— Заметь, у ребенка энциклопедические знания, — с шутливой гордостью заметила Даша.


Даша уехала в Москву рано утром в понедельник. Катя осталась на даче. Играла с Сашенькой, помогала Клаве по хозяйству, читала старые журналы, скопившиеся за несколько лет в чулане, когда-то названном Гошей комнатой ужасов, потому что туда по неизвестной причине не провели электричества сразу, а позже, как обычно бывает, привыкли, махнули рукой и забыли. Но что бы она ни делала, мысли об Андрее не оставляли ее ни на минуту. Каждая клеточка ее тела помнила его, и Катя замирала в сладкой истоме, но затем воскрешала в памяти события последних дней, слова, сказанные им по телефону, и тогда сжимало горло, кровь подступала к голове, хотелось кричать, что-нибудь разбить, бежать далеко-далеко без остановки, исчезнуть совсем, раствориться, не быть, не жить…

Клава, как могла, старалась не просто утешить ее, а убедить в необходимости продумать еще раз все обстоятельства, чтобы доискаться до причины подобной перемены.

— Так не бывает, чтобы сразу человек изменился, я это знаю по своей жизни. Если вы ни разу сердцем не почувствовали предательства, значит, не мог он в одночасье стать таким. Подумайте повнимательнее.

— Тут и думать нечего: как только дядя и жена узнали об измене, наверняка припугнули — или бизнес потеряешь, или побитой собакой марш домой. Он сделал свой выбор. Для него фирма оказалась дороже меня — вот и вся любовь.

— Дождитесь его возвращения, поезжайте в этот Средневолжск, будь он проклят, поговорите с ним в доме родителей, не зря же он вас туда звал…

— Зачем, Клава, чтобы услышать то же самое, но глядя ему в глаза? Тогда я окончательно раскисну, брошусь ему на шею, а он так и будет — мне деньги присылать, а с женой в Москву и на курорты ездить.

— Как знаете, как знаете, генацвале… Только сдается мне, тут не все так просто…

В четверг вечером запел Катин сотовый. Она подумала, что звонит мать — та звонила почти каждый день, но обычно около десяти утра, когда отец уходил на репетицию, а жили они теперь вместе, в квартире Виктора, куда Елена Андреевна после долгих споров согласилась переехать, поскольку продажа и покупка квартир дело не сиюминутное.

— Привет, Катя! Здесь Ладислав! — радостно провозгласил знакомый голос.

— Здравствуй, ты где? Откуда звонишь? Как ты узнал мой телефон, я же сменила номер?

— Катя, ты спросила так много вопросов, что я совсем заблудился и не могу отвечать…

— Не заблудился, а запутался, — привычно поправила его Катя. — Скажи хотя бы, откуда ты звонишь?

— Москва, отель «НОВОТЕЛЬ», улица… — Ладислав попытался произнести название, но споткнулся на втором слоге и радостно сообщил: — Я снова запутался, но теперь правильно сказал?

— Правильно, правильно, ты быстро усваиваешь мои уроки. Я знаю эту улицу — Новослободская.

— Да! Так есть! — с такой радостью отозвался Ладислав, словно он на самом деле заблудился и теперь вышел на верную дорогу. — Ты почему не работаешь? Я был сегодня у Аркадия, искал тебя повидать. Мне сказали, ты больше не хочешь там работать. Почему? Где ты сейчас работаешь?

— Ну вот, теперь я заблудилась в твоих вопросах, не знаю, с чего начать.

— Давай пойдем посидеть в ресторане, а потом будем все вопросы объяснять, хорошо? Ты обещала, когда я приеду в Москву, посидеть со мной. Помнишь?

— Помню, Ладислав, — вздохнула Катя и подумала, как давно это было… — Я сейчас за городом, не в Москве. Завтра вернусь домой. Если у тебя свободный вечер, можем встретиться.

— Хорошо, очень хорошо. Я буду тебе звонить после семнадцать часов. Да?

— Договорились.


В пятницу вечером Ладислав позвонил Кате домой по ее городскому телефону.

— Давай встретимся у метро «Краснопресненская», — предложила Катя.

— Почему там? — стал выяснять обстоятельный чех.

— Там недалеко есть отличный ресторан армянской кухни, называется «Старый фаэтон».

— Какое хорошее название! — восхитился он. — Мне уже все там нравится. Говори, когда ты будешь готова.

— Я уже готова. Встречаемся там в семь часов.

