка решила, что пришла пора покинуть Англию.

Денежные мешки в Америке ждали ее. Представители Нового Света всегда тянулись к англичанам, видимо, подсознательно чувствуя свою оторванность от родных корней. Именно на своем английском происхождении и решила сыграть Каролин.

Глава 4

Она прибыла в Лос-Анджелес в ноябре семьдесят четвертого, с тысячей долларов и адресами двух школьных друзей и одного бывшего любовника в сумочке от «Шанель».

— Надолго в Штаты, детка? — фривольно спросил ее в аэропорту таможенник, видимо, потрясенный крохотными белыми шортиками, открывающими длинные ноги.

— Даже не знаю, — ответила Каролин, мило улыбнувшись парню. — Все будет зависеть от того, как примут меня здешние люди.

— Малышка! — Таможенник многозначительно обвел взглядом ее ноги и ухмыльнулся. — Да таким, как ты, нельзя не радоваться! Уверен, тебя примут самым наилучшим образом.

— Что ж, надеюсь, что так, — рассмеялась Каролин.

Пока она ждала свой багаж, на нее постоянно оборачивались незнакомые мужчины, к тому же она поймала несколько завистливых женских взглядов.

— Я мог бы помочь вам с багажом, мисс. — Каролин обернулась на голос. — Должно быть, этот чемодан весит не меньше тонны.

Мужчина, стоявший у нее за спиной, оказался одним из самых красивых в ее жизни. Он был высок и темноволос, с очень темным загаром и оттого особенно белыми зубами. Незнакомец нависал над ней, словно гора, и скалился в хищной улыбке. На плече его была необъятных размеров сумка, которая, похоже, не казалась ему тяжелой. Именно так, по представлению Каролин, и должен был выглядеть настоящий калифорниец: подтянут, мускулист и доброжелателен.

Таким, как он, было трудно не увлечься.

— О, вы так добры, благодарю, — откликнулась Каролин. Рядом с незнакомцем все те, кто предлагал ей помощь в аэропорту Лондона, казались щуплыми и жалкими. — Я Каролин. Каролин Беркли.

Она протянула ладонь, и через мгновение та утонула в гигантской лапе американца.

— Брэд Бакстер, к вашим услугам.


Встреча с Брэдом оказалась добрым знаком. Следующие три недели он знакомил Каролин с Лос-Анджелесом: свозил в Голливуд, показал известные места и познакомил с изнанкой большого города. Он оказался помощником известного короля мягкого порно, подыскивал для него актеров и мог пролезть в любую тусовку. Брэд намекнул Каролин, что со своей внешностью она могла бы сделать отличную карьеру порнозвезды, но девушка отказалась. Конечно, деньги, о которых говорил новый приятель, были весьма соблазнительными, но Каролин собиралась забраться гораздо выше, чем американский порнобизнес.

Ее даже не обидел тот факт, что новый любовник сделал ей столь непристойное предложение — она отлично разбиралась в людях и выделяла тех, кто мог быть ей полезен. Брэд как раз относился к категории полезных людей, поэтому она незамедлительно вселилась в его квартиру. Связь с красавчиком была лишь промежуточным этапом в ее жизни, хотя поначалу Брэд думал иначе.

Шесть недель, заполненных кокаиновыми дорожками и безудержным сексом, пролетели как одна. Каролин всячески ублажала любовника, за что тот знакомил ее с нужными людьми. Собственно, именно через него она и узнала Дьюка Макмаона. С этого момента и началось ее стремительное восхождение наверх. Брэд Бакстер уже был историей.

Она сразу поняла, что известный телепродюсер никогда не пойдет на развод с женой, Минни Макмаон, несмотря на то что брак трещал по швам уже десятки лет и об этом знали все, кому не лень покопаться в чужом грязном белье. У Дьюка и до Каролин было множество любовниц — нескончаемая вереница, — но никто из них не задерживался в его постели надолго. Он крутил романы, но расходиться с женой по-прежнему не собирался.

Для Каролин это было дурным знаком.

К тому же Дьюк Макмаон был стар даже по стандартам Каролин. Конечно, он был довольно хорош собой (у нее бывали любовники и похуже), но ему стукнуло шестьдесят четыре, а это солидный возраст даже для писаного красавца.

Несмотря на то, что все романы Каролин строились на чистом расчете, она получала необыкновенное удовольствие от секса и опасалась, что засохнет от тоски, если окажется, что у Дьюка Макмаона давно не стоит. Но даже в том случае, если у него все в порядке с эрекцией, его либидо может отдать концы через пару лет. Если Каролин собиралась завоевать Дьюка и прожить с ним до конца его жизни, приходилось смириться с тем, что это будет жизнь без секса.

С другой стороны, Дьюк был сказочно богат. Богат даже для требовательной Каролин, богат до неприличия. Одно это заставляло девушку закрыть глаза на преклонный возраст продюсера.

На первом свидании Дьюк отвез Каролин в частный домик в Малибу. Она заехал за ней на синем спортивном «феррари» такой красоты, что у Каролин захватило дух.

