Ксюша Левина - Любимый (м)учитель

Мария Стюарт? Ха! Выкрутимся.

Она перестала бояться Егора. Он стал ей не безразличен, нет, но будто изменилась его роль. Первое, что она увидела, проснувшись — его глаза полные нежности и отчаяния.

А если слаб он — сильна она.

И когда он уже поймёт, что в этом его сила. Что не слабак он, когда отступает, когда делает шаг назад, потому что дай ей повод и она с лёгкость станет опорой и правой рукой, не задавая лишних вопросов.

Вероника уверенно сделала два шага к Егору, так и не вставшему с края парты.

- Зададите мне их сами? — у неё пересохли губы от азарта.

Она вообще ничего не знала. Очень отдалённо понимала о чём речь, а имя Марии Стюарт выдала на удачу.

- Кхм… И в чём же связь между Марией Стюарт, Англией, Францией и Шотландией, — спросил Егор, то и дело отводя взгляд от Вероники, которая уверенно смотрела ему прямо в глаза.

- Я конечно не берусь утверждать, но полагаю, что там замешана любовь.

- Любовь? — он удивлённо вздёрнул брови. — Вы уверены, Вероника, что дело в любви?

- Абсолютно!

- А кем же Мария Стюарт была и в кого влюбилась.

- Она была… короле-евой, — Вероника дождалась, когда Егор кивнёт.

- Какой страны? — он поднял повыше голову, потому что его рыжее проклятие стояло уже слишком близко, а запах шампуня щекотал ноздри, забивал лёгкие, как хлопок.

- Франция… Англия… Шотландия… — медленно пропела она.

- Вы ждёте, когда я кивну?

- Что вы… просто перечисляю варианты, уж мне ли не знать, что… — она замерла, приглядываясь, а Егор всё-таки опустил голову, не в силах сдержать улыбку.

Она издевается. Но до чего смешно, хорошо и хочется слушать это вечно.

- Шотландии, конечно! Мария — королева Шотландии! — какой фанат Гарри Поттера не вспомнит, что Клеменс Поэзи играла… Марию Королеву Шотландии, безусловно.

Егор кивнул, Вероника с облегчением выдохнула.

- И в кого же влюбилась Мария королева Шотландии?

- М-м… в короля… Франции, — Вероника пожала плечами. — И даже если вы скажете, что это не так, вас там не было, чтобы подтвердить. Она влюбилась в короля Франции!

- А он что?

- А он был мальчик хилый и помер!

- Какие подробности… Надо же. Но?

- Но… брак не был консумирован! — Вероника стала тараторить, вынимая из памяти все подряд воспоминания из всех исторических сериалов, что когда-либо смотрела.

- Да ладно?

- Да-а, и её выдали замуж за короля… Англии! Ну конечно!

- И как его звали?

- М-м… Генрих, я полагаю. Тюдор! Восьмой!

- Тот самый?

- О, да! Знаменитый Генрих Восьмой…

- И в чём же его «знаменитость»?

- Восемь жён! — не растерялась Вероника, нещадно путая имена, явки, пароли, годы.

- А уж не его-ли эта дочка Елизавета?

- Елизавета? Была и такая… но мы-то о Марии. Так вот, она стала его женой! Но любила того француза.

- И что они?

- А что с мёртвого возьмёшь… Ничего. И родила она Елизавету! Елизавету Тюдор, и та-а…

- Видимо чем-то правила?

- О да, ещё как! И Францией, и Англией! А сын её даже Шотландией!

- У Елизаветы был сын?

- Да.

- И как же его звали? — Егор почувствовал, будто Вероника оказалась ещё ближе, хотя она не двигалась.

Это было будто силовое поле, которое утягивало и стирало мир вокруг. Он сам наклонялся, едва не касаясь носом её макушки.

- Луи… его звали Луи.

- Сын Марии Стюарт и Генриха Восьмого — Луи…

- Да, Король-Солнце, — жалобно ответила Роня, сама задыхаясь, как загнанная зверушка.



- И что он?

- Сын… няня… Франсуаза… любовница… Брат… — лепетала она всё, что вспоминала из французского мюзикла.

Рука Егора уже лежала на её спине, под лопатками, и от ощущения тепла Вероника млела, прикрыв глаза.

- Я сдала?.. — невинный вопрос притянул Егора ещё сильнее. Он хотел рассказать ей, как всё было на самом деле, хотел поведать ей всю историю, сделать это захватывающе, интересно, чтобы она поняла всё сама, но понял, что ещё пара минут и можно слать к чертям весь план.

