- А я говорю, да. Все в его жизни было временным, но не ты. Он заботится о тебе. Присматривает. Направляет. Он любит тебя. Не позволяй всему этому дерьму убедить себя в обратном. Но, честно говоря, я хорошо понимаю Лиама О`Нейла. У этого чувака серьезный стояк на тебя.

Да. Большую часть ночи, она уже ощутила это на себе. Рейн покраснела.

- Хотел бы я посмотреть, как Хаммер спасает тебя от меня.

Он усмехнулся.

- Но что-то мне подсказывает, что наблюдать за тем, как он будет бороться за тебя с Лиамом, будет куда забавнее.

Рейн открыла, было, рот, чтобы ответить, но ей помешал пронзительный крик. Сердитый. Уязвленный.

Безошибочно, это был Хаммер. И снова, что-то деревянное, с грохотом, упало на пол.

- Принцесса, почему бы тебе не пойти, и не посмотреть, что он там делает? предложил Бек.

- Уверен, он не будет рад снова увидеть меня.

Не потрудившись ответить ему, она развернулась и выбежала в коридор, направляясь к лестнице.

Бек предполагал, что Хаммеру нужна ее помощь?

Метнувшись наверх, Рейн бежала изо всех сил к нему, пока он не перебудил каждого в клубе или не сделал что-нибудь безумное... например, шарахнул кулаком по стеклу в окне.

Ввалившись в бар, она обнаружила там Хаммера, без рубашки, поднимающего над головой внушительный деревянный барный табурет. Мускулы его спины и рук, напряглись и изогнулись, когда он, с громким рычанием, швырнул его в стену. Тот, с громким стуком врезавшись в нее, рухнул на пол. Он выругался, настолько грубо, что она даже поморщилась.

Что, черт возьми, с ним происходит?

Она все еще пребывала в замешательстве, когда он зашел за стойку и схватил бутылку. Скрутив крышку, он запустил маленький пластиковый диск с такой дикой яростью, что у Рейн от удивления раскрылись глаза. Хаммер сделал большой глоток и нетерпеливо прошелся по комнате.

Лунный свет, льющийся из окна, избороздил его лицо серебряными полосами. Воспаленный порез пересекал его бровь, еще один намечался под глазом. На его левой щеке и на правой стороне его челюсти, уже образовывался синяк. Его нижняя губа казалась немного припухшей. Он с кем-то подрался. С Беком?

- Макен, что, черт возьми, с тобой случилось?

Пристальный взгляд Хаммера тут же метнулся к ней. Он ничего не сказал, просто продолжал тяжело дышать, сверля ее взглядом, обещающим нечто... на что бы она точно не смогла решиться.

Поборов в себе желание, сделать шаг назад, она не сдвинулась с места.

- Рейн.

Его голос прогремел в комнате, когда он с такой силой швырнул бутылку на стойку, что ее содержимое выплеснулось фонтаном из горлышка. В три длинных шага, он преодолел расстояние между ними, и, рыча, крепко сжал ее руки. Она почувствовала запах текилы.

- Ты ведь не всерьез думала, что я позволил бы ему зайти с тобой слишком далеко, да? Гребаный ублюдок!

Рейн попыталась подавить вспышку желания, пробежавшую по ее телу от близости Хаммера и его хватки. Какого гребаного ублюдка он имел в виду?

- Бек?

- Да, Бек. Хотя, черт возьми, мне бы очень хотелось, чтобы на его месте был Лиам. Но он был слишком занят, трахая тебя. Да, я слышал, как ты выкрикивала его имя.

Его осуждающий тон заставил ее побледнеть... не то, что бы от стыда. Просто от смущения. В нем слышалась... почти ревность. Но Рейн решила придержать это наблюдение при себе. Что они могли сказать такого, чего между ними еще не было сказано?

- Не хочешь ли объяснить мне, почему ты устроил здесь погром и пытаешься тем самым всех разбудить?

- Оставь меня и иди в постель. Позволь Лиаму еще разок трахнуть твою маленькую киску. Уверен, он еще не насытился тобой. Будь я на его месте, то мне бы точно было недостаточно, - прорычал он.

- У меня было шесть лет воздержания, проведенных в попытках выбросить мысли о тебе из моей головы, я не смогу тобой насытиться за одну проклятую ночь. Я бы привязал тебя к кровати и поглощал неделями. Месяцами. Пока бы тебе не стало больно. Пока ты не будешь настолько изможденной, что тебе останется только умолять меня не трахать тебя. Но даже это меня не остановит.

И это говорил мужчина, который выбросил ее из своей комнаты за то, что она пыталась соблазнить его?

