– Спасибо. Просто я живу сейчас не в самом приличном доме.

Она склонила голову набок:

– Прости, что лезу не в свои дела, но ты не из тех людей, кто пострадал при пожаре, о котором я слышала?

Я отвел глаза.

– Зависит от того, о каком пожаре ты слышала, – злобно прошипел я.

– Прости, – сказала она. – Это слишком личное.

– Нет, все в порядке. Пожар в церкви.

– Но ты по-прежнему хорошо выглядишь. Вряд ли ты так считаешь, но мне нравится.

О черт, как хотелось этому верить. Но в трейлере было зеркало. И я знал правду. Какую игру она ведет, черт возьми?

– Пережить такое… пожар, да еще долгое выздоровление… должно быть, тебе тяжело пришлось.

– Прости, мне пора, – сказал я и стал проталкиваться мимо нее.

– Я все сделала неправильно, – вырвалось у нее.

Я остановился. Ничего не мог поделать с собой.

– О чем ты?

– Я слишком на тебя насела. Должно быть, ты выбит из колеи.

– Ничего подобного.

– Видишь? Я опять…

– Слишком много о себе воображаешь. Ты не настолько могущественна.

Она схватилась за мою тележку:

– Меня тоже ранили.

В этих синих глазах можно утонуть…

– Единственная разница в том, что мои шрамы в душе. Но я знаю, как это бывает.

– Ты и гребаной сотой доли всего не понимаешь.

Щеки девчонки покраснели.

– Ладно. Прости, что расстроила.

Она отпустила мою тележку и толкнула вперед свою.

Почему я такой идиот?

Девчонка пугала меня. Она могла смотреть мне в лицо и не трусить, и это казалось чертовски странным.

– Подожди, – сказал я.

Она повернулась. Волосы мелькнули в воздухе, как в рекламе шампуня.

– Прости. Можешь приготовить мне что-нибудь. Но не сегодня вечером. Сегодня мне чертовски паршиво.

Это не совсем правда. Я накачан лекарствами, но нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что такая девушка может интересоваться мной.

– Скоро? – спросила она. – Дашь мне номер своего телефона?

Она вытащила клочок бумаги из крошечной сумочки и записала мой номер. Записала и свой, разорвала бумажку и отдала мне половину со своим номером.

– Как тебя зовут?

– Кит.

– Привет, Кит, – улыбнулась она, протягивая руку. – Я – Джен.

13. Сара

Энджел Уингс

1990

В первый же год, когда я стала нянчить Мэгги, началась моя двойная жизнь. Она подкрадывалась ко мне постепенно, но я не успела опомниться, как она взяла меня за горло. К тому времени было уже слишком поздно что-то предпринимать.

Я не прекращала попытки помочь Лорел, несмотря на то, что меня так грубо вышибли из дома в тот первый раз. Но, по правде говоря, я, скорее, пыталась помочь Джейми. Покупала продукты для Локвудов, когда ходила в военный магазин, и иногда приносила еду. Лорел терпела меня. Я почти всегда заставала ее лежащей на диване перед телевизором. Если со мной была Мэгги, Лорел едва ее замечала. Иногда я чувствовала матерью девочки себя, а не Лорел.

В начале января отца Джейми положили в больницу с пневмонией. Поскольку Стив изучал арабский в Монтерее, штат Калифорния, я унесла Мэгги в наш маленький съемный домик за пределами Кэмп-Лежен, а Джейми почти все время проводил в уилмингтонской больнице. Он часто звонил под предлогом того, что хочет узнать, как Мэгги, но разговор постепенно стал касаться и других тем. Он говорил, как боится, что отец может умереть. Я потеряла отца в шестнадцать лет, и мне легко было сочувствовать Джейми.

– С Лорел ни о чем таком я говорить не могу, – сказал он в конце одной из наших телефонных бесед. – Я… это не ее вина. Она любит моего отца, и знаю, что тревожится за него, но сейчас она никого не видит, кроме себя. Похоже, она больше не в силах ничего мне дать.

И поколебавшись, добавил:

– Или Мэгги. Или кому-то еще.

– Знаю.

Я сидела в плетеной качалке в третьей крохотной спальне моего дома. Комнате, которая стала здесь детской Мэгги. Джейми принес сюда колыбельку, качалку и стол для пеленания.

– Должно быть, тебе трудно приходится, – сказала я.

– Я все время напоминаю себе, что она больна. Будь у нее физическая болезнь, я бы заботился о ней, так что, в принципе, разницы быть не должно. Но ты права. Это трудно. Я иногда чувствую себя так, словно теряю способность общаться с людьми.