— Закрой глаза, — велел Дьюк, когда она вышла из машины. — Закрой, не бойся.

Он взял дрожащую от волнения Каролин за руку и повел по песчаной тропинке на берег моря, под пальмы. Все еще теплый от вечернего солнца песок забивался между пальцев ног, скользя в открытых босоножках.

— Можешь открывать. Оглянись вокруг!

Каролин осторожно приоткрыла глаза и ахнула от удивления. Она стояла на берегу, прямо на белом песке, озаренном светом звезд и полной луны. Сотни свечей оранжевыми бликами плясали вокруг нее, укрепленные в подсвечниках на стволах пальм и прямо на земле. Они создавали дополнительное сияние отрезку берега, полукругом спускаясь к самой воде.

Темно-синее теплое покрывало расстилалось у ног мягким ковром, на нем лежали два хрустальных фужера, розовые лобстеры с выпученными глазками, сочные помидоры и салат, персики в арманьяке, крохотные пирожные в резных бумажных салфеточках. Чуть поодаль, прямо в теплом песке, были зарыты два ведерка со льдом, в которых охлаждались бутылки игристого. От этого изысканного вида у Каролин рот наполнился слюной и увлажнились глаза.

У одной из пальм стоял Шеймус, дворецкий Дьюка, с белоснежным полотенцем на руке и с самым чопорным видом, на какой только был способен. Он не глядел на Каролин, устремив взгляд на воду, но стоило ей сделать шаг к покрывалу, тотчас бросился к ней и предложил руку.

— Что скажешь? — спросил Дьюк.

— Что я скажу? — Каролин рассмеялась и обвела взглядом великолепный набор для пикника. — Дьюк, это так романтично! Признаться, я не ожидала, что ты способен на такой красивый жест.

В этот момент девушка чувствовала себя королевой. Ни один из ее любовников — каких бы дорогих подарков он ни делал — никогда не совершал для нее подобных поступков. А ведь она даже ни разу не поцеловала Дьюка до этого момента! Только сейчас, глядя, как колышутся огоньки свечей, Каролин поняла, что вполне могла бы увлечься пожилым продюсером, невзирая на его возраст.

— Я рад, что ты довольна, — кивнул Дьюк, опускаясь на покрывало. Как если бы это был какой-то особый знак, Шеймус принялся открывать игристое. — Такая красавица, как ты, достойна не только ужина на пляже, но и гораздо большего. — Это прозвучало многообещающе, и Каролин зажмурилась от удовольствия, словно кошка.

Пока Шеймус наполнял бокалы, Дьюк сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда черную бархатную коробочку.

— Я купил для тебя подарок. Думаю, он еще больше подчеркнет твою привлекательность. Это всего лишь безделушка, но я надеюсь, что тебе понравится.

Каролин с трудом удержалась от того, чтобы не захлопать в ладоши от восторга. Она с достоинством приняла футляр, медленно открыла его и закусила губу. Словно ребенок, получивший долгожданный подарок от Санта-Клауса, она уставилась на дорогое ожерелье из платины, украшенное крупным бриллиантом.

Ей уже случалось получать драгоценные камни от любовников, и она кое-что смыслила в бриллиантах. Судя по всему, ожерелье стоило никак не меньше пятидесяти тысяч. Каролин с нежностью погладила камень пальцем.

— О, Дьюк! — прошептала она дрожащим голосом. — О, Дьюк!

Тот помог ей вынуть украшение из футляра и защелкнул на шее застежку.

— Нравится?

Каролин порывисто поцеловала его в губы.

— До неприличия!

— Вот и хорошо. А теперь снимай платье.

— Прошу прощения?

Каролин была так потрясена щедрым подарком, что не сразу расслышала, что сказал Дьюк.

— Не нужно просить прощения, детка, — усмехнулся он. — Я хочу, чтобы ты разделась. Снимай платье! Ожерелье можешь оставить.

Каролин прищурились. Она не привыкла, чтобы с ней разговаривали в подобном приказном тоне, и не была уверена в том, что ей это нравится. Что себе думает этот наглец, возмущенно пронеслось у нее в голове. Или он считает ее проституткой, готовой раздвигать ноги за дерьмовые безделушки?

Лицо Каролин стало пунцовым от возмущения. Она заметила, что Шеймус ни на секунду не заинтересовался происходящим между хозяином и гостьей.

— Да как ты смеешь обращаться со мной, словно с дешевкой? — воскликнула девушка, торопливо расстегивая ожерелье и вставая. — Мне совершенно плевать на то, что ты богат и известен! Мне плевать на твой вшивый презент и дурацких лобстеров! Я тебе не шлюха! Мне плевать…

— Неужели? — оборвал ее Дьюк. Он явно был позабавлен. — Тебе действительно плевать на все это?

Он грубо схватил ее за руку и дернул на себя. Самое удивительное — он улыбался, а вокруг глаз залегли веселые морщинки. Заметив это, Каролин вдруг смутилась. Она не понимала, что смешного нашел Дьюк в ее искреннем возмущении.