- Сдали. Можете идти.

Она кивнула, и только через несколько секунд всё-же смогла от Егора отойти, а он ещё долго стоял и смотрел на закрытую дверь аудитории.

Историческая справка:

Мария Стюарт — королева Шотландии, а также королева Франции в 1559–1560 годах (как супруга короля Франциска II) и претендентка на английский престол. (Женой короля Франции и правда была, а вот быть женой Генриха, увы, никак не могла)

Елизавета I — королева Англии и Ирландии, последняя из династии Тюдоров. Дочь короля Англии Генриха VIII Тюдора от брака с Анной Болейн. (Марии Стюарт приходилась кузиной)

Генрих VIII — король Англии, отец Елизаветы (от Анны Болейн). (Жён было 6, а не 8)

"Король Солнце" — король Франции и Наварры с 14 мая 1643 года по 1 сентября 1715 года. Его правление продолжалось 72 года и 110 дней и является одним из самых длительных в истории Европы. (Разумеется никакой он не сын Елизаветы, он вообще из Бурбонов и жил на 100 лет позже)

*Из мюзикла "Всё о Золушке"

День четвёртый

— Роня, это невыносимо! — воскликнула Ника, цепляясь за руку Вероники.

Находиться в обществе подруг для Рони стало странно. Она от них не отдалилась, не потеряла связь с ними, но порой ей казалось, что рассказать то, что занимает все её мысли — не может. А о чём тогда говорить?

Всё стало ужасно пресным и серым, даже смех подруг, даже идея выпить в среду винца! Даже очередная долгая репетиция.

Стоя в коридоре по котрому они втроём столько раз ходили на историю, Вероника не могла найти себе места, ей было страшно идти дальше.

— Я хочу прогулять. Всего-то. Ничего необычного, я сто раз так делала. Один из пяти экзаменов пересдан. Следующий — на консультации в четверг. Не хочу его видеть.

— Мы думали у вас всё зашибись, — Ника вздёрнула тонкую светлую бровь.

— Уже нет. Мы расстались, но говорить я про это не хочу!

— А почему ты так… спокойна? — Вера подозрительно сощурилась, оценивающе глядя на подругу. — Где сопли? Где слёзы? Это же самая большая любовь твоей жизни…

— Отношусь философски… — начала было Вероника, но слова застряли в горле. Слёз и правда не было, она не могла заплакать так давно, что боялась, как бы это не была поломка организма, сбой или вроде того.

Слёзы — очищали, так мама говорила, а тут ничего. И оттого было физически больно. Беспрестанно болело в горле, в груди, в лёгких. Каждое утро раскалывалась голова. И всё неверие, что было в Веронике, всё отрицание происходящего вылилось вот в этих незамысловатых симптомах. А ещё никаких мюзиклов, и почти полное безразличие к танцам.

Вероника танцевать ходила, но оттого, что никто не появлялся в проходе концертного зала, никакого удовольствия от занятий не было. А он не пришёл бы, это она уже поняла.

— Как это? — не унималась Вера, а Роня морщилась, потому что плакать хотелось, всё скребло, ныло, только исхода — ноль.

— Ну вот так. Не знаю! Болевой шок. Не хочу я на историю! — восклицание разлетелось вглубь коридора эхом и достигло самых нежеланных ушей.

Сам декан! замер, развернулся и направился в сторону “звезды” ВУЗа.

— Вероника, можно вас на пару слов, — медленно, но чётко произнёс декан, глядя на Веронику из-под кустистых бровей. И никакого веселья и мёда в голосе. А так всё было хорошо…

— Да, девочки, я догоню.

— Не сомневайтесь… девочки! — ядовито выдавил из себя декан, провожая Вероник взглядом. Ника и Вера обернулись напоследок, но всё-таки ушли, а Роня осталась. — Что у вас с историей?

— Всё хорошо… сдала Историю Англии… Осталась Россия и там… по мелочи.

— По мелочи? А я не ослышался, — декан перекатился с носка на пятки и сложил руки на животе. — Не ослышался ли я… что вы хотели прогулять?