– О нет, Джейми, – возразила я. – Я вижу, что происходит в церкви по воскресеньям.

Люди шли в крошечное пятиугольное здание, тихо переговариваясь, и атмосфера перетекала в более высокую плоскость. Я видела, как меняются их лица. Чувствовала, как это происходит со мной.

– Подумай, скольких жизней ты можешь коснуться там.

– Да. Жизней незнакомых людей.

Судя по голосу, он был раздражен на себя.

– И все же Маркус доводит меня до точки, а теперь я боюсь охлаждения между мной и Лорел. Она не следит за собой. Мы… у нас больше нет физических отношений. Иногда я смотрю на нее и не понимаю, кто передо мной.

Я решила довериться ему. Точно так же, как он доверился мне.

– У нас со Стивом тоже не все ладно.

Джейми поколебался.

– Я почти не знаю Стива, – сказал он, наконец. – Но вы двое не кажетесь парой. Ты – теплая, дружелюбная, позитивная, а он… очень сдержанный.

Это еще мягко сказано.

– Не уверена, что я когда-то была в него влюблена.

– Но вышла за него, – возразил Джейми. – Наверное, что-то все-таки было.

Я оглянулась на колыбельку, где спала Мэгги.

– Был ребенок, – выдавила я, наконец.

– Ребенок…

– Все вышло так глупо. Я забеременела на втором свидании. Мы почти не знали друг друга. Я была очень наивной. – «И девственницей», – подумала я, но и так уже сказала слишком много. – Я позволила нашим отношениям зайти слишком далеко, а потом уже было поздно его останавливать.

– Никогда не поздно остановиться, – запротестовал Джейми.

– Я позволила всему этому зайти слишком далеко, – повторила я, вспомнив внезапное давление пениса Стива на мою девственную плеву. – Я просила его остановиться, но он… сам понимаешь. Он уже был в таком состоянии, что не слышал меня.

– Он слышал тебя. Не ищи для него извинений.

– Он сказал, что не слышал. Я поверила. Он был….

– Тебя изнасиловали на обычном свидании.

– Нет!

Это чересчур страшное описание того, что произошло тогда.

– Во всем виновата я.

Джейми снова поколебался.

– Но что… что случилось с малышом?

Я стиснула телефон и стала плакать теми слезами, которые всегда скрывала от Стива.

– Он умер. Родился в тридцать недель. Прожил всего несколько часов.

Я помнила форму ногтей и узкую переносицу крохотного носика так ясно, словно родила его минуту назад.

– Сара, – тихо сказал Джейми, – мне так жаль. Почему ты мне не рассказала? А еще ухаживаешь за Мэгги. Знай я все это, никогда бы тебя не попросил.

– Присмотр за Мэгги мне очень помог.

Я вытерла слезы, думая, что так бывает, когда облегчишь душу. Я даже не знала, что такое возможно.

– Но, по крайней мере, Стив женился на тебе. Взял на себя ответственность. Многие мужчины не сделали бы этого после столь короткого знакомства. Вы двое были, по сути, чужими людьми.

– Ты прав. Но мне пришлось выйти за него.

Джейми долго молчал.

– Тебе необязательно оставаться его женой, – выговорил он, наконец.

Я прикусила губу:

– А тебе необязательно оставаться мужем Лорел.

– Обязательно. Все так, как я сказал, Сара. Она больна. Это совершенно другое дело.


Мои телефонные разговоры со Стивом очень отличались от телефонных бесед с Джейми. Стив звонил из Монтерея почти каждый день. Рассказывал о других парнях в своей группе. О том, как много приходится работать. Вечно твердил об идиотах и болванах. И никогда – о своих чувствах.

– Надеюсь, к тому времени, как я вернусь, ребенка в нашем доме не будет? – спросил он как-то раз, когда услышал плач Мэгги.

– А тебя будет очень раздражать ее присутствие?

Может, оно будет напоминать ему о Сэме? Хотя я была совершенно уверена, что Стив уже выбросил Сэма из головы. Я представила, каким бы отцом он был. Во всяком случае, не таким, как Джейми. Джейми был открытым, безмерно любящим дочь. Стив наверняка отделывался бы механическими ласками и не обращал бы на Сэма внимания. Джейми вечно таскал Мэгги на руках, прижимая к себе. Ворковал, укачивал, твердил, что любит ее, тогда как Стив не говорил бы ничего подобного.

– Это как-то странно, – произнес Стив. – Можно подумать, что он отдал ребенка тебе и позволил растить, как своего. Мне это не нравится.

– Но это на время. Пока отец Джейми в больнице, – оправдывалась я.

– А что стряслось с его женой?

