Людмила Немова - Любимые всегда рядом

В доме плакал ребёнок. Один из мужиков громко приказал кому-то, чтобы заткнула ему рот, иначе он засунет ему кляп. Слабый женский голос попросил хотя бы дать сладкой водички, чтобы напоить малютку. Толя слышал голоса переговаривавшихся:

– Она давно ничего не ела, дайте хоть водички… Принесите её ко мне, я сменю ей пелёнку, она вся мокрая.

– Скажешь, где золотые взяла, сразу и накормим, и напоим, и спать уложим. Говори, стерва, где такие монеты достала, а то умирать медленно будешь.

Второй голос вмешался:

– Знаешь, братан, ничего она нам не скажет. Давай кончим её прямо сёйчас, а ночью прикопаем. А то снова вынет кляп и орать будет, как тогда. Хорошо мы еще не ушли, рядом были. Зачем лишний раз рисковать.

Анатолий не мог больше этого вынести. Бедную женщину ожидала верная смерть. Он уже судорожно придумывал план действий, но вдруг заметил, что к нему тихо крадутся три охранника и два милиционера. Сёмка молодец, сразу сообразил, кто лучше и быстрее поможет им!

Степаныч стоял в стороне. Ребята из охраны – все фронтовики, по разным обстоятельствам оставленные охранять госпиталь на колёсах. С некоторыми он уже не один рейс ходил вместе. Не проронив ни звука, двое уже замерли возле окон. Анатолию и Семёну велели стоять на месте. Трое, прикрывая друг друга, бросились в дом. Прозвучал окрик: «Стоять, лечь на пол, руки на голову». Через две минуты бандиты со связанными руками, под дулом автоматов выходили из своей берлоги.

Анатолий забежал в дом, Семён следом за ним. Там молодой охранник отвязывал женщину от тяжелой дубовой лавки. Она сразу подбежала к маленькому ребёнку и взяла его на руки. Анатолий не верил своим глазам – это была его сестра, Елизавета Игнатьевна Званцева. Девушка назвала брата по имени, протянула ему ребёнка и осела на пол без сознания. Семён на руках вынес её на улицу.

Вскоре все они были возле своего состава. Врачи сразу занялись ребёнком и матерью, осмотрели, поставили уколы и немного покормили. Обе были истощены и очень слабы. По счастливой случайности состав задержали ещё на сутки.

Лиза уже чувствовала себя намного лучше и могла рассказать братьям, что с ней случилось. Когда старший бандит подсел к ней в вагоне, она как раз открыла сумку, чтобы попоить ребёнка молоком. Тот профессиональным взглядом сразу заметил в сумке много вещей. Незаметно от других пассажиров он приставил к её боку заточку и тихо сказал, чтобы она брала сумку и ребенка и шла к выходу. Лиза тогда очень испугалась. Она сделала всё, как ей велел этот злодей. Когда поезд остановился, они сошли и повели её в этот дом. В доме братья, так они себя называли, обшарили её сумку и разочаровано отбросили прочь. Они стали обыскивать её одежду, нашли деньги и немного повеселели. Когда они выпили и съели все ее небольшие запасы молочка и еды, предназначенные для ребёнка, старший, глядя на Лизу, сказал:

– А бабёнка ничего! Может, позабавимся?

Младший сразу согласился. Лиза не знала, что делать. Она решила напугать их и сказала как можно уверенней, что только недавно вылечила сифилис, но доктор предупредил, что она всё ещё опасна и с мужчинами ей ещё месяц нельзя иметь связей. Они поверили, когда в подтверждение она показала им обожжённые руки и ноги, как следы от этой неприятной болезни. Братья выругались и стали решать, когда её убить, сейчас или ночью. Младший не желал находиться до ночи с мёртвой бабой и её щенком. Пусть сидит смирно. Когда Стеша заплакала, её хотели сразу прикончить, но Лиза выложила последний козырь – сказала, что даст им что-то ценное, если они отпустят их. И со своей стороны пообещала никому про них не рассказывать.

Братья снова бросились шарить в сумке и обыскивать её. На этот раз нашли то, чего хотели больше всего. Узнав знакомый золотой, братья стали расспрашивать Лизу, откуда он у неё. Лиза не признавалась. Они держали её уже трое суток. Толя спросил, как имена братьев. Когда Лиза назвала, он вспомнил, что видел их когда-то недалеко от дома тёти Марии, братья заходили во двор соседнего дома. А после он еще обратил внимание, что на всех столбах в их городе были наклеены их фотографии, как убийц и грабителей, объявленных в розыск, и живыми их можно не брать.