— Я…

— Вероника! Вы должны понимать, что проблемы с Егором Ивановичем, на ваш счёт — занимают чуть ли не четверть моего времени! Это нонсенс! И если раньше я шёл на уступки, то теперь… я ижу с вашей стороны полное безраличие к предмету! Уму не постижимо, какая безответственность и неблагодарность! Мы столько раз расшаркивались перед Егором Ивановичем, а вы в ответ…

— Простите, — Вероника подняла на декана взгляд и почувствовала, как у неё задрожали губы. Впервые. Это было так близко к слезам, что она была почти рада. Почти готова рассмеяться и обнять старичка с кустистыми бровями.

Когда тебя отчитывает какой-нибудь “властный герой”, ты смотришь на это и только пожимаешь плечами, но когда тобой недоволен человек в возрасте, с мягким заботливым взглядом и очаровательными бровями, а тебе вдобавок стыдно — это выше любых сил.

Вероника смотрела в глаза отчитывающему её человеку и понимала, что это уже не остановить. Крупные, горячие, долгожданные слёзы покатились по её щекам, и не поверив этому в первую секунду Соболева коснулась своего лица кончиками пальцев чтобы убедиться, и вдруг разрыдалась кошмарно, громко и со всей душой.

Она рыдала, как малышка, даже топнула ногой, а декан гладил её по спине и успокаивал. Это был, пожалуй, самый трогательный момент в жизни мужчины, ибо уверенный, что наставил на путь истинный студентку, он мысленно ставил себе маленький (метра два-три) в высоту, памятник во дворе ХГТУ.

А Вероника бормотала что-то невнятное, что могло значить, как “люблю”, так и “убью”. Как “Егор”, так и “позор”. И на душе у обоих участников процесса становилось светло.

Четверть часа спустя, умывшись в туалете, Вероника долго смотрела в зеркало на своё жалкое зарёванное лицо и старалась собраться с силами. Легче стало, а вот храбрости не прибавилось.

— Не хочу его видеть! — прошипела она себе под нос.

— Что? Прошла любовь? — усмехнулась Иванова, нарисовавшаяся в дверях туалета.

— Ты меня, чтоли искала? — вздохнула Вероника, доставая расчёску из рюкзака.

— Не поверишь! Хотела тебе передать… что раз уж место так быстро освободилось… не рассчитывай, что я не воспользуюсь шансом. Неудачница!

— Иди… пользуйся, — пожала плечами Вероника, проводя по волосам, отчего локоны становились блестящими.

— Вот так вот просто?

— А что? Думаешь у тебя вот так вот просто всё не получится? — Роня спрятала расчёску в рюкзак и закинула его на плечо. — Ну-ка пошли!

— Куда это? — Иванова напряглась, но Вероника только покачала головой, не давая ей шанса смыться.

— Ну как же… пора мне уже выбить из твоей головы эти влажные глупости, заколебала! — Вероника вышла из туалета и с удовлетворением отметила, что Иванова бежит следом.

Страшно было до жути, но в крови до сих пор бушевал жуткий адреналин от только что выплеснувшихся эмоций.

Роня знала: всё получится. И она всех избавит от Ивановой, даже ей самой станет проще жить.

— Идёшь? — она обернулась к сопернице, та с каменным лицом цокала каблуками, еле поспевая за слишком уж заряженой Вероникой.

— Что ты хочешь?

— Ну как же… на историю пошли! Чего ждём?

— Соболева, я не…

Договорить Иванова не успела, Вероника распахнула дверь аудитории и весь поток на неё уставился, а самое главное Егор Иванович, не успевший остановить презентацию, которая продолжала бормотать фоном.

— Соболева! — пропищала Иванова оставшаяся в дверях.

Вероника сделала четыре решительных шага и остановилась перед Егором, а потом, чтобы никто ничего не успел предпринять — поцеловала. От души, по-настоящему. Вероятно так, как делала это в самые их лучшие дни, так чтобы по венам лилась сгущёнка, и бил в голову “Белый Русский”, со всеми вытекающими последствиями, и его рукой, мгновенно рарывшейся в её волосы.

— И что это доказывает? — спросила Иванова.

Вероника отстранилась от Егора, ещё один, последний раз прикоснувшись к его губам очень мягко и нежно, так что он зажмурился отрываясь от неё.

— Ничего, — спокойно ответила она. — Просто когда ты одержишь свою “победу” и заберёшь то что плохо “лежит”, помни, что это моё, и так как я им владеть никто не будет. Проверим? Ради эксперимента?

Егор не удержался, засмеялся.

И уткнувшись лбом в лоб Вероники шепнул:

— Не делай так больше! — а потом поцеловал кончик её носа и отпустил. — Соня, иди на место, — Егор кивнул на свободную первую парту.