Рейн с непониманием уставилась на Хаммера, будто он говорил с ней на иностранном языке. Каждое произнесенное им слово разжигало в ней желание. Внизу живота появилась приятная истома, опаляющая ее киску. Она просто не могла позволить себе поддаться искушению. А такое дерьмо очень легко могло произойти, особенно, если один из собеседников под завязку накачался текилой.

- Что за чушь собачья. Ты пьян. Я собираюсь вернуться в постель.

Рейн понимала, что ей следует покинуть комнату и не слушать его. Поэтому, положив свои руки на бедра, она повернулась к нему спиной.

- Как только я начинаю думать, что в тебе осталось что-то человеческое, то узнаю, что оказывается Бек - гребаный доктор! И он бы все равно не причинил мне вреда, но ты снова начинаешь вешать мне лапшу на уши, не предупреждая об этом. А когда я пришла в твою комнату и предоставила тебе каждую чертову возможность, чтобы утолить свой голод по мне, ты отказался. Да потому что ты просто не голоден! И если это такая попытка сохранить мое эго или еще что... то просто прекрати. Я знаю, ты никогда не собирался и не собираешься привязывать меня к своей кровати.

Она не хотела, чтобы Хаммер подтверждал ее слова, поэтому, потуже запахнув на себе халат Лиама и распрямив плечи, снова повернулась по направлению к лестнице.

- Черт возьми, не отворачивайся от меня. Посмотри на меня. Сейчас же!

Властность в его голосе заставила ее пораженно обернуться через плечо. Откуда эта долбанная ярость?

- Я пьян? Блять, да. Из-за тебя! Не думай, что я делаю все это, чтобы спасти твое эго, прелесть. Я лишь спасаю твою чертову жизнь.

Она повернулась к нему спиной, и, фыркнув, скрестила руки на своей груди.

- Лаааадно... я прекрасно осведомлена о твоей репутации, Хаммер. Ты пытаешься предостеречь меня от своей большой и злой натуры Дома, потому что беспокоишься о том, что привяжешь меня к кровати... и что? Затрахаешь до смерти?

Она закатила свои глаза.

- Пожалуйста... В тебе столько дерьма. Я, не понимая твоей игры, уже в нее наигралась. Закрой бутылку и ложись спать. И постарайся больше не кидаться барными стульями.

Он бросился к ней, пристально сверля ее своим пылающим взглядом, и притянул ее к своей широкой, твердой груди. Его стальная эрекция пульсировала рядом с ней, толкаясь в нее прямо через ткань брюк.

- Ты думаешь, что я бы не привязал тебя к кровати, прелесть? Поверь, будь у меня шанс, я бы претворил в жизнь каждую свою грязную фантазию, которые мне приходилось скрывать за прошедшие шесть лет. Я бы сделал тебя своей маленькой грязной шлюшкой, и ты бы умоляла меня использовать тебя такими способами, от которых покраснел бы сам дьявол.

Глаза Рейн широко раскрылись. У нее практически не было времени, чтобы переварить его слова, когда он схватил ее за волосы и потянул, заставляя встретиться с ним взглядом. Его глаза погружались, клеймили, приказывали. Правда ошарашила ее. Она с трудом сглотнула. О Боже...

- Ты это серьезно. Все эти годы, ты хотел...

Она уставилась на него, пытаясь воспринять то, что было написано у него на лице, то, что заряжало воздух между ними.

- Меня?

- Каждый гребаный час каждого чертова дня. Ты хоть представляешь, каким безумным я был, когда узнал, что ты потеряла девственность с куском дерьма, по имени Зак? Он не вернется. Никогда. Я позаботился об этом.

Что-то опасное и убийственное промелькнуло в его глазах. Кусочки головоломки начали складываться воедино.

- Я знаю, это ты заставил исчезнуть всех, кто когда-либо ко мне прикасался.

- Точно. Всегда так буду делать. Я захотел тебя почти с того самого момента, как подобрал в тот жаркий августовский день, шесть лет назад. Тебе тогда не было и восемнадцати, и я вызубрил все книжные слова, которыми мог себя обозвать: извращенец, педофил, тупая скотина. И ни одно из них не охладило моего желания к тебе.

Боже, она не понимала этого запутавшегося мужчину.

- Все это время я была здесь. Я больше не подросток.

- Я заметил. Когда ты выросла у меня на глазах и превратилась в цветущую женщину, как сейчас...

Он остановился и провел своим большим пальцем по ее нижней губе. Рейн было трудно дышать. Она едва могла переварить такое количество информации, которую он обрушил на нее. Пытаться уложить это в голове, было все равно, что внезапно услышать, что у неба вообще-то не голубой цвет.