Начальник охраны позвонил по своим каналам и отбросил всякое сомнение – да, к ним в руки попали именно эти бандиты. Через несколько дней он уже читывал злодеям перечень их преступлений и решение Комиссии военного времени – расстрел. Все вещи, документы, оружие убитых и ограбленных людей были сложены в фанерный ящик, опечатаны и переданы в архив прокуратуры. Про имеющиеся у них награбленные драгоценности никто не знал, поэтому их и не искали.

Ещё Анатолий узнал, каким чудесным способом Лиза убежала из лагеря и оказалась на свободе. Разумеется, он постарался не привлекать к ней лишнего внимания посторонних и решил скорее отвести её к тетё Матрене. Анатолий нанял одного водителя грузовика и тайком вывел Лизу из вагона, где она продолжала восстанавливать силы.

До центра, где жила тетя, они доехали быстро. Анатолий проследил, как Лиза постучала в старый старинный дом – наверное, в нём раньше жил купец. К ней вышла пожилая, очень маленького роста женщина. Вскоре они уже радостно обнимались и спешили войти в дом. Анатолий спокойно вздохнул, и решил поскорее вернуться обратно. На следующий день его состав снова двинулся в сторону фронта.

У машины, на которой Александра собиралась доехать до Свердловска, неожиданно спустило колесо. Водитель, поняв причину прокола, приуныл – у него не было запасного колеса. Оставалось лишь ждать, когда кто-то проедет мимо, ведь у водителей негласная круговая порука, в помощи никто не откажет. Но ждать пришлось долго, и только под вечер к ним подъехала машина. Водитель, узнав в чём дело, без раздумий выкатил из кузова колесо и сказал:

– Вот, друг, получай. Помочь, извини, не могу, спешу очень.

Водитель благодарно пожал руку парню.

– Ничего, я тут сам справлюсь, спасибо, друг! При случае верну, как тебя зовут-то? Меня Николаем.

Юрий (а это был он) назвал своё имя и запрыгнул в машину. Александра выскочила из кабины грузовика и подбежала к дверце его автомобиля.

– Пожалуйста, возьмите меня с собой, мне надо в Свердловск, довезите меня, я заплачу. Мне быстрее надо.

Она жалобными глазами смотрела на него. Но Юра и правда спешил, потому резко отказал ей. Когда он закрывал дверь кабины, то услышал вслед:

– Вот урод, чтобы тебе в канаву свалиться, чтобы ты всюду опоздал. Пожалеешь, вспомнишь ещё меня!

Юрий всю дорогу поражался, как совсем незнакомая девушка вылила на него ушат ненависти, сколько злобы звучало в её голосе. Сразу представил себе Лизу. Она никогда никому не сказала бы таких слов, не унизила себя криками и бранью, от её всегда внимательного и всепонимающего взгляда просто веяло добром и спокойствием. Где же она сейчас, как ему отыскать любимую, с чего начать? Эти мысли отогнали неприятный осадок от общения с девицей, он уже и думать забыл о ней. Все его мысли были заняты одним – не опоздать, успеть спасти! Надо начать с того, чтобы повидаться с её тётей.

Клава и Степанида возвращались домой с продуктами. Что-то они получили на талоны, а овощи, подсолнечное масло и мясо курицы купили на рынке. Женщины спешили домой. Тихону после известий о Лизе стало очень плохо, он не вставал, мало говорил.

В доме было тихо, они старались и не шуметь лишний раз. Клава кормила старика бульоном, старалась добыть что-то полезное и вкусное. Врач после осмотра больного выявил у него упадок сил и полное отсутствие интереса к жизни. Сказал, что время лечит, нужен покой, питание, пытаться разговаривать с ним чаще, но ни в коем случае не утомлять его. Организм у него, мол, еще крепкий, лет не так много, должен справиться. Клава читала Тихону книги, он слушал, молчал и не сводил с неё глаз. Заметив, что она устала, сам закрывал книгу и отворачивался к стене.

Женщины шли к аптеке, чтобы узнать о поступлении нужных больному Тихону лекарств. Они остановились возле дверей, Стеша побежала в аптеку, а Клава осталась стоять на улице с сумками. Внезапно к ней кинулась какая-то старуха, одетая в драповое пальто, висевшее на ней, как на вешалке. Из грязной шапки выбивались седые неприбранные волосы. Резиновые боты были надеты на рваные чулки. Клава с трудом признала в этой старухе тётку Еню. Увидав племянницу, она завопила на всю улицу:

– Что, не признала свою тётю, знаться не желаешь? Даже дорогу забыла! Когда нужно была, так часто бегала, а сейчас, конечно, что с нас взять!