— Смогу успевать?

— Да, садись в метро «Новослободская» — это от твоего отеля пять минут ходьбы в сторону центра. Ты меня понимаешь?

— Да, да, абсолютно все, — радостно сообщил Ладислав.

— Тебе ехать всего две остановки. У выхода станции «Краснопресненская» я буду тебя ждать.


Ресторан располагался в правом крыле особняка на Поварской, известного в Москве как дом Ростовых — именно там Лев Толстой поселил главных героев романа «Война и мир». Литературную славу этого особняка упрочила передача его Союзу писателей, хотя мало кто предполагал, что последние десять лет в среде московской творческой интеллигенции этот особняк будет прочно асоциироваться не с литературой, а со скандалами, которые раздирают этот крупнейший творческий союз.

Все это Катя рассказала Ладиславу, пока они поднимались от метро «Краснопресненская» к недавно сооруженному нелепому мостику для пешеходов над Садовой. До его появления на переходе у двух светофоров на площади Восстания скапливалась обычно пара сотен человек в ожидании, когда красный свет прервет непрерывный поток машин, идущих в обе стороны Садового кольца.

Войдя в скромную дверь ресторана, они очутились в уютном помещении, разделенном на большие и маленькие залы, оформленные с великолепным вкусом в старинном национальном стиле. Ладислав пришел в полный восторг:

— Это настоящий этнографический музей!

— С той разницей, что в музее все мертвое, а здесь все функционирует, — Катя подвела его к двум женщинам в белых халатах, которые выпекали тончайший армянский лаваш. — Это называется тондир, специальная печь для лаваша, — Катя указала на яму, куда время от времени «ныряли» женщины.

— Лаваш — это что?

— Это такой хлеб, мы его сегодня попробуем.

Они постояли несколько минут, наблюдая, как женщины раскладывали тонко раскатанное тесто на специальные подушки, а потом, нырнув вниз головой, налепляли его на горячие стенки тондира.

— Откуда ты все знаешь? Ты любишь здесь обедать?

— Да нет, просто пару раз бывала на разных банкетах с моим покойным мужем.

Они уселись в маленьком зале, куда их провел красивый молодой человек, видимо, метрдотель, только назвать его этим традиционным словом язык не поворачивался, так как обстановка здесь была настолько домашняя, что казалось, будто гостеприимный хозяин принимает дорогих гостей.

Катя заметила, что Ладислав с нетерпением ждет, когда они останутся одни. И действительно, лишь только официант отошел выполнять их заказ, как он сразу спросил:

— Ты можешь сказать, зачем уходила из фирмы?

— За свободой, — ответила Катя.

— Я не совсем понял, Катя.

— Ты спросил «за чем». Я ответила «за свободой».

— Так, понял. Надо было спросить «почему».

— Не надо…

— Тогда вторично — почему не надо?

— Потому что я все равно на этот вопрос тебе не отвечу. Не обижайся, Ладислав, но это настолько личная и больная тема, что я не хочу ее обсуждать ни с кем, даже сама с собой.

— Тогда меняем предмет… Или тему?

— Тему.

— Я звонил на твой городской телефон, потом на сотовый — тебя нигде не было. Потом нашел телефон твоей мамы. Твоя мама не живет на своей квартире. Мне отвечала незнакомая женщина, сказала, что она подруга, и дала совсем другой телефон. Потом я позвонил туда, и твоя мама сказала твой новый номер. Почему?

— В детстве у меня была книжка, главного героя которой звали Мальчик-почемучка.

— О, я понял! Тогда я спрошу иначе: что-нибудь случилось?

— Ты невозможен… Да, случилось. Мама вышла замуж.

— Поздравляю! Кто твой… э-э… — Ладислав покрутил в воздухе пальцем, словно нащупывая что-то, — кто твой… мачех?

— В том-то и дело, что он не мой мачех и не отчим, что было бы в другой ситуации правильным, а мой настоящий отец.

— Подожди, у нас в чешском есть похожие слова, и я совсем заплутался… Скажи по-чешски.

Они перешли на чешский.

Катя рассказала Ладиславу семейные новости, чем привела его в совершенно умильное состояние:

— Как это хорошо, что они снова вместе. Значит, столько лет они все-таки любили друг друга! В молодости, когда быт вторгается в романтические отношения молодых, не все умеют с этим справиться. Я думаю, что жениться нужно зрелым человеком.