Он. Хочет. Ее.

Шок от услышанного, продолжал будоражить ее. Но почему он в течение многих лет, так тщательно скрывал свои чувства и только сейчас признался в них? Неужели потому, что сейчас, будучи достаточно пьяным, он, наконец, смог стать честным?

То, как он поглаживал большим пальцем ее губу и прожигал взглядом ее рот, заставляло ее внутренности подпрыгнуть, а складочки внизу увлажниться.

- Подожди. Ты всегда относился ко мне, как к ребенку.

Вспомнив все обиды и гнев, она вырвалась из его объятий.

- Как к своей сестре. Что изменилось? Ты увидел, как Лиам трахнул мою задницу и внезапно решил, что я выросла, и по этой причине решил играть по правилам?

- В моих глазах ты повзрослела, когда тебя исполнилось восемнадцать, в некотором роде даже еще раньше. А что касается Лиама...

Он снисходительно усмехнулся.

- Он не справится с тобой. Ты перешагнешь его, дорогая. Тебе нужен сильный Доминант, который сможет прижать тебя к ногтю и держать твою задницу в узде. Я единственный, кто может это сделать. Не обманывай себя. Он будет забавной игрушкой, но на этом все. Ты всегда будешь нуждаться во мне... в моей суровой жестокости и способности расширить твои горизонты.

О, теперь-то она поняла. Та же песня, на другой мотив.

- Раньше ты говорил мне, что я не достаточно взрослая, не достаточно любезная и не достаточно выносливая. А сейчас ты раскачиваешь передо мной своим членом, потому что я принадлежу другому, знаешь ли, у меня для тебя плохая новость. Теперь, я не с тобой. И какой смысл в этой ошеломляющей истине? спросила она с пренебрежением.

- Ты никогда не прикасался ко мне. Думаю, тебе доставляет удовольствие порочить репутацию Лиама, но ты должен знать, он нежный и замечательный, и имеет мужество рассматривать меня, как женщину.

Она гордо прошествовала к бару, взяла бутылку, и жадно глотнула из нее. Текила обожгла ее горло, но она была рада этому огню, и, хлопнув бутылкой по столу, она снова перевела на него взгляд. Ее темперамент ликовал. Тело вибрировало, и она ни за что на свете не признается, что причиной этому был он.

- И ты никогда не будешь моим. Поэтому возьми свои слова о горизонтах обратно, подними задницу и выметайся.

Прежде чем она смогла вдохнуть, он настиг ее, и крепко прижал к своему горячему телу. Его обнаженная грудь тяжело поднималась и опускалась, а губы были сжаты в упрямую линию. Он посмотрел вниз, в ее глаза.

- Я никогда такого не говорил. Ты, единственная, кто обесценивает все причины, не я. Если бы я хотел потрясти членом у тебя перед лицом, то будь, блять, уверена, что это было бы в одном случае, если бы я учил тебя сосать его. Поверь мне, это не мои горизонты и задница требуют расширения.

Потираясь о нее своим возбуждением, он, закрыв глаза, застонал, заставляя ее задрожать всем телом. Когда он снова открыл их, то увидел дикий голод, сверкающий в ее взгляде.


- Хаммер, я...

- Больше ни единого гребаного слова, Рейн.

Он склонился над ее ртом, и его губы захватили ее, требуя, ставя свое клеймо, забирая все, что она могла дать. У Рейн закружилась голова. Сердце бешено стучало, киска потекла. Она открылась ему, не смогла ничего с собой поделать, и ответила на поцелуй.

Зажав в свои большие кулаки края халата Лиама, он притянул ее ближе. Она не знала, как такое возможно, но каждый ее дюйм был накрыт им.

Он грубо распахнул шелк, заставляя ее чувствовать своей киской ткань его брюк. Он вдыхал ее, пронзая ее рот, заявляя на нее свои права. И Рейн плавилась в его объятиях, ее голова кружилась, приводя ее в смятение. Она застонала и раскрылась шире для него, молчаливо умоляя о большем... как всегда...

Как долго это продлится, прежде, чем он возьмет себя в руки и отстранится? Прерывая поцелуй и вырываясь из его рук, она, задыхаясь, попятилась назад, пока не уперлась в барную стойку.

- Остановись. Я больше не играю в эту игру. Я теперь с Лиамом.

Но он даже не смотрел на ее лицо. Его горячий взгляд был зафиксирован ниже, на одной из обнаженных грудей, выглядывающих из безжалостно раскрытого им халата. В лунном свете, бледная сфера выглядела тяжелой, увенчанная тугой вершинкой.