Клава растерянно молчала, вспоминая, когда она могла обратиться к тёте за помощью, но не припомнила, потому, что такого никогда и не было. Девушка стала расспрашивать, что случилось, почему тётя так исхудала, как её здоровье, спросила про дядю. Еня не умолкала:

– Какое здоровье, работаю на заводе целыми днями, как проклятая! И всё по вине твоей сестры, Сашки, не дна ей, не покрышки! Обокрала нас, все деньги утащила и драгоценности, непосильным трудом нажитые! В магазине махинации всякие устраивала, нас с Васей чуть в тюрьму не посадили, хорошо, следователи разобрались, что мы не виноваты!

Она продолжала громко кричать, и кругом стали собираться люди. Некоторые с откровенным осуждением смотрели на Клаву, другие говорили, чтобы старуху не слушали, её они хорошо знают. Всегда-де кто-то у неё виноват. Себя безгрешной выставляет, всю жизнь обвешивала и обсчитывала людей вместе с мужем. И сейчас снова набросилась на человека, беременную не жалеет, нашла новую жертву.

Стеша давно уже стояла рядом с Клавой, слушая упрёки в адрес подруги, и вдруг, как когда-то в колонии, рявкнула зычным командирским голосом:

– А ну, быстро замолчала! На нары захотела? Я тебе это устрою! Чего бросаешься, как бешеная, на человека? Или в сумасшедший дом отправить, там придёшь в себя?

Еня очень испугалась и замолкла. Стеша была в военной форме, взгляд у неё был безжалостный и холодный. К собравшимся уже спешил милиционер. Притихшая и разом поникшая, Еня как-то сгорбилась, и Клаве стало жалко её. Она быстро сунула в руки тети сумку с купленными продуктами, сказала, что скоро навестит её, и они поспешили уйти.

Стеша всю дорогу ворчала на Клаву, что та даёт вытирать об себя ноги. Эта тётка очень неприятная особа, надо держаться от неё подальше, она повидала таких на своём веку немало. От них людям никакой пользы, один вред. Клава отмалчивалась, думая о своём.

Сходить проведать родных, как обещала, она уже не успела – дома у неё начались схватки. Стеша остановила проезжавшую мимо машину, отвезла её в больницу. Клава успела попросить её наказать соседке тёте Зое присмотреть за Тихоном. Стеша пообещала.

Ночью 15 мая 1942 года Клава родила дочку, Любочку.

Еня еле доковыляла до дома. Когда они с Василием выложили на стол продукты, отданные Клавой, они стали делать свои выводы, забыв о благодарности:

– Конечно, она может позволить себе покупать на рынке, денег, видать, куры не клюют. Пристроилась к старику и живёт припеваючи. И из тюрьмы, наверное, её тоже за деньги вытащили.

Их приводило в бешенство, что племянница не сгинула в тюрьме, а сумела выжить и выбраться, а сейчас продолжает жить, как ни в чём не бывало. Под эти злобные причитания они варили себе суп из четвертинки курицы. Приятный мясной запах растекался по всему дому.

Этот запах привлёк к себе и Павла Мыльникова. Он зашёл к соседям, что бы узнать, по какому поводу сей праздник. Еня встретила его сухо. Прошло время, когда они заискивали перед ним, зная, что при необходимости сосед прикроет. Сейчас для них он был никем. В милиции теперь работали бывшие фронтовики, по ранению не пригодные к военной службе. Они постепенно наводили в городе порядок. Павлу пришлось уйти на пенсию.

Сосед, не церемонясь и не обращая внимания на недовольный вид бывших приятелей, сам налил себе полную тарелку ароматного супа, и с аппетитом ел, внимательно слушая рассуждения супругов о сытой жизни их племянницы. Немного подумав, Павел предложил Василию забрать у старика все ценности силой. Тот растерялся: одно дело языком болтать, другое идти грабить самому. Неожиданно жена поддержала Павла и стала убеждать его согласиться:

– Что нас ждёт, нищая старость? Уже сейчас впору идти милостыню собирать. Васенька, миленький, ради меня, сделай хоть раз мужской поступок! Сейчас самое время о себе подумать, время военное, никому до старика Тихона дела нет. Молодые пропадают – никто не ищет. Кто его хватится? Пропал и всё. Клавка скоро родит, ей вообще не до этого будет.