— И замуж выходить, когда научишься и пироги печь, и заготавливать консервы на зиму, и гладить мужские рубашки, так? Только рожать детей будет поздно…

— Женщина должна быть много моложе мужа… — решил уточнить Ладислав, но Катя перебила его:

— Чтобы после сорока лет страдать от импотенции старого мужа и искать молодого любовника? Нет, Ладислав, все не так. Не стоит пытаться искать рецепт счастливой любви, счастливого брака.

— Почему?

— Да потому что его просто нет.

— Ты думаешь? А как следует поступать, ты знаешь?

— Нет. Это лотерея — один выигрывает, другой проигрывает.

— Рулетка?

— Да, что-то в этом роде. Ведь когда человек идет в казино, он знает, что может и проиграть, и выиграть, но это его не останавливает, не так ли? Он все равно идет и играет. Так и в жизни.

— Катя, я только сейчас подумал, что ты прекрасно говоришь по-чешски, совсем не забыла. Браво! Просто очень хорошо.

Принесли заказ, и Катя с Ладиславом увлеклись смакованием непривычных, но вкуснейших блюд армянской кухни.

— Недавно я прочитал об очень любопытном исследовании: был проведен опрос среди жителей Франции, Италии и Германии о том, на что они обращают прежде всего внимание при покупке продуктов питания — на цену или на качество.

— Интересно. По-моему, выбор стран сделан великолепный — и французы, и немцы, и итальянцы любят поесть. И что же?

— Представь себе, только итальянцы ответили, что на первом месте у них качество продуктов, а уж цена — дело второе.

— И это при том, что в экономическом отношении Италия отстает от Франции и уж тем более от Германии.

— Зато итальянцы любят не просто поесть, а вкусно поесть, как мы сейчас. Судя по тому, что здесь подают, — заметил Ладислав, — армяне тоже поклонники вкусной еды.

Вино в «Старом фаэтоне» тоже было отличным. Ладислав провозгласил тост:

— Я желаю тебе выиграть в лотерею!

— Спасибо тебе, но свой выигрыш я уже получила. Второй раз вряд ли фортуна мне улыбнется.

— Не говори так, все еще будет хорошо, — успокоил он Катю, а затем вдруг уставился на нее сияющими глазами и выпалил: — У меня отличная идея, просто гениальная! Я предлагаю тебе контракт на работу в Праге, в моей фирме!

— Милый Ладислав, что я там буду делать?

— Как что? То же, что и здесь — переводить компьютерные программы, работать с иностранными фирмами и еще много чего. Ты скажешь мне, сколько тебе платил Аркадий Семенович, и я буду платить больше, потому что у меня таких переводчиков нет. Есть хорошие, очень хорошие, но с четырьмя языками и умением синхронить — нет.

— Но я же не знаю чешский, как русский, — возразила Катя.

— Ты уже свободно говоришь и понимаешь, а через две недели в языковой среде да с твоими способностями будешь супер! Мы с тобой почти полчаса болтаем на чешском, и ты ни разу не допустила ни одной ошибки. У тебя будут все словари, какие только захочешь. Фирма оплатит гостиничный номер. Что еще? Говори, я все смогу устроить, потому что я член совета директоров, к моему мнению прислушиваются. Знаешь, я даже однажды рассказывал о тебе.

— Обо мне? Зачем? — удивилась Катя.

— Я говорил, что у «АРКСа» есть уникальный переводчик. Конечно, я не называл тебя, но теперь могу сказать, что этот переводчик согласен к нам приехать.

— А разве я согласна? — Катя с недоумением посмотрела на явно увлеченного своими планами Ладислава и подумала, что именно это ей сейчас и нужно — исчезнуть! Не терзаться, не страдать, не думать, а погрузиться в новую работу, в новые знакомства, в новую обстановку. Все забыть!

— А разве нет?

— Прямо вот так вот, сейчас?

— Думаю, ты захочешь посоветоваться с родителями.

— Я уже большая девочка, решаю все сама, но, конечно, всегда ставлю их в известность.

— Мы сделаем контракт на шесть месяцев, а потом — как ты захочешь, — почувствовав, что Катя склонна согласиться, дожимал ее Ладислав.

«Была не была! — бурей пронеслась в голове Кати шальная, сумасбродная мысль. — А что я теряю?»

— Договорились. Я согласна.

От избытка чувств Ладислав расцеловал ее.

— За это необходимо выпить! — Он разлил вино, они чокнулись и осушили бокалы.