– Они… из-за ребенка у них очень напряженные отношения. Особенно это повлияло на Лорел. Она в депрессии и слишком глубоко ушла в себя.

– Эй! – резко воскликнул Стив. – Если они расстались, кто-то из них может снять нашу маленькую комнату. За дополнительную плату они могут даже приносить сюда ребенка. Он практически живет с нами бесплатно.

Он вечно толковал о необходимости сдать комнату одному из парней в его подразделении. Нам были нужны деньги. Но чтобы Лорел и Джейми разошлись? Я и представить такое не могла.


На следующий день после этого разговора Джейми пришел ко мне, Мэгги в тот момент спала. У него были красные глаза. И я сразу поняла, что его отец умер. Ни о чем не думая, я обняла его, пока он плакал у меня на плече. Он льнул ко мне, и я чувствовала уютную тяжесть его тела. Я хотела унять его боль, хотя знала, что такие раны никогда не заживают до конца. Я была рада, что он пришел ко мне. Лорел не обладала способностью утешить его так, как он в этом нуждался.

Через несколько минут я отстранилась.

– Хочешь поесть? Вчера я потушила говядину. Могу подогреть.

Он потянулся к моей руке. Сел за кухонный стол.

– Только посиди со мной немного. Хорошо?

Я села напротив него и слушала, как он рассказывает мне об отце. Каким умным он был. Терпеливым и добросердечным. Люди, даже не члены семьи, называли его «Папаша Л.». Джейми жалел, что я его не знала. Он был очень проницательным и скупал недвижимость на острове Топсейл, когда она была совсем дешевой. И заработал столько денег, чтобы хватило на многие поколения Локвудов.

Мы еще долго сидели на кухне. Джейми все время держал мою руку. Я сосредоточилась на ощущении его кожи на моей, чтобы точно запомнить, какое оно. И вот в этот момент началась моя двойная жизнь.

Я делала вид, что переживаю за Лорел, хочу, чтобы ей стало лучше ради мужа и дочери. И в то же время надеялась, что ей станет хуже, чтобы моя роль при Джейми и Мэгги продолжалась. Без них моя жизнь будет невыносимо пустой.


Я потрясенно осознала, что желаю смерти Стиву и Лорел. Довольно легко было представить смерть Лорел. Она может уморить себя голодом. Или покончить с собой. А на Ближнем Востоке разгорается вся эта пакость с Ираном и Ираком, и, может, Стива пошлют на войну. И там убьют. Тогда мы с Джейми постепенно будем становиться все ближе и наконец поймем, что созданы друг для друга. Поженимся, и я удочерю Мэгги. Может, у нас еще будут дети.

Фантазии сопровождались ужасными, выворачивавшими наизнанку угрызениями совести, но их было трудно контролировать. Я могла сидеть со Стивом в гостиной, пока тот готовился к экзамену, вязать шарф и одновременно мысленно убивать мужа.

И тут все изменилось. Однажды, когда Мэгги была в церкви вместе с Джейми, я отнесла кое-какие продукты на Си-Тендер. Постучала в дверь и, не получив ответа, вошла. Лорел сидела на кухонном полу. Было так неожиданно видеть ее не на диване, что я уронила пакеты на стойку и поспешила к ней.

Она подняла глаза. В руке была электродрель.

– Что ты делаешь?

– Закрываю все шкафы и розетки, – засмеялась Лорел. – Через пару месяцев Мэгги начнет ползать, и не хотелось бы, чтобы она залезла в шкафчики под раковиной и в ванной.

Я увидела в ее руке маленькую пластиковую защелку. Она пытается защитить дочь!

Та хрупкая часть моего сердца, которую я приберегала для Лорел, рассыпалась, как разбитое стекло.

Я уселась рядом.

– Могу я чем-то помочь?

Лорел уставилась на дрель:

– По-моему, я все сделала неправильно. Эта штука не подходит к двери.

– Дай взглянуть.

Я проверила пластиковую петлю, которую она привинтила к двери. Чуть-чуть не на месте. Но в этой пластиковой защелке, в маленькой петле и в громоздкой дрели я увидела материнскую любовь.

Любовь, которую упрямое выражение лица, упрямая душевная болезнь Лорел не могли погасить.

Мои глаза вдруг наполнились слезами.

– Все будет в порядке. Нужно только немного передвинуть ее вправо, – заверила я.

Я хотела взять дрель у Лорел и сама просверлить дыру в двери, но лучше, если это сделает она. Я карандашом отметила то место, где нужно сверлить. И придерживала дверь, пока Лорел, сосредоточенно прикусив губу, сверлила дырку. Привинтив пластиковую петлю на место, она устало вздохнула. Словно проплыла несколько раз всю длину